Под начальством английского адмирала состояло четырнадцать линейных кораблей, восемь фрегатов, четыре куттера и две бригантины. Нельсону не удалось, однако, ни блокировать французский флот в Тулоне, ни встретиться с ним на своём пути к этому порту. Английская эскадра подошла к Тулону уже на третий день после ухода оттуда французского флота, Нельсон погнался за французами, но погоня была безуспешна. Между тем 12 июля Бонапарт явился перед Мальтою, которая, несмотря на ee грозные укрепления, сдалась французам после самого непродолжительного боя, завязанного, как оказалось только для вида. Завоевание Мальты стоило французам трёх убить и шести раненых, урон же мальтийцев был несколько более. Предлогом завоевания Мальты послужили какие-то не определённые несогласия, бывшие между великим магистром мальтийского ордена бароном Гомпешем и директорией Французской республики. При взятии Мальты французы овладели одним фрегатом, четырьмя галерами, тысячью двумястами пушек и большим количеством разных военных снарядов, на Мальте французы нашли до пятисот турецких невольников, которым тотчас же дана была полная свобода. Великий магистр ордена барон Гомпеш, бывший до своего избрания в это звание послом римско-немецкого императора на Мальте, с шестью рыцарями отправился в Триест под прикрытием французского флота. Громко заговорили в Европе об измене Гомпеша, на которую он будто бы решился по предварительному уговору с директориею. Но в то же время стал ходить слух, что без ведома его шесть мальтийских кавалеров вероломно сдали Мальту французам за значительное денежное вознаграждение. Французский гарнизон занял Ла-Валетту, резиденцию великих магистров, а запоздавший на выручку Мальты Нельсон, оставив для блокады острова несколько кораблей, погнался опять за французами. Когда же он услышал, что французы, засевшие в Ла-Валетте, готовы будто бы сдаться на капитуляцию англичанам, то послал к Мальте подкрепления, предписав командиру стоявшей перед островом эскадры условия будущей капитуляции. Но надежды адмирала не сбылись: французы не думали вовсе уступить Мальту англичанам, которым поэтому приходилось овладеть островом вооружённою силою. Когда пришло в Петербург известие о взятии Мальты французами, гневу императора Павла Петровича не было пределов. Завоевание острова он считал нанесённым ему лично оскорблением, так как Мальта принадлежала рыцарскому ордену, покровителем которого он объявил себя перед всею Европой. Его ещё и прежде сильно раздражали завоевательные успехи Французской республики, хотя при этом нисколько не затрагивалось его самолюбие как русского императора. Теперь же он находил, что французы дерзнули прямо оказать неуважение ему как протектору мальтийского ордена, в судьбах которого он принимал такое живое участие. В это время русская эскадра под начальством адмирала Ушакова крейсировала в Средиземном море, а турки старались отнять захваченные у них французами Ионические острова. В припадке сильного раздражения император немедленно послал Ушакову рескрипт, в котором писал: «Действуйте вместе с турками и англичанами против французов, яко буйного народа, истребляющего в пределах своих веру и Богом установленные законы».
Теперь была самая благоприятная пора для того, чтобы склонить государя к деятельному заступничеству за разгромленный французами мальтийский орден, которому после взятия Мальты грозило окончательное падение. Несколько времени тому назад положение Литты было тяжело. Но, надеясь устроится в Петербурге, он писал на Мальту великому магистру: «частные обстоятельства, среди которых я нахожусь, и потеря большей части моего состояния со времени вторжения французов в Италию лишают меня средств и не оставляют мне более ничего, как придумывать и приискивать тихое убежище». Теперь же Литта, руководимый аббатом Грубером, с жаром принялся хлопотать за орден, имея в виду и самому устроиться в России. От папы дано было ему разрешение вступить в брак с Скавронской, оставаясь по-прежнему в звании бальи. Император, который оказывал Литте особенное расположение и вследствие занятий с ним по делам ордена сближался с ним всё более и более, в самых милостивых выражениях подтвердил. Скавронской данное им согласие на вступление её в брак с Литтою, и 18 октября 1798 года свадьба их была отпразднована с большою пышностию в присутствии государя и всей императорской фамилии.
Державин вдохновился этим событием и написал на брак Скавронской оду, которая начиналась следующей строфой:
Диана с голубого трона
В полукрасе своих лучей,
В объятия Эндимиона
Как сходит скромною стезёй…
Так, по словам поэта, сошла в объятия Литты красавица Скавронская.
Сравнение Литты с Эндимионом вышло, впрочем, не слишком удачно, так как Эндимион был красавец-пастушок, взятый Юпитером на небо и потом прогнанный им оттуда за неумеренное волокитство, потому что зазнавшийся пастушок вздумал было приударить ни более ни менее, как за самою Юноною, супругою Юпитера. Диана же, влюбившись в этого небесного изгнанника-волокиту, перенесла его во время сна на гору Патмос и там проводила с ним время, наслаждаясь любовью.
Не довольствуясь этим сравнением, заимствованным из греческой мифологии, Державин образно сравнивал молодую вдовушку «с младой виноградной ветвью, когда она, лишённая опоры, обовьётся вокруг нового стебля, зацветёт опять, и, обогретая солнцем, привлечёт взоры всех своим румянцем». Сделав это сравнение, Державин продолжал:
Так ты в женах, о милый ангел!
Магнит очей, заря без туч.
Как брак твой вновь дозволил Павел
И кинул на тебя свой луч –
Подобно розе развернувшись,
Любви душою расцвела,
Ты красота, что, улыбнувшись,
Свой пояс Марсу отдала!..
Стихи певца «Бога» и «Фелицы» хотя и выходили не совсем складны, но зато в них было всё, что требовалось духом и вкусом того времени: и сравнение Павла Петровича с солнцем, а Скавронской – и с луною, и с виноградного ветвью, и с зарёю, и с розою, и уподобление Литты, мальтийского рыцаря, богу войны Марсу, и указание на печальное, беспомощное одиночество молоденькой вдовушки, лишённой супружеской опоры, и, наконец, намёк на препятствие, какое прежде встречал брак Скавронской со стороны государя. Проживавший в ту пору в Петербурге французский пиит Блэн де Сен-Мор скропал также стихи в честь брака Скавронской, но, по отзыву аббата Жоржеля, стихи эти были смешны и пошлы и вдобавок отличались отсутствием грамматики и синтаксиса.
Счастливо и весело зажили молодые супруги, и едва прошёл медовый для Литты месяц, как усердие его на пользу мальтийского ордена ознаменовалось новым отрадным для него событием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233