Название Ланс-Оэли наши новые знакомые слышали впервые, но графские титулы произвели на них большое впечатление.
– Так вот, монсеньор, мадам, – продолжал монах, – всё это совсем неинтересно, это чудовищно и апокалиптично. Я думаю, вы согласитесь со мной.
– Возможно, – не стала отрицать Инна. – На нашей родине тоже есть люди, которые поклоняются дьяволу, устраивают шабаши и участвуют в чёрных мессах. Но у нас это не приобрело такого размаха, чтобы драматизировать ситуацию и говорить о смутных временах в том смысле, который вы вкладываете в это выражение.
– И кстати, – добавил я. – О каких Ничейных Годах вы говорите?
Монах мигом насторожился.
– Наверное, вы издалека, – предположил он. – По-галлийски вы говорите довольно бегло, но он для вас не родной.
– Вы не ошиблись, отче, – ответил я.
«Владик,» – подсказала Инна, – «в галлийском языке есть слово „склавон“, что значит – славянин.»
«Да, вспомнил… Гм, странно выглядит это „вспомнил“, если никогда не учил.»
«Ещё бы!» – согласилась Инна, а вслух добавила:
– По происхождению мы славяне.
– О?! – удивлённо вскинул брови барон. – Есьте словины, господары мои?
Мы с женой обменялись быстрыми взглядами.
– Вы тоже славянин? – спросил я.
– Так, так, есьм словин, – энергично закивал барон. – Словин-загорян зо владарства Загоре. Штепан мое звиско. Штепан Симич, газда з Иблоничев. А господары, какови есьте словины? – Барон-газда спохватился, сообразив, что монах не понимает его, и спросил уже по-галлийски:
– А вы, господа, какие именно славяне?
– Я полька, – ответила Инна. – А мой муж украинец.
Штепан Симич покачал головой:
– Не слышал о таких.
– Мы из Киева, – на всякий случай добавил я. В глубине души я был искренне убеждён, что если даже снобы-американцы слышали о моём родном городе (в основном из-за Чернобыля и котлет по-киевски), то уж на Агрисе и подавно должны о нём знать. Как ни странно, я оказался прав.
Глаза барона тотчас сверкнули.
– Кийов? – переспросил он.
– Ага! – обрадовался я. – Вам знакомо это название?
– Да, знакомо. У нас есть легенды, бувальщизны, о кийовском князе Владесвяте Красне Слончко и о князе Свентославе, ходившем с войском на греческий Владарград.
– Греческий Владарград? – оживился монах.
– Царьгород, Византий, Константинополь, – пояснил я. – Сейчас этот город называется Стамбул. Точнее, Истанбул.
– Но он же на Основе!
Я пожал плечами:
– Ну да, на Основе. И Киев на Основе. И мы родом с Основы. А что тут такого?
С неожиданной для своих лет прытью монах вскочил на ноги, поднял распятие, висевшее у него на груди, и направил его на нас.
– Дьявол хитёр, коварен, но глуп, – угрожающе-торжественно провозгласил он. – Ему не обмануть честных людей.
– Что это значит? – спросил Штепан, вставая из-за стола. – Я ничего не понимаю.
– Потому что вы тугодум, барон! Слышали, что он сказал? – Монах кивнул в мою сторону. – Что они с Основы. А с Основы на Грани могут переходить только настоящие маги.
Барон внимательно посмотрел на меня.
– А если они действительно маги? Или, может…
– Что «может», идиот?! Если бы они были магами, то не говорили бы таких глупостей. И не спрашивали бы о Ничейных Годах.
Во взгляде Штепана мелькнули молнии, не сулившие нам ничего хорошего. С последней надеждой он произнёс:
– А вдруг они попали на Грани случайно? Как предок герцога Бокерского.
– Вздор! – запальчиво возразил монах. – С наступлением Ничейных Годов инквизиторы стерегут Основу, как зеницу ока. Они бы обязательно заметили их.
– В самом деле, – вынужден был согласиться барон. – Если только господин граф и госпожа графиня не выглядят значительно моложе своих лет…
– Никакие они не граф и графиня, – перебил его монах. – Они не славяне и вообще не люди. Это исчадья ада. Убейте их, барон!
Всё ещё сомневаясь, Штепан взялся за меч и отрывисто произнёс, обращаясь к своим подчинённым:
– К зброе!
Мы поспешно отступили к стене. Загорские воины с мечами наготове окружили нас полукругом.
«Я могу поджечь их одежду,» – мысленно отозвалась Инна. – «Но что-то не хочется.»
«Я тоже не хочу их убивать. Разве они враги нам? Вовсе нет! К тому же братья-славяне… А этот монах – самодур, каких ещё свет не видел.»
«Мы тоже хороши. Нечего было распускать языки… Убежим сквозь стену?»
«Да уж, придётся. Поиграем с ними в кошки-мышки, пока не найдём наших котов,» – неудачно скаламбурил я. – «Но сперва попробуем договориться.»
Я достал из ножен свой меч и сказал:
– Постойте, господа рыцари, и вы, преподобный отец. Произошло прискорбное недоразумение.
– Его мич зо сребла! – поражённо промолвил один из загорян.
– Это дьявольское наваждение! – исступлённо выкрикнул монах, стоявший слева от барона. – Не дайте им одурачить себя!
К нам подбежал трактирщик.
– Что здесь происходит, господа? – Он встал между нами и Штепаном. – Прекратите немедленно! Законами королевства Лион запрещены поединки на постоялых дворах. Дуэли у нас разрешены только в строго определённых местах, непременно в присутствии секундантов и полномочного представителя местной префектуры. Это вам не Загорье, господин барон.
– Преподобный отец утверждает, – объяснил ему Штепан, – что господин граф и госпожа графиня – дьявольские отродья.
– Это истинная правда, – поддакнул монах.
Трактирщик выпучил глаза от изумления.
– Это же бред собачий! – воскликнул он. – Вы с ума сошли, отче, простите за откровенность. Монсеньор и мадам – уважаемые маги, они владеют настоящими котами-оборотнями, один из которых самец…
– Ложь! – закричал монах, брызжа слюной. – И этот продался Нечистому! Забийче их! Трех ушестких забийче! Натимесче!
Барон замахнулся мечом на трактирщика.
«Господи!» – ужаснулась Инна. – «Он же убьёт невинного человека! Что делать?»
«Не знаю, Инна, не…» – Я так и обомлел, встретившись взглядом с глазами монаха, которые сияли дьявольским торжеством. – «Боже мой! Неужели…»
Вдруг Штепан резко повернулся влево и нанёс с плеча мощный, прицельный удар, которому наверняка позавидовал бы сам бессмертный горец Дункан МакЛауд. Охваченная ядовито-зелёным пламенем голова монаха перелетела через соседний стол и покатилась по проходу, рассыпая вокруг себя снопы искр. Его обезглавленное тело рухнуло на пол и тоже вспыхнуло зелёным огнём.
Инна вскрикнула и крепко прижалась ко мне, зарывшись лицом на моей груди. Не выпуская из рук меч, я обнял её за талию.
Несколько секунд воины барона простояли в полном оцепенении, затем, повинуясь окрику своего предводителя, гурьбой набросились на «монаха» и стали с ожесточением кромсать серебряными клинками его пылающее тело. От этого зрелища меня затошнило.
Трактирщик и его слуги побежали открывать окна и двери, чтобы выветрить едкий дым, который быстро заполнял помещение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
– Так вот, монсеньор, мадам, – продолжал монах, – всё это совсем неинтересно, это чудовищно и апокалиптично. Я думаю, вы согласитесь со мной.
– Возможно, – не стала отрицать Инна. – На нашей родине тоже есть люди, которые поклоняются дьяволу, устраивают шабаши и участвуют в чёрных мессах. Но у нас это не приобрело такого размаха, чтобы драматизировать ситуацию и говорить о смутных временах в том смысле, который вы вкладываете в это выражение.
– И кстати, – добавил я. – О каких Ничейных Годах вы говорите?
Монах мигом насторожился.
– Наверное, вы издалека, – предположил он. – По-галлийски вы говорите довольно бегло, но он для вас не родной.
– Вы не ошиблись, отче, – ответил я.
«Владик,» – подсказала Инна, – «в галлийском языке есть слово „склавон“, что значит – славянин.»
«Да, вспомнил… Гм, странно выглядит это „вспомнил“, если никогда не учил.»
«Ещё бы!» – согласилась Инна, а вслух добавила:
– По происхождению мы славяне.
– О?! – удивлённо вскинул брови барон. – Есьте словины, господары мои?
Мы с женой обменялись быстрыми взглядами.
– Вы тоже славянин? – спросил я.
– Так, так, есьм словин, – энергично закивал барон. – Словин-загорян зо владарства Загоре. Штепан мое звиско. Штепан Симич, газда з Иблоничев. А господары, какови есьте словины? – Барон-газда спохватился, сообразив, что монах не понимает его, и спросил уже по-галлийски:
– А вы, господа, какие именно славяне?
– Я полька, – ответила Инна. – А мой муж украинец.
Штепан Симич покачал головой:
– Не слышал о таких.
– Мы из Киева, – на всякий случай добавил я. В глубине души я был искренне убеждён, что если даже снобы-американцы слышали о моём родном городе (в основном из-за Чернобыля и котлет по-киевски), то уж на Агрисе и подавно должны о нём знать. Как ни странно, я оказался прав.
Глаза барона тотчас сверкнули.
– Кийов? – переспросил он.
– Ага! – обрадовался я. – Вам знакомо это название?
– Да, знакомо. У нас есть легенды, бувальщизны, о кийовском князе Владесвяте Красне Слончко и о князе Свентославе, ходившем с войском на греческий Владарград.
– Греческий Владарград? – оживился монах.
– Царьгород, Византий, Константинополь, – пояснил я. – Сейчас этот город называется Стамбул. Точнее, Истанбул.
– Но он же на Основе!
Я пожал плечами:
– Ну да, на Основе. И Киев на Основе. И мы родом с Основы. А что тут такого?
С неожиданной для своих лет прытью монах вскочил на ноги, поднял распятие, висевшее у него на груди, и направил его на нас.
– Дьявол хитёр, коварен, но глуп, – угрожающе-торжественно провозгласил он. – Ему не обмануть честных людей.
– Что это значит? – спросил Штепан, вставая из-за стола. – Я ничего не понимаю.
– Потому что вы тугодум, барон! Слышали, что он сказал? – Монах кивнул в мою сторону. – Что они с Основы. А с Основы на Грани могут переходить только настоящие маги.
Барон внимательно посмотрел на меня.
– А если они действительно маги? Или, может…
– Что «может», идиот?! Если бы они были магами, то не говорили бы таких глупостей. И не спрашивали бы о Ничейных Годах.
Во взгляде Штепана мелькнули молнии, не сулившие нам ничего хорошего. С последней надеждой он произнёс:
– А вдруг они попали на Грани случайно? Как предок герцога Бокерского.
– Вздор! – запальчиво возразил монах. – С наступлением Ничейных Годов инквизиторы стерегут Основу, как зеницу ока. Они бы обязательно заметили их.
– В самом деле, – вынужден был согласиться барон. – Если только господин граф и госпожа графиня не выглядят значительно моложе своих лет…
– Никакие они не граф и графиня, – перебил его монах. – Они не славяне и вообще не люди. Это исчадья ада. Убейте их, барон!
Всё ещё сомневаясь, Штепан взялся за меч и отрывисто произнёс, обращаясь к своим подчинённым:
– К зброе!
Мы поспешно отступили к стене. Загорские воины с мечами наготове окружили нас полукругом.
«Я могу поджечь их одежду,» – мысленно отозвалась Инна. – «Но что-то не хочется.»
«Я тоже не хочу их убивать. Разве они враги нам? Вовсе нет! К тому же братья-славяне… А этот монах – самодур, каких ещё свет не видел.»
«Мы тоже хороши. Нечего было распускать языки… Убежим сквозь стену?»
«Да уж, придётся. Поиграем с ними в кошки-мышки, пока не найдём наших котов,» – неудачно скаламбурил я. – «Но сперва попробуем договориться.»
Я достал из ножен свой меч и сказал:
– Постойте, господа рыцари, и вы, преподобный отец. Произошло прискорбное недоразумение.
– Его мич зо сребла! – поражённо промолвил один из загорян.
– Это дьявольское наваждение! – исступлённо выкрикнул монах, стоявший слева от барона. – Не дайте им одурачить себя!
К нам подбежал трактирщик.
– Что здесь происходит, господа? – Он встал между нами и Штепаном. – Прекратите немедленно! Законами королевства Лион запрещены поединки на постоялых дворах. Дуэли у нас разрешены только в строго определённых местах, непременно в присутствии секундантов и полномочного представителя местной префектуры. Это вам не Загорье, господин барон.
– Преподобный отец утверждает, – объяснил ему Штепан, – что господин граф и госпожа графиня – дьявольские отродья.
– Это истинная правда, – поддакнул монах.
Трактирщик выпучил глаза от изумления.
– Это же бред собачий! – воскликнул он. – Вы с ума сошли, отче, простите за откровенность. Монсеньор и мадам – уважаемые маги, они владеют настоящими котами-оборотнями, один из которых самец…
– Ложь! – закричал монах, брызжа слюной. – И этот продался Нечистому! Забийче их! Трех ушестких забийче! Натимесче!
Барон замахнулся мечом на трактирщика.
«Господи!» – ужаснулась Инна. – «Он же убьёт невинного человека! Что делать?»
«Не знаю, Инна, не…» – Я так и обомлел, встретившись взглядом с глазами монаха, которые сияли дьявольским торжеством. – «Боже мой! Неужели…»
Вдруг Штепан резко повернулся влево и нанёс с плеча мощный, прицельный удар, которому наверняка позавидовал бы сам бессмертный горец Дункан МакЛауд. Охваченная ядовито-зелёным пламенем голова монаха перелетела через соседний стол и покатилась по проходу, рассыпая вокруг себя снопы искр. Его обезглавленное тело рухнуло на пол и тоже вспыхнуло зелёным огнём.
Инна вскрикнула и крепко прижалась ко мне, зарывшись лицом на моей груди. Не выпуская из рук меч, я обнял её за талию.
Несколько секунд воины барона простояли в полном оцепенении, затем, повинуясь окрику своего предводителя, гурьбой набросились на «монаха» и стали с ожесточением кромсать серебряными клинками его пылающее тело. От этого зрелища меня затошнило.
Трактирщик и его слуги побежали открывать окна и двери, чтобы выветрить едкий дым, который быстро заполнял помещение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111