— Наверное, возможно, но…
— Вы подпишете показания, заверяющие, что вы были свидетельницей подобных ритуалов.
— Но я же ничего не видела! Я не знаю, чем занимается муж, когда он один.
— Но вы подозреваете, не так ли? Вы заподозрили худшее, и не без оснований. И вы не только подозреваете… вы точно знаете, что за человек Равнар ЛиМарчборг.
— О, я одна это знаю! Я могла бы рассказать вам…
— Вы расскажете об этом всему миру.
— Я охотно расскажу всем, что он за человек — он этого заслужил. Но присягнуть, что я видела что-нибудь, хоть немного похожее на колдовство…
— Миледи, есть правда малая и правда великая. Позвольте пояснить. Несомненно, величайшей и высшей правдой является та, что точнее всего отражает объективную реальность. Всякая правда, в конечном счете, стремится к этому. В нашем случае, как вы понимаете, вина благородного ландграфа ЛиМарчборга очевидна. Разоблачая его преступление и подтверждая его вину, постигнутую вами интуитивно, вы послужите истине в самом строгом смысле этого слова.
Эстина задумчиво насупилась.
— Кроме того, вы послужите справедливости, — продолжал ЛиГарвол. — Вы послужите всему человечеству, которое Равнар ЛиМарчборг бессовестно предал, и ваше доброе деяние не будет забыто. Как вам известно, все домочадцы колдуна подвергаются пристрастному допросу. При наличии подозрений рекомендуется прибегать к Великому Испытанию.
Эстина метнула испуганный взгляд на судью и вздрогнула, как будто вспомнив, кем является ее собеседник.
— Выказывая верность делу, которое защищает Белый Трибунал, — ровно продолжал верховный судья, — вы очищаете себя от подозрений и, таким образом, избавляетесь от значительных неудобств. Более того, признавая ваши заслуги, Трибунал может ограничить свое право на имущество осужденного лишь частичной конфискацией.
— Что-нибудь останется?
— Значительная часть.
— Значит, его мальчишки…
— Несомненно, участвовали в преступлении отца и разделят с ним наказание.
Эстина замерла, глядя на судью. Даже сейчас невозможно было не заметить, каким расчетливым стал ее взгляд. Если от троих мерзких мальчишек удастся избавиться, собственность Равнара ЛиМарчборга, или то, что оставит от нее Белый Трибунал, перейдет к его вдове, которая, безусловно, заслужила изрядное вознаграждение за свои страдания. Отказ сотрудничать с Трибуналом повлечет за собой последствия, о которых даже думать не хочется. И главное, самое соблазнительное — это надежда на… справедливость. Бесчисленные обиды, нанесенные безразличным, равнодушным, бесчувственным мужем, жгли сердце леди Эстины. Пренебрежительная любезность, вежливые отговорки, разочарование, унижение, боль невостребованной любви, судороги бессильной ненависти — все, что ей пришлось вынести — она ничего не забыла, никогда не забудет, но отплатить, расквитаться с ним… хоть как-то вернуть уважение к себе…
Хоть какое-то облегчение.
— Он совершил много зла, — объявила леди Эстина. Собеседник молчал, и она, смутившись, добавила торопливо: — Я исполню свой долг, чего бы мне это ни стоило. — Все еще не слыша ответа, она проговорила, словно оправдываясь:
— Я сделаю все, что могу, чтобы над ним свершилась высшая справедливость. Если моего свидетельства недостаточно, это не моя вина.
Гнас ЛиГарвол наконец заговорил, глядя на женщину сверху вниз.
— Пусть это, — произнес он, — вас не заботит.
Душа Тредэйна превратилась в ледяную глыбу, но в мыслях бушевал огонь. У него не было времени поразмыслить над этими чувствами, потому что картинка перед ним задрожала и стала расплываться. Когда она проявилась вновь, леди Эстина исчезла. Судья ЛиГарвол сидел все в той же полутемной комнатке, но теперь ее освещал огонек свечи. Перед ним стоял низкорослый, полный мужчина с дряблой кожей. Совершенно незнакомый.
Хотя… Тредэйн нахмурился. Пухлое личико с круглыми щеками, вздернутым носом и блестящими глазками что-то смутно напоминало. Где-то он его видел, и не раз, только очень — давно. Он присмотрелся к темной одежде куколки. Вполне приличный костюм, но явно неподходящий для знатной особы. Непритязательная одежда подразумевала невысокое положение в обществе.
— Его вина несомненна и приговор неизбежен, — утверждал верховный судья.
Представление опять начиналось с середины.
— Если он неизбежен, зачем вам мое содействие? Нельзя ли обойтись без него? — человечек облизнул сухие губы. — Разве вам больше некого спросить?
— На суде, — невозмутимо продолжал ЛиГарвол, — будут представлены полные списки наших союзников и врагов. В котором из них вы предпочли бы увидеть свое имя?
— Я счастлив служить Белому Трибуналу. — Побледневшие лицо говорящего противоречило страстности его заявления. — Но я не совсем понимаю, что от меня требуется. Я что-то неверно понял, или верховный судья уже заручился свидетельством жены благородного ландграфа ЛиМарчборга?
— Эта женщина болтлива, неумна и подвержена перепадам настроения, — равнодушно произнес ЛиГарвол. — Трибунал предпочитает не полагаться на показания столь ненадежных свидетелей. Кроме того, показания леди Эстины не содержат никаких сведений о деятельности вашего господина, вина которого, хотя и установлена, должна быть доказана перед судом. Для этой цели желательно было бы получить показания одного из слуг ЛиТарнграва.
Одного из слуг ЛиТарнграва! Ну конечно. Теперь Тредэйн вспомнил, где видел этого человека. Перед ним — двойник почтенного Дремпи Квисельда, управляющего в доме благородного ландграфа Джекса ЛиТарнграва. Бывший управляющий. Бывшего ландграфа.
— Понимаю, — Дремпи Квисельд сглотнул.
— Естественно было бы предположить, — заметил верховный судья, — что лицо, занимающее в доме подсудимого такое высокое положение, как вы, пользуется доверием своего господина.
— Не то чтобы доверием , но…
— И, тем не менее, вы имели возможность наблюдать за благородным ландграфом ЛиТарнгравом. Вы, бесспорно, обладаете сведениями, которые можно рассматривать как конфиденциальные.
— Верховный судья, прошу вас, поймите… Мои предки из поколения в поколение служили ЛиТарнгравам. До меня управляющим был мой отец, и я надеюсь, что мой сын займет это место после меня. Мы всегда служили честно, и…
— Верность — редкая добродетель, почтенный Квисельд, — задумчиво протянул ЛиГарвол. — Однако она должна принадлежать достойным. Вы, как человек, наделенный определенной свободой, ответственны за выбор достойного предмета своей преданности. Если вы ошиблись в выборе, в этом только ваша вина. Вы меня понимаете?
— Да, верховный судья.
— Надо ли говорить, — продолжал ЛиГарвол, — что в первую очередь человек несет ответственность за человеческий род в целом?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118