Моя память начала давать сбои уже на второй бутылке. Последнее, что я запомнил из того вечера, это как мы обнявшись танцевали под какую-то медленную музыку, голова Инны была наклонена к моему плечу, а я, жадно хватая губами её волосы, раз за разом повторял про себя: «Сейчас я сдурею!»
И действительно – сдурел…
Taken: , 16
Проснувшись на следующий день, я с удивлением обнаружил, что голова у меня не болит, мысли необычайно чёткие и ясные, а тело свежее и отдохнувшее, словно накануне я употреблял исключительно безалкогольные напитки. А между тем я точно знал, что вчера вечером слегка перебрал – да так слегка, что не мог вспомнить, когда именно и каким образом очутился в постели.
Впрочем, долго удивляться отсутствию похмельного синдрома мне не пришлось. В следующий момент я сделал открытие, которое заставило меня забыть обо всём на свете: в постели я был не один! Рядом со мной, вернее, в моих объятиях, лежала очаровательная девушка. Инна…
Мы проснулись одновременно. Нас разбудил Леопольд, который громко, с непередаваемым мяукающим акцентом, выкрикивал:
– В Багдаде уже полдень! В Багдаде уже полдень!..
Несколько секунд мы смотрели друг другу в глаза и глупо улыбались. Тёплое дыхание Инны приятно щекотало мой подбородок. От прикосновений её обнажённого тела меня охватывала сладкая истома. Моя рука лежала на её бедре и совершенно безотчётно поглаживала его…
Вдруг в глазах Инны появился испуг. Она резко отстранилась от меня, села в постели и растеряно огляделась вокруг.
– Господи! – прошептала она в отчаянии. – Господи!.. Что ж это такое?!
– Весна, – коротко объяснил Леопольд.
Достаточно было беглого взгляда на постель, чтобы всё стало ясно. Я поднялся, рявкнул коту: «Брысь!», присел рядом с Инной и несмело обнял её за плечи.
По щекам Инны катились слёзы. Я пытался высушить их нежными прикосновениями губ, но они всё катились и катились не переставая.
– Я знала, – первой нарушила гнетущее молчание Инна, – это должно было когда-то случиться… Но я не думала… чтобы вот так…
– Прости, родная, – виновато сказал я. – У меня это тоже впервые, и я… ей-богу, я не знаю, что делать… Мне очень жаль, поверь…
День был ясный, солнечный, но прохладный; к тому же вечером кто-то из нас открыл дверь на балкон и забыл её закрыть. Очень скоро я начал дрожать от холода, поэтому встал и принялся второпях одеваться. Тем временем Инна молча стянула с дивана простынь и, смущённо взглянув на меня, убежала в ванную. Вслед за тем оттуда послышался плеск воды вперемежку с громкими всхлипываниями.
Одевшись, я посмотрел на часы. Как ни странно, Леопольд оказался прав: в Багдаде как раз был полдень. А в Киеве было одиннадцать утра…
Я тяжело вздохнул и стал подбирать с пола её одежду. Походя я удивлялся тому, как женщины любят усложнять себе жизнь – взять хотя бы их наряды. Из мрака забытья, окутывавшего события вчерашнего вечера, вдруг вынырнул один эпизод – как я раздевал Инну. Мне стало стыдно: судя по всему, я был далеко не на высоте.
И вообще, я никак не мог решить, хорошо мне сейчас или плохо. С одной стороны, этой ночью у меня была женщина, вернее, девушка – и какая девушка! С другой же, эту девушку я сначала напоил, да и сам упился до такой степени, что ничего не помнил о том, как я лишил её невинности и как расстался со своей. Чёрт знает что!
Инна всё ещё была в ванной. Сложив её одежду на диване, я прошёл в кухню. Там же околачивался Леопольд; его Лаура спокойно дремала под столом.
Пока я жарил яичницу с беконом, голодный кот жадно расправлялся с внушительным куском колбасы. Насытившись, он оставил объедки Лауре, а сам вскочил на подоконник, довольно зевнул и сказал:
– Хороши вы были вчера!
– Заткнись! – беззлобно ответил я, но в следующий момент встревожено воззрился на него:
– Ах, негодяй! Ты подглядывал за нами?!
– О нет, ни в коем случае, – успокоил меня кот. – Когда ты взялся расстилать постель, мы с Лаурой слиняли на кухню.
– И на том хорошо, – с облегчением выдохнул я.
– Ну, как она тебе? – хитро прищурившись, полюбопытствовал Леопольд. – Понравилась?
– Заткни пасть! – прикрикнул я, неудержимо краснея. Вместе с тем, я не мог удержаться от улыбки: разговаривать с котом на обычные бытовые темы – ещё куда ни шло; но обсуждать с ним свои интимные переживания – в этом было что-то абсурдное, гротескное, ирреальное…
Из ванной послышался голос Инны:
– Владислав!
– Да? – Я мигом оказался под дверью.
– У тебя есть что-то надеть? Ну, халат… или что-нибудь в этом роде.
Я задумчиво потёр лоб.
– Халатов у меня не водится. Зато могу предложить тёплую рубашку. Годится?
– А она… достаточно длинная?
– Да.
– Тогда неси.
– А больше ничего не нужно? – напоследок спросил я.
– Ну, ещё… это…
– Хорошо, – сказал я. – Принесу и «это».
«В словах Леопольда о массе идиотских условностей есть зерно истины, – думал я, роясь в шкафу в поисках самой длинной рубашки. – После того, что случилось между нами ночью, она могла бы прямо сказать: и ещё принеси мои трусики…»
За завтраком мы не проронили ни слова. Сначала Леопольд пытался завязать с нами беседу о себе (как я уже убедился, это была его любимая тема), но мы упорно отмалчивались, не обращая на него ровно никакого внимания. В конце концов кот обиделся, гордо замолчал и вместе с Лаурой устроился погреться возле тёплой батареи парового отопления.
Поев и выпив кофе, я развесил на балконе выстиранную Инной простынь, а она тем временем помыла посуду. После этого мы вернулись в комнату, Инна села на диван, а я – в кресло.
И по прежнему молчали…
Наверное, это был один из тяжелейших моментов в моей жизни. Я должен был заговорить первым – и не о чём-нибудь, а о том, что случилось ночью. Я прекрасно понимал, что инициатива должна исходить от меня, но никак не мог подобрать нужных слов.
«Инна, мне очень жаль, но случившегося уже не изменить…»
«Инна, как только я увидел тебя…»
«Инна, хоть мы познакомились только вчера, обстоятельства сложились так, что…»
«Инна, я думаю, что нам нужно определится в наших дальнейших отношениях…»
Я полностью отдавал себе отчёт, почему тяну с началом разговора. Буквально с первой секунды нашего знакомства я понял, что Инна предназначена мне самой судьбой, что мне нужна только она – и лишь она одна… Я уже не представлял своей жизни без неё, и потому панически боялся услышать ответ вроде: «А какое мне, собственно, до тебя дело? Ты напоил меня, соблазнил, а теперь ещё смеешь говорить о чувствах. Да иди ты знаешь куда!..» Я подозревал – куда.
Чтобы набраться смелости и хоть немного успокоить нервы, я закурил. Инна бросила на меня быстрый взгляд и тоже взяла сигарету. Я неодобрительно покачал головой, однако дал ей прикурить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111