Я видел, как они тайком переговариваются между собой: уста их источают яд, они готовят смерть.
– Смерть! – воскликнула Магдалина, и в груди у нее похолодело. – Смерть! Но разве он может умереть, отец?
Почтенный раввин глянул на дочь и горько улыбнулся.
– Мы всегда говорим так о людях, которых любим, – сказал он и замолчал.
– Но ведь Учитель совсем не такой смертный, как мы, совсем не такой! – в отчаянии воскликнула Магдалина. Нет! Нет! – все повторяла она, заклиная свой собственный страх.
– Откуда ты это знаешь? – спросил старик, и сердце его затрепетало, потому как он доверял предчувствиям дочери.
– Я знаю это, – ответила Магдалина. – Не спрашивай откуда. Я уверена в этом. Не бойся, отец: разве кто осмелится тронуть его теперь, после того, как он воскресил Лазаря?
– Теперь, после того, как он воскресил Лазаря; они рассвирепели еще больше. Раньше, слушая его возглашения, они только плечами пожимали. Но теперь, когда разнеслась весть о чуде, народ набрался отваги и кричит: «Он – Мессия! Он воскрешает мертвых, у него власть от Бога, пошли за ним!» Сегодня мужчины и женщины устремились за ним с пальмовыми ветвями в руках, калеки побросали свои костыли и принялись угрожать, бедняки подняли головы… Фарисеи-книжники видят все это и серчают. «Если мы будем позволять ему действовать так же, то скоро нам придет конец», – говорят они, то и дело ходят от Анны к Каиафе, от Каиафы к Пилату и роют ему яму… Магдалина, дитя мое; припади к его коленям, не отпускай его больше в Иерусалим, возвратимся в Галилею!
В памяти раввина возникла мрачная, побитая оспой образина.
– Магдалина, – сказал он, – когда я шел сюда, то видел, что Варавва околачивается там, а лицо его было мрачно, как у демона смерти. Услышав мои шаги, он спрятался в кустах. Это не к добру!
Немощное тело старика дрожало, он совсем выбился из сил. Дочь взяла его под руку, помогла войти в дом, принесла скамью. Старик сел, а Магдалина опустилась рядом с ним на колени.
– Где он теперь? Где ты оставил его, отец? – спросила Магдалина.
– В Храме. Он кричит, глаза его мечут огонь – того и гляди, сожжет священный чертог! А что за слова, что за богохульство, Боже мой! «Я, – говорит, – упраздню Закон Моисеев и принесу Новый Закон. Не нужно мне искать Бога на вершине Синая, я найду Его в сердце моем!»
Старик понизил голос и сказал с содроганием:
– Иногда, дитя мое, иногда я боюсь, как бы он не повредился рассудком. Что если Люцифер…
– Замолчи! – воскликнула Магдалина, зажав ему рот ладонями.
Пока они беседовали, на пороге один за другим стали появляться ученики. Магдалина вскочила, думая, что вместе с ними может быть и Иисус.
– А Учитель? – воскликнула она душераздирающим голосом. – Где Учитель?
– Не бойся, – мрачно ответил Петр. – Не бойся. Сейчас он придет.
Сидевшая у ног брата Мария тоже вскочила и встревоженная подошла к ученикам. Их лица были угрюмы и обеспокоены, глаза тусклы. Мария прислонилась к стене.
– А где Учитель? – едва дыша, тихо спросила она.
– Сейчас придет, Мария, сейчас придет… – ответил Иоанн. – Разве мы бы оставили его, если бы с ним что случилось?
Ученики угрюмо разбрелись по двору, стараясь держаться подальше друг от друга.
Матфей вытащил из-за пазухи рукопись и приготовился писать.
– Говори ты, Матфей, – сказал почтенный раввин. – Говори, да будет с тобой мое благословение!
– Старче, – ответил Матфей, – когда мы все вместе возвращались из Иерусалима, в городских воротах нас догнал центурион Руф.
– Стойте! – крикнул он. – У меня приказ!
Мы побледнели от страха, но Учитель спокойно протянул римлянину руку.
– Привет тебе, друг, – сказал он. – Я нужен тебе?
– Нет, не мне, – ответил Руф. – Ты нужен Пилату. Прошу тебя следовать за мной.
– Я иду, – спокойно ответил Иисус и повернулся лицом к городу.
Мы все бросились к нему, восклицая:
– Куда ты, Учитель? Мы не отпустим тебя!
Но тут вмешался центурион.
– Не бойтесь, все будет хорошо, – сказал он. – Даю вам слово! …
– Уходите! – велел нам Учитель. – Не бойтесь: время еще не пришло.
Однако Иуда заупрямился.
– Я пойду вместе с тобой, Учитель, – сказал он. – Я не брошу тебя.
– Пошли, – ответил Учитель. – Я тоже не брошу тебя.
И они отправились в Иерусалим: двое впереди, а позади Иуда, словно пастуший пес.
Пока Матфей рассказывал, ученики мало-помалу собирались вокруг него.
– Вид у вас решительный, – сказал раввин. – Вы что-то скрываете.
– У нас другие заботы, старче, – отозвался Петр.
– Другие. И снова замолчал. И, действительно, мрачные демоны овладели ими сейчас, по пути сюда. Мертвецы уже начали оживать, близился День Господень, Учитель должен был взойти на престол – стало быть пришло время делить почести. При этом дележе ученики и поссорились друг с другом.
– Я буду сидеть справа от него, – сказал один из них.
Он меня больше любит.
– Нет, меня! Меня! Меня! – всполошились тут все остальные и подняли крик.
– Я первым увидел Учителя! – сказал Андрей.
– Мне он чаще, чем другим, является во сне, – возразил Петр.
– Меня он называет «любезным» – сказал Иоанн.
– И меня! И меня! И меня! – снова раздались крики. Кровь закипела в жилах у Петра.
– Катитесь вы все подальше! – крикнул он. – Не мне ли сказал он третьего дня: «Петр, ты – камень, на котором воздвигну я Новый Иерусалим!»?
– Он не сказал «Новый Иерусалим»! У меня все его слова записаны! – сказал Матфей, ударив по спрятанному за пазухой свитку.
– А что же он сказал мне, писака?! Я это собственными ушами слышал! – гневно возразил Петр.
– Он сказал: «Ты – Петр, и на камне том воздвигну я Церковь мою». «Церковь мою», а не «Иерусалим». Разница большая.
– А что еще он поручит мне? – крикнул Петр. – Чего ты замолчал? Что – продолжать невыгодно?! О ключах… Давай-ка, говори!
Матфей нехотя вытащил свиток, развернул его и прочел.
– «И вручу я тебе ключи, от Царства Небесного…»
– Дальше! Дальше! – торжествуя, кричал Петр.
Матфей проглотил слюну и снова склонился над свитком:
– «И то, что свяжешь ты на земле, – будет связано на небе, а что развяжешь ты на земле, будет развязано на небе…» Вот, пожалуйста, – это все!
– А разве этого мало? – спросил Петр, свысока глядя на учеников, важно приосанился, словно петух. – Разве этого мало? Я – вы все это слышали! – храню ключи. Я открываю и закрываю двери в Рай: захочу – позволю вам войти, захочу – не позволю!
Ученики рассердились, и, без всякого сомнения, пошла бы между ними потасовка, если бы тем временем не подошли они к Вифании. Им стало стыдно крестьян, и потому они постарались укротить свой гнев. Но лица были их все еще мрачны.
Глава 26
Между тем Иисус и центурион, а за ними, словно пастуший пес, Иуда, углубились в извилистые, узкие улочки Иерусалима и направились к возвышавшейся возле Храма Башне, где находился дворец Понтия Пилата.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141
– Смерть! – воскликнула Магдалина, и в груди у нее похолодело. – Смерть! Но разве он может умереть, отец?
Почтенный раввин глянул на дочь и горько улыбнулся.
– Мы всегда говорим так о людях, которых любим, – сказал он и замолчал.
– Но ведь Учитель совсем не такой смертный, как мы, совсем не такой! – в отчаянии воскликнула Магдалина. Нет! Нет! – все повторяла она, заклиная свой собственный страх.
– Откуда ты это знаешь? – спросил старик, и сердце его затрепетало, потому как он доверял предчувствиям дочери.
– Я знаю это, – ответила Магдалина. – Не спрашивай откуда. Я уверена в этом. Не бойся, отец: разве кто осмелится тронуть его теперь, после того, как он воскресил Лазаря?
– Теперь, после того, как он воскресил Лазаря; они рассвирепели еще больше. Раньше, слушая его возглашения, они только плечами пожимали. Но теперь, когда разнеслась весть о чуде, народ набрался отваги и кричит: «Он – Мессия! Он воскрешает мертвых, у него власть от Бога, пошли за ним!» Сегодня мужчины и женщины устремились за ним с пальмовыми ветвями в руках, калеки побросали свои костыли и принялись угрожать, бедняки подняли головы… Фарисеи-книжники видят все это и серчают. «Если мы будем позволять ему действовать так же, то скоро нам придет конец», – говорят они, то и дело ходят от Анны к Каиафе, от Каиафы к Пилату и роют ему яму… Магдалина, дитя мое; припади к его коленям, не отпускай его больше в Иерусалим, возвратимся в Галилею!
В памяти раввина возникла мрачная, побитая оспой образина.
– Магдалина, – сказал он, – когда я шел сюда, то видел, что Варавва околачивается там, а лицо его было мрачно, как у демона смерти. Услышав мои шаги, он спрятался в кустах. Это не к добру!
Немощное тело старика дрожало, он совсем выбился из сил. Дочь взяла его под руку, помогла войти в дом, принесла скамью. Старик сел, а Магдалина опустилась рядом с ним на колени.
– Где он теперь? Где ты оставил его, отец? – спросила Магдалина.
– В Храме. Он кричит, глаза его мечут огонь – того и гляди, сожжет священный чертог! А что за слова, что за богохульство, Боже мой! «Я, – говорит, – упраздню Закон Моисеев и принесу Новый Закон. Не нужно мне искать Бога на вершине Синая, я найду Его в сердце моем!»
Старик понизил голос и сказал с содроганием:
– Иногда, дитя мое, иногда я боюсь, как бы он не повредился рассудком. Что если Люцифер…
– Замолчи! – воскликнула Магдалина, зажав ему рот ладонями.
Пока они беседовали, на пороге один за другим стали появляться ученики. Магдалина вскочила, думая, что вместе с ними может быть и Иисус.
– А Учитель? – воскликнула она душераздирающим голосом. – Где Учитель?
– Не бойся, – мрачно ответил Петр. – Не бойся. Сейчас он придет.
Сидевшая у ног брата Мария тоже вскочила и встревоженная подошла к ученикам. Их лица были угрюмы и обеспокоены, глаза тусклы. Мария прислонилась к стене.
– А где Учитель? – едва дыша, тихо спросила она.
– Сейчас придет, Мария, сейчас придет… – ответил Иоанн. – Разве мы бы оставили его, если бы с ним что случилось?
Ученики угрюмо разбрелись по двору, стараясь держаться подальше друг от друга.
Матфей вытащил из-за пазухи рукопись и приготовился писать.
– Говори ты, Матфей, – сказал почтенный раввин. – Говори, да будет с тобой мое благословение!
– Старче, – ответил Матфей, – когда мы все вместе возвращались из Иерусалима, в городских воротах нас догнал центурион Руф.
– Стойте! – крикнул он. – У меня приказ!
Мы побледнели от страха, но Учитель спокойно протянул римлянину руку.
– Привет тебе, друг, – сказал он. – Я нужен тебе?
– Нет, не мне, – ответил Руф. – Ты нужен Пилату. Прошу тебя следовать за мной.
– Я иду, – спокойно ответил Иисус и повернулся лицом к городу.
Мы все бросились к нему, восклицая:
– Куда ты, Учитель? Мы не отпустим тебя!
Но тут вмешался центурион.
– Не бойтесь, все будет хорошо, – сказал он. – Даю вам слово! …
– Уходите! – велел нам Учитель. – Не бойтесь: время еще не пришло.
Однако Иуда заупрямился.
– Я пойду вместе с тобой, Учитель, – сказал он. – Я не брошу тебя.
– Пошли, – ответил Учитель. – Я тоже не брошу тебя.
И они отправились в Иерусалим: двое впереди, а позади Иуда, словно пастуший пес.
Пока Матфей рассказывал, ученики мало-помалу собирались вокруг него.
– Вид у вас решительный, – сказал раввин. – Вы что-то скрываете.
– У нас другие заботы, старче, – отозвался Петр.
– Другие. И снова замолчал. И, действительно, мрачные демоны овладели ими сейчас, по пути сюда. Мертвецы уже начали оживать, близился День Господень, Учитель должен был взойти на престол – стало быть пришло время делить почести. При этом дележе ученики и поссорились друг с другом.
– Я буду сидеть справа от него, – сказал один из них.
Он меня больше любит.
– Нет, меня! Меня! Меня! – всполошились тут все остальные и подняли крик.
– Я первым увидел Учителя! – сказал Андрей.
– Мне он чаще, чем другим, является во сне, – возразил Петр.
– Меня он называет «любезным» – сказал Иоанн.
– И меня! И меня! И меня! – снова раздались крики. Кровь закипела в жилах у Петра.
– Катитесь вы все подальше! – крикнул он. – Не мне ли сказал он третьего дня: «Петр, ты – камень, на котором воздвигну я Новый Иерусалим!»?
– Он не сказал «Новый Иерусалим»! У меня все его слова записаны! – сказал Матфей, ударив по спрятанному за пазухой свитку.
– А что же он сказал мне, писака?! Я это собственными ушами слышал! – гневно возразил Петр.
– Он сказал: «Ты – Петр, и на камне том воздвигну я Церковь мою». «Церковь мою», а не «Иерусалим». Разница большая.
– А что еще он поручит мне? – крикнул Петр. – Чего ты замолчал? Что – продолжать невыгодно?! О ключах… Давай-ка, говори!
Матфей нехотя вытащил свиток, развернул его и прочел.
– «И вручу я тебе ключи, от Царства Небесного…»
– Дальше! Дальше! – торжествуя, кричал Петр.
Матфей проглотил слюну и снова склонился над свитком:
– «И то, что свяжешь ты на земле, – будет связано на небе, а что развяжешь ты на земле, будет развязано на небе…» Вот, пожалуйста, – это все!
– А разве этого мало? – спросил Петр, свысока глядя на учеников, важно приосанился, словно петух. – Разве этого мало? Я – вы все это слышали! – храню ключи. Я открываю и закрываю двери в Рай: захочу – позволю вам войти, захочу – не позволю!
Ученики рассердились, и, без всякого сомнения, пошла бы между ними потасовка, если бы тем временем не подошли они к Вифании. Им стало стыдно крестьян, и потому они постарались укротить свой гнев. Но лица были их все еще мрачны.
Глава 26
Между тем Иисус и центурион, а за ними, словно пастуший пес, Иуда, углубились в извилистые, узкие улочки Иерусалима и направились к возвышавшейся возле Храма Башне, где находился дворец Понтия Пилата.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141