Я был уверен, что обязательно встречу в университете Инну, и даже не удосужился придумать правдоподобную историю своего знакомства с Леопольдом на случай её отсутствия. А экспромт получился крайне неудачным…
– Это ты виноват! – вскипел я. (Старичок, который как раз проходил мимо, остановился и удивлённо посмотрел на меня.) – Я сам не соображал, что несу. Я так боялся, что ты заговоришь…
– А сам заговорился, – подытожил кот.
Дед внимательно присмотрелся ко мне и к Леопольду, покачал головой, подошёл и сел рядом.
– Весеннее солнце, – произнёс он, глядя в затянутое тучами небо, – ещё опаснее летнего. Может так припечь…
– Интересно, что они подумали? – отозвался Леопольд, начисто игнорируя присутствие старичка.
– Похоже, они решили, что я всё сочинил. И о том, что Инна твоя хозяйка, и о том, что ты потерялся.
– Но зачем?
– Чтобы выведать её адрес или номер телефона.
– Думаешь, они знают, где она живёт, но тебе не сказали?
– Вполне возможно. С моей-то историей… – И я тяжело вздохнул.
– Так что будем делать? – спросил кот. – Вернёмся?
– И что мы им скажем? – задал я встречный вопрос. – Что ты говорящий? Они же всё равно не поверят!
– Не поверят, это точно, – вмешался дед. – Я тоже не верю. Мне только кажется, что кот разговаривает.
– Когда кажется, креститься надо, – огрызнулся Леопольд. Старичок немедленно последовал его совету и перекрестился. А кот повернул голову, с тревогой посмотрел на меня и спросил:
– А вдруг девчонки не скажут Инне, что мы приходили?
– Скажут, не сомневайся, – успокоил я его. – И мой адрес передадут. Если не сегодня, так завтра.
– А если не передадут? – стоял на своём Леопольд.
– Тогда в понедельник мы снова придём.
– В понедельник меня здесь не будет, – категорически заявил дед. – Я весь день просижу дома.
Леопольд залез мне на колени.
– Пошли, Владислав, – сказал он, подозрительно косясь на старичка. – Здесь нам делать нечего.
Я взял его на руки и поднялся.
– Ну что ж, пошли.
– Arrivederci, amico,– ласково проворковал Леопольд, обращаясь к деду. Оказывается, он знал не только язык Цицерона, но и язык Петрарки.
– Пропади ты пропадом, зверь бешеный! – пробормотал старичок, вытирая грязным носовым платком вспотевшую лысину. – Управы на вас нет, душегубы проклятые…
Сделав несколько шагов, я не выдержал и оглянулся. Дед смотрел нам вслед; его взгляд был тусклым и опустошённым…
Taken: , 14
Когда на остановке в салон троллейбуса вошёл молодой человек лет двадцати четырёх с сиамским котом на руках, то ни водитель, ни пассажиры даже подумать не могли, что этот день, этот рейс, и, наконец, этот молодой человек с котом впишут немеркнущие строки в книгу их унылой, заполненной будничными проблемами и повседневными хлопотами, жизни.
Впрочем, я и сам не подозревал об этом. Я просто вошёл в переднюю дверь (для пассажиров с детьми, инвалидов и граждан преклонного возраста), как пассажир с котом, и сел на свободное место рядом с другим пассажиром с котом, точнее, как потом выяснилось, с кошкой – прелестной беленькой кошечкой. Я выбрал это место не без умысла. Я надеялся, что Леопольду захочется поболтать с соплеменником, и его не потянет говорить по-человечески.
На протяжении первых двух остановок, так оно и было: Леопольд и беленькая кошечка ласково мурлыкали – наверное, разговаривали, – и тёрлись мордочками. Словом, идиллия.
Идиллия, однако, длилась недолго. Вскоре кот подтянулся к моему лицу, положил передние лапы мне на плечо и прошипел в ухо:
– Купи у этого типа киску – сейчас же! Иначе я заговорю. Громко заговорю. Клянусь.
Я немного отодвинул от себя кота и посмотрел ему в глаза. Взгляд его был полон решимости; я понял, что в случае отказа он не замедлит исполнить свою угрозу. Покорившись судьбе, я повернулся к «этому типу», который оказался невысоким тощим субъектом лет сорока.
– Извините, уважаемый, – робко начал я. – Не могли бы вы… ну, это… продать свою кошку?
Тощий смерил меня хмурым взглядом своих блекло-серых водянистых глаз.
– Не продаётся, – прохрипел он.
Я сокрушенно вздохнул: не умею разговаривать с людьми. Некоммуникабельный я.
Леопольд выразительно мяукнул. Это было последнее предупреждение, и я, с неожиданной наглостью обречённого, вновь обратился к соседу:
– Ещё раз извиняюсь, уважаемый, но всё в этом мире продаётся и покупается, – (боюсь, это глубокомысленное замечание прозвучало в моих устах недостаточно цинично), – даже человеческая жизнь. А коты – тем более.
Тощий уже с некоторым интересом посмотрел на меня. В его глазах зажглись алчные огоньки.
– Эта кошка редкой породы, – и он заломил такую цену, что у меня челюсть отвисла.
А Леопольд в праведном гневе напрочь позабыл о своём обете молчания.
– Ты что, мужик, белены объелся? – громко проговорил он. – Или ты принимаешь нас за идиотов? Думаешь, мы не знаем, откуда у тебя эта кошка? Ошибаешься – знаем! Ты выменял её у алкаша за бутылку сивухи. Владислав, компенсируй ему затраты на пол-литра с учётом НДС и добавь сверху комиссионные за потерю времени и возможный моральный ущерб… ну, скажем, тридцать процентов, – и пусть он катится ко всем чертям.
Тощий окаменел. Лицо его удлинилось, смертельно побледнело, выпученные глаза налились кровью и чуть не вылезли из орбит.
Все разговоры в салоне в одночасье прекратились и повисла напряжённая тишина; слышно было только размеренное гудение двигателя. Водитель тряс головой, как пьяный сатир, и не очень уверенно держал руль, в следствие чего троллейбус бросало из стороны в сторону, как яхту при лёгком бризе.
– К твоему сведению, тот алкоголик не имел на киску никаких прав, – после короткой паузы продолжал кот. – Она принадлежала одной старенькой бабушке, после смерти которой он присвоил её без ведома и согласия законных наследников. Короче говоря, умыкнул. Стащил, стибрил… – Леопольд вздыбил шерсть на загривке и злобно зашипел. – Отпусти киску, слышишь!
Тощий резко вскочил. Кошка вырвалась из его рук, прыгнула мне на колени и устроилась рядом с Леопольдом.
– Бросьте свои фокусы! – взвизгнул тощий, невесть почему обращаясь ко мне.
Я сделал вид, что не слышу его. Уже давно я взял себе за правило: если не знаешь, что делать, лучше не делай ничего. Так как мне в голову не приходило ни единой разумной мысли, я решил отмалчиваться до конца. А Леопольд сухо промолвил:
– Теперь ступай, мужик. Не скажу, что знакомство с тобой доставило мне удовольствие.
– Бросьте свои фокусы! – повторил тощий ещё на октаву выше; он уже не визжал, а пищал.
В этот момент троллейбус подошел к очередной остановке. Двери открылись.
– Убирайся прочь! – рявкнул кот тощему.
Тот бросился к ближайшему выходу, пулей вылетел с троллейбуса и стремглав понёсся куда глаза глядят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
– Это ты виноват! – вскипел я. (Старичок, который как раз проходил мимо, остановился и удивлённо посмотрел на меня.) – Я сам не соображал, что несу. Я так боялся, что ты заговоришь…
– А сам заговорился, – подытожил кот.
Дед внимательно присмотрелся ко мне и к Леопольду, покачал головой, подошёл и сел рядом.
– Весеннее солнце, – произнёс он, глядя в затянутое тучами небо, – ещё опаснее летнего. Может так припечь…
– Интересно, что они подумали? – отозвался Леопольд, начисто игнорируя присутствие старичка.
– Похоже, они решили, что я всё сочинил. И о том, что Инна твоя хозяйка, и о том, что ты потерялся.
– Но зачем?
– Чтобы выведать её адрес или номер телефона.
– Думаешь, они знают, где она живёт, но тебе не сказали?
– Вполне возможно. С моей-то историей… – И я тяжело вздохнул.
– Так что будем делать? – спросил кот. – Вернёмся?
– И что мы им скажем? – задал я встречный вопрос. – Что ты говорящий? Они же всё равно не поверят!
– Не поверят, это точно, – вмешался дед. – Я тоже не верю. Мне только кажется, что кот разговаривает.
– Когда кажется, креститься надо, – огрызнулся Леопольд. Старичок немедленно последовал его совету и перекрестился. А кот повернул голову, с тревогой посмотрел на меня и спросил:
– А вдруг девчонки не скажут Инне, что мы приходили?
– Скажут, не сомневайся, – успокоил я его. – И мой адрес передадут. Если не сегодня, так завтра.
– А если не передадут? – стоял на своём Леопольд.
– Тогда в понедельник мы снова придём.
– В понедельник меня здесь не будет, – категорически заявил дед. – Я весь день просижу дома.
Леопольд залез мне на колени.
– Пошли, Владислав, – сказал он, подозрительно косясь на старичка. – Здесь нам делать нечего.
Я взял его на руки и поднялся.
– Ну что ж, пошли.
– Arrivederci, amico,– ласково проворковал Леопольд, обращаясь к деду. Оказывается, он знал не только язык Цицерона, но и язык Петрарки.
– Пропади ты пропадом, зверь бешеный! – пробормотал старичок, вытирая грязным носовым платком вспотевшую лысину. – Управы на вас нет, душегубы проклятые…
Сделав несколько шагов, я не выдержал и оглянулся. Дед смотрел нам вслед; его взгляд был тусклым и опустошённым…
Taken: , 14
Когда на остановке в салон троллейбуса вошёл молодой человек лет двадцати четырёх с сиамским котом на руках, то ни водитель, ни пассажиры даже подумать не могли, что этот день, этот рейс, и, наконец, этот молодой человек с котом впишут немеркнущие строки в книгу их унылой, заполненной будничными проблемами и повседневными хлопотами, жизни.
Впрочем, я и сам не подозревал об этом. Я просто вошёл в переднюю дверь (для пассажиров с детьми, инвалидов и граждан преклонного возраста), как пассажир с котом, и сел на свободное место рядом с другим пассажиром с котом, точнее, как потом выяснилось, с кошкой – прелестной беленькой кошечкой. Я выбрал это место не без умысла. Я надеялся, что Леопольду захочется поболтать с соплеменником, и его не потянет говорить по-человечески.
На протяжении первых двух остановок, так оно и было: Леопольд и беленькая кошечка ласково мурлыкали – наверное, разговаривали, – и тёрлись мордочками. Словом, идиллия.
Идиллия, однако, длилась недолго. Вскоре кот подтянулся к моему лицу, положил передние лапы мне на плечо и прошипел в ухо:
– Купи у этого типа киску – сейчас же! Иначе я заговорю. Громко заговорю. Клянусь.
Я немного отодвинул от себя кота и посмотрел ему в глаза. Взгляд его был полон решимости; я понял, что в случае отказа он не замедлит исполнить свою угрозу. Покорившись судьбе, я повернулся к «этому типу», который оказался невысоким тощим субъектом лет сорока.
– Извините, уважаемый, – робко начал я. – Не могли бы вы… ну, это… продать свою кошку?
Тощий смерил меня хмурым взглядом своих блекло-серых водянистых глаз.
– Не продаётся, – прохрипел он.
Я сокрушенно вздохнул: не умею разговаривать с людьми. Некоммуникабельный я.
Леопольд выразительно мяукнул. Это было последнее предупреждение, и я, с неожиданной наглостью обречённого, вновь обратился к соседу:
– Ещё раз извиняюсь, уважаемый, но всё в этом мире продаётся и покупается, – (боюсь, это глубокомысленное замечание прозвучало в моих устах недостаточно цинично), – даже человеческая жизнь. А коты – тем более.
Тощий уже с некоторым интересом посмотрел на меня. В его глазах зажглись алчные огоньки.
– Эта кошка редкой породы, – и он заломил такую цену, что у меня челюсть отвисла.
А Леопольд в праведном гневе напрочь позабыл о своём обете молчания.
– Ты что, мужик, белены объелся? – громко проговорил он. – Или ты принимаешь нас за идиотов? Думаешь, мы не знаем, откуда у тебя эта кошка? Ошибаешься – знаем! Ты выменял её у алкаша за бутылку сивухи. Владислав, компенсируй ему затраты на пол-литра с учётом НДС и добавь сверху комиссионные за потерю времени и возможный моральный ущерб… ну, скажем, тридцать процентов, – и пусть он катится ко всем чертям.
Тощий окаменел. Лицо его удлинилось, смертельно побледнело, выпученные глаза налились кровью и чуть не вылезли из орбит.
Все разговоры в салоне в одночасье прекратились и повисла напряжённая тишина; слышно было только размеренное гудение двигателя. Водитель тряс головой, как пьяный сатир, и не очень уверенно держал руль, в следствие чего троллейбус бросало из стороны в сторону, как яхту при лёгком бризе.
– К твоему сведению, тот алкоголик не имел на киску никаких прав, – после короткой паузы продолжал кот. – Она принадлежала одной старенькой бабушке, после смерти которой он присвоил её без ведома и согласия законных наследников. Короче говоря, умыкнул. Стащил, стибрил… – Леопольд вздыбил шерсть на загривке и злобно зашипел. – Отпусти киску, слышишь!
Тощий резко вскочил. Кошка вырвалась из его рук, прыгнула мне на колени и устроилась рядом с Леопольдом.
– Бросьте свои фокусы! – взвизгнул тощий, невесть почему обращаясь ко мне.
Я сделал вид, что не слышу его. Уже давно я взял себе за правило: если не знаешь, что делать, лучше не делай ничего. Так как мне в голову не приходило ни единой разумной мысли, я решил отмалчиваться до конца. А Леопольд сухо промолвил:
– Теперь ступай, мужик. Не скажу, что знакомство с тобой доставило мне удовольствие.
– Бросьте свои фокусы! – повторил тощий ещё на октаву выше; он уже не визжал, а пищал.
В этот момент троллейбус подошел к очередной остановке. Двери открылись.
– Убирайся прочь! – рявкнул кот тощему.
Тот бросился к ближайшему выходу, пулей вылетел с троллейбуса и стремглав понёсся куда глаза глядят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111