– Я то же, что и ты, – ответил он. – Я – твой Ангел-хранитель. Верь мне.
Голос его был проникновенным и ласковым, милосердным и знакомым, словно человеческий голос. Все голоса ангелов, которые он слышал ранее, были строгими и порицали его. Он обрадовался и с мольбой посмотрел на Ангела, желая, чтобы тот заговорил снова.
Ангел понял и, улыбнувшись, решил удовлетворить человеческое желание.
– Бог послал меня усладить уста твои. Много горечи довелось испить тебе от людей, много горечи – от неба, ты страдал, боролся и так и не увидел ни одного сладостного дня за всю свою жизнь. Твоя мать, твои братья, ученики, бедняки, калеки, обездоленные – все, все покинули тебя в последнюю страшную минуту. Ты остался в полном одиночестве, беззащитный на скале во мраке. И тогда Бог-Отец сжалился над тобой.
«Эй, чего ты там расселся! – крикнул Он мне. – Разве не ты его Ангел-хранитель? Спустись вниз и спаси его! Я не желаю, чтобы его распяли, довольно с него!»
«Господи Всемогущий, – с трепетом ответил я. – Не Ты ли послал его на землю для распятия? Для спасения людей? Потому я и сижу здесь беззаботно. Я думал, что такова воля Твоя».
«Да будет распят он во сне своем, испытав при том такой же ужас и такую же муку, как наяву», – ответил Бог.
– Ангел-хранитель! – воскликнул Иисус, схватившись за голову, словно пытаясь удержать ее на месте. – Ангел-хранитель, мальчик мой, я схожу с ума – неужели меня не распяли?!
Ангел положил свою белоснежную руку на неистово стучавшее сердце Иисуса, пытаясь утихомирить его.
– Успокойся, дорогой мой, – сказал он, и глаза его игриво заблистали.
– Не волнуйся. Тебя не распяли.
– Так, значит, и крест, и гвозди, и мучения, и солнце, покрывшееся мраком, – все это было всего-навсего сон?!
– Сон. И во сне ты претерпел все свои страсти: во сне тебя подняли на крест и пригвоздили к нему, изранив руки, ноги и сердце твое столь жестоко, что – глянь-ка! – до сих пор из них струится кровь…
Иисус посмотрел вокруг безумным взглядом. Где он? Что это за поля, цветущие деревья и воды? «А Иерусалим? А моя душа?» Он повернулся к Ангелу, прикоснулся к его руке. Как свежа, как крепка его плоть!
Ангел-хранитель, мальчик мой! С каждым твоим словом плоть мои становится легче, крест становится тенью креста, гвозди – тенью гвоздей, а распятие уплывает облаком в небо… Ангел обнял его за плечо.
– Пошли, – сказал он, ступая широкими, летящими по цветущему лугу шагами. – Великая радость ожидает тебя, Иисусе Назорей: Бог позволил мне дать тебе насытиться всеми радостями, которых ты втайне желал на земле, дорогой мой… Благо есть земля – вот увидишь! Благо есть вино, смех, улыбка на губах жены и убаюкивание на коленях сына-первенца… Мы, ангелы, – представь себе! – часто заглядываемся на землю, склонившись с небес, и только вздыхаем.
Он поиграл своими большими зелеными крыльями и обнял Иисуса.
– Поверни голову и оглянись назад, – сказал Ангел.
Иисус обернулся, и что же он увидел? Вдали сиял высоко в лучах восходящего солнца Назарет. Городские ворота были распахнуты настежь, народ валил оттуда тысячными толпами, и все то были вельможи да знатные дамы, одетые в золото, верхом на белых конях, а в воздухе реяли белоснежные шелковые знамена с вышитыми на них золотыми лилиями. Они спускались с усеянных цветами гор, проезжали мимо царских замков, кружили вокруг гор, словно обнимая их, переезжали через реки, их звонкий смех, болтовня и веселье сливались в один сплошной гул, а из густой чащи доносились вздохи…
– Ангел-хранитель, мальчик мой, что это за вельможи? Кто эти цари да царицы? Куда они едут? – растерянно спросил Иисус.
– Это царская свадебная процессия, – ответил с улыбкой Ангел. – А едут они на свадьбу.
– А кто женится?
Глаза Ангела лукаво заблистали.
– Ты, – ответил он. Это первая радость, которой я одаряю тебя.
Кровь прилила Иисусу к голове: он сразу же догадался, кто была невеста, и вся плоть его возликовала.
– Пошли, – нетерпеливо сказал Иисус. И тут он заметил, что и сам скачет верхом на белом коне с расшитым золотом седлом. И когда только его убогая, вся в заплатах одежда успела превратиться в бархат и золото? Голубое перо раскачивалось у него над головой. Это и есть Царство Небесное, которое я провозглашал людям? – спросил Иисус.
– Это, мальчик мой?
– Нет. – со смехом ответил Ангел. – Нет. Это – земля.
– Как же она изменилась!
– Она вовсе не изменилась, это ты изменился. Когда-то твое сердце не желало ее, но в один прекрасный день оно пошло против воли твоей и теперь желает ее. В этом вся тайна. Гармония земли и сердца, Иисусе Назорей, – вот что есть Царство Небесное… Но что зря время терять на пустые разговоры? Идем, невеста ждет.
Теперь и Ангел тоже скакал верхом на белом коне. Они двинулись в путь. Горы у них за спиной наполнились ржанием коней – то спускались царские всадники, женский смех становился все громче. Птицы порхали в воздухе, устремляясь на юг, и щебетали: «Он идет! Идет! Идет!» А одна птица – сердце Иисусово – уселась ему на голову и запела: «Я иду! Иду! Иду!»
И вдруг среди этой скачки, среди этого ликования он вспомнил своих учеников. Он оглянулся и стал искать их взглядом в толпе вельмож, но не нашел. Тогда он растерянно посмотрел на своего спутника и спросил:
– А где же мои ученики? Я не вижу их. Где они?
Презрительный смех раздался в ответ.
– Они разбежались.
– Почему?
– Испугались.
– И Иуда тоже?
– Все! Все! Вернулись к своим челнокам, попрятались по хижинам, клянутся, что никогда не видели и не знают тебя… Не оглядывайся назад, не думай о них. Смотри вперед.
Пьянящий запах цветущих лимонных деревьев наполнил воздух.
– Приехали, – сказал Ангел и спешился.
Конь растаял в воздухе.
Протяжное, жалобное мычание, полное муки и нежности, послышалось из масличной рощи. Иисус вздрогнул так, словно звуки эти исходили из его нутра, и посмотрел туда. Там поблескивал черной шерстью привязанный к стволу маслины белолобый бык с широким задом и задранным кверху хвостом, с рогами, увенчанными венка.
Никогда еще не приходилось Иисусу видеть такой мощи, такого блеска, таких крутых рогов и темных, исполненных мужества глаз. Страх охватил его.
«Это не бык, это одно из мрачных, бессмертных обличий Всемогущего Ноя», – подумал Иисус.
Ангел стоял рядом и лукаво улыбался.
– Не бойся, Иисусе Назорей, это бык, молоденький, девственный бычок. Посмотри, как он торопливо высовывает и вновь прячет язык, облизывая влажные ноздри, и, согнув голову, бодает маслину, ведя с ней бой. Он пытается разорвать веревку и убежать… Взгляни туда, на луг! Что ты там видишь?
– Телки, телочки… Они пасутся.
– Нет, не пасутся. Они ожидают, когда бычок разорвет веревку. Слушай! Он замычал снова: сколько нежности, мольбы, силы!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141