Корнье открыл багажник и вытащил знакомый чемодан. Чемодан оказался тяжелым, и бельгиец вышел на тротуар, решив подозвать швейцара.
— Господин Корнье, — окликнули его на прекрасном французском языке.
Перед ним стоял безукоризненно одетый человек.
— Да, это я.
Краем глаза бельгиец увидел, как по бокам, сдавив его, отделяя от улицы, стояли еще двое.
— Мы из милиции, — сказал ему незнакомец, — вам придется проехать с нами.
— Но я иностранец, я представитель фирмы! Я протестую!
— Вам придется поехать с нами, — человек показал на машину, стоявшую в двух шагах. — Только не вздумайте бросать чемодан, на его ручке ваши отпечатки пальцев.
Дверца машины распахнулась, пропуская Корнье, и захлопнулась, отделив его сразу от вечерней беззаботности улицы.
Вадим из окна машины наблюдал, как арестовали Корнье.
— Ну, Игорь, кажется, все в порядке. Теперь поехали в аэропорт.
Кафтанов не исключал возможности неизвестных милиции связей «искусствоведа».
— Давай, Филиппыч, — скомандовал Орлов, — в Шереметьево.
Корнье сидел в машине, сжатый с двух сторон плечистыми, молчаливыми парнями. Чемодан лежал у него на коленях, ноги постепенно начинали затекать. «Это еще не все, — думал он, — я откажусь. Нашел чемодан на улице или кто-то подкинул его в мой багажник. Но не русские. Англичане, конечно, англичане из конкурирующей фирмы». Но думая об этом, он понимал, что в русской полиции, как, впрочем, и во всех других, дураков не держат. И если они арестовали его у гостиницы, значит, улики у них есть. Машина остановилась у большого здания.
— Мы приехали, господин Корнье, прошу взять чемодан и выходить.
Один из молчаливых парней распахнул перед ним дверь, они поднялись по ступенькам, повернули налево, прошли мимо полицейского в форме.
— Сюда.
Дверь распахнулась, и Корнье увидел комнату, похожую на кабинет Баринова. В ней уже сидели два человека в непонятной форме. Один в серой милицейской, такую Корнье видел часто, но, видимо, он был здесь кем-то вроде полицейского комиссара, второй в темносиней, без погон, но с петлицами, на которых тесно расположились звезды.
— Господин Корнье, — сказал по-французски человек, задержавший его, — вы находитесь в Главном управлении внутренних дел Москвы. Перед вами начальник Московского уголовного розыска генерал-майор милиции Кафтанов и представитель прокуратуры старший советник юстиции Малюков.
— Мне очень приятно, господа, это честь для меня.
Но я не понимаю, почему меня сюда привезли.
— Это ваш чемодан? — спросил Кафтанов.
Переводчик перевел.
— Конечно, нет.
— Но вы были задержаны, когда вынимали его из багажника своей машины.
Переводчик вновь перевел.
— Господа, открыв багажник, я увидел чей-то чемодан. Взял его и, думая, что швейцары положили его ко мне по ошибке, решил отдать портье.
— Полноте, господин Корнье, — генерал встал, и Альберт увидел широкие красные лампасы на его брюках. — В жилетном кармане у вас лежит ключ от этого чемодана.
Кафтанов сказал это наугад, подумав просто, куда бы он сам положил ключ.
— Господин генерал, у меня действительно есть ключ от чемодана, но вы же знаете, что они стандартны.
Генерал выслушал перевод, усмехнулся.
— Пригласите понятых.
В комнату вошли мужчина и женщина.
— Кто эти люди? — поинтересовался Корнье.
— Понятые, — ответил переводчик, — в их присутствии вы откроете чемодан.
— А почему я должен открывать чужой чемодан?
Переводчик перевел, и генерал засмеялся.
— Да потому что у вас есть ключ. Логично?
— Это произвол. Вы поставите меня в трудное положение перед владельцем чемодана.
— Надеюсь, господин Корнье не сомневается, что ни одна из вещей, находящаяся в этом чемодане, не пропадет в помещении московской милиции.
— Упаси Бог, я никогда не думал об этом.
— Тогда открывайте. Иначе нам придется взломать замки и нанести ущерб владельцу.
Корнье достал ключ, открыл чемодан. Вошел еще один человек с портативной пишущей машинкой в руках, он снял футляр и сел у маленького столика в углу.
— Товарищи понятые, в вашем присутствии, — сказал Малюков, — мы изымем вещи, находящиеся в чемодане, который нес в гостиницу бельгийский подданный господин Альберт Корнье.
Кафтанов откинул крышку, под ней лежал клетчатый плотный плед, он снял его и вынул несколько толстых пачек денег.
— Прошу пересчитать.
Потом снял плотный материал и достал один за другим шесть овальных предметов, аккуратно упакованных в слой ваты. Осторожно освободил один из них, и на стол лег первый эмалевый медальон.
— Господин Корнье, как эти вещи могли попасть к вам?
— Не знаю, господин генерал.
— Вы настаиваете на этом?
— Да.
— Мы располагаем показаниями гражданки Кольцовой Натальи Васильевны, в которых она рассказывает о вашей деятельности, несовместимой с положением гостя нашей страны.
— О чем именно пишет моя невеста мадам Кольцова?
— О том, что вы занимались скупкой заведомо краденых вещей и контрабандным провозом их за границу.
— Это оговор. Но тем не менее я хотел бы ознакомиться с ее показаниями.
— Вы их прочтете позже.
В кабинет вошел сухощавый пожилой человек.
— Кто этот господин? — спросил Корнье.
— Эксперт-искусствовед профессор Забродин.
Корнье слышал это имя и с любопытством посмотрел на Забродина. Именно его статья навела шефа на Лимарева. Забродин подошел к столу. Шесть медальонов в ряд лежали на нем. Освещенные лампами дневного света они казались тусклыми и неинтересными.
— Они? — спросил Забродина Кафтанов.
— Они, — Забродин погладил ладонью медальон.
— Я прошу вас, Владимир Федорович, выступить в качестве эксперта.
— Что я должен сделать?
— Вам все объяснит следователь Малюков.
— Господа, — Корнье встал, — здесь происходит бесчинство и беззаконие. Я коммерсант. У меня доброе имя. Меня хорошо знают в русских внешнеторговых организациях. Это провокация.
— Вы обвиняете нас? — недобро прищурился Кафтанов.
— Если бы я меньше знал вашу страну, то пошел бы по пути разнузданных политиканов. Но я хорошо знаю русских. Я считаю это происками конкурирующей английской фирмы.
— И на том спасибо, хоть не мы виноваты, — Кафтанов подождал, пока его слова переведут Корнье. Он смотрел на бельгийца и думал, что этот парень не такой дурак и версию для защиты выбрал неожиданную и твердую.
— Господин Корнье, мы предъявим вам магнитофонную запись вашего разговора с гражданином Долгушиным, а также покажем видеопленку, из которой явствует, что именно он положил этот чемодан в вашу машину.
— Да, в машину. В мою машину подложил. Он же не передал его из рук в руки.
Малюков, писавший протокол, выслушав перевод, с любопытством посмотрел на Корнье.
— Потом, господин генерал, — продолжал бельгиец, — в вашей стране магнитные и видеопленки не являются доказательством для суда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
— Господин Корнье, — окликнули его на прекрасном французском языке.
Перед ним стоял безукоризненно одетый человек.
— Да, это я.
Краем глаза бельгиец увидел, как по бокам, сдавив его, отделяя от улицы, стояли еще двое.
— Мы из милиции, — сказал ему незнакомец, — вам придется проехать с нами.
— Но я иностранец, я представитель фирмы! Я протестую!
— Вам придется поехать с нами, — человек показал на машину, стоявшую в двух шагах. — Только не вздумайте бросать чемодан, на его ручке ваши отпечатки пальцев.
Дверца машины распахнулась, пропуская Корнье, и захлопнулась, отделив его сразу от вечерней беззаботности улицы.
Вадим из окна машины наблюдал, как арестовали Корнье.
— Ну, Игорь, кажется, все в порядке. Теперь поехали в аэропорт.
Кафтанов не исключал возможности неизвестных милиции связей «искусствоведа».
— Давай, Филиппыч, — скомандовал Орлов, — в Шереметьево.
Корнье сидел в машине, сжатый с двух сторон плечистыми, молчаливыми парнями. Чемодан лежал у него на коленях, ноги постепенно начинали затекать. «Это еще не все, — думал он, — я откажусь. Нашел чемодан на улице или кто-то подкинул его в мой багажник. Но не русские. Англичане, конечно, англичане из конкурирующей фирмы». Но думая об этом, он понимал, что в русской полиции, как, впрочем, и во всех других, дураков не держат. И если они арестовали его у гостиницы, значит, улики у них есть. Машина остановилась у большого здания.
— Мы приехали, господин Корнье, прошу взять чемодан и выходить.
Один из молчаливых парней распахнул перед ним дверь, они поднялись по ступенькам, повернули налево, прошли мимо полицейского в форме.
— Сюда.
Дверь распахнулась, и Корнье увидел комнату, похожую на кабинет Баринова. В ней уже сидели два человека в непонятной форме. Один в серой милицейской, такую Корнье видел часто, но, видимо, он был здесь кем-то вроде полицейского комиссара, второй в темносиней, без погон, но с петлицами, на которых тесно расположились звезды.
— Господин Корнье, — сказал по-французски человек, задержавший его, — вы находитесь в Главном управлении внутренних дел Москвы. Перед вами начальник Московского уголовного розыска генерал-майор милиции Кафтанов и представитель прокуратуры старший советник юстиции Малюков.
— Мне очень приятно, господа, это честь для меня.
Но я не понимаю, почему меня сюда привезли.
— Это ваш чемодан? — спросил Кафтанов.
Переводчик перевел.
— Конечно, нет.
— Но вы были задержаны, когда вынимали его из багажника своей машины.
Переводчик вновь перевел.
— Господа, открыв багажник, я увидел чей-то чемодан. Взял его и, думая, что швейцары положили его ко мне по ошибке, решил отдать портье.
— Полноте, господин Корнье, — генерал встал, и Альберт увидел широкие красные лампасы на его брюках. — В жилетном кармане у вас лежит ключ от этого чемодана.
Кафтанов сказал это наугад, подумав просто, куда бы он сам положил ключ.
— Господин генерал, у меня действительно есть ключ от чемодана, но вы же знаете, что они стандартны.
Генерал выслушал перевод, усмехнулся.
— Пригласите понятых.
В комнату вошли мужчина и женщина.
— Кто эти люди? — поинтересовался Корнье.
— Понятые, — ответил переводчик, — в их присутствии вы откроете чемодан.
— А почему я должен открывать чужой чемодан?
Переводчик перевел, и генерал засмеялся.
— Да потому что у вас есть ключ. Логично?
— Это произвол. Вы поставите меня в трудное положение перед владельцем чемодана.
— Надеюсь, господин Корнье не сомневается, что ни одна из вещей, находящаяся в этом чемодане, не пропадет в помещении московской милиции.
— Упаси Бог, я никогда не думал об этом.
— Тогда открывайте. Иначе нам придется взломать замки и нанести ущерб владельцу.
Корнье достал ключ, открыл чемодан. Вошел еще один человек с портативной пишущей машинкой в руках, он снял футляр и сел у маленького столика в углу.
— Товарищи понятые, в вашем присутствии, — сказал Малюков, — мы изымем вещи, находящиеся в чемодане, который нес в гостиницу бельгийский подданный господин Альберт Корнье.
Кафтанов откинул крышку, под ней лежал клетчатый плотный плед, он снял его и вынул несколько толстых пачек денег.
— Прошу пересчитать.
Потом снял плотный материал и достал один за другим шесть овальных предметов, аккуратно упакованных в слой ваты. Осторожно освободил один из них, и на стол лег первый эмалевый медальон.
— Господин Корнье, как эти вещи могли попасть к вам?
— Не знаю, господин генерал.
— Вы настаиваете на этом?
— Да.
— Мы располагаем показаниями гражданки Кольцовой Натальи Васильевны, в которых она рассказывает о вашей деятельности, несовместимой с положением гостя нашей страны.
— О чем именно пишет моя невеста мадам Кольцова?
— О том, что вы занимались скупкой заведомо краденых вещей и контрабандным провозом их за границу.
— Это оговор. Но тем не менее я хотел бы ознакомиться с ее показаниями.
— Вы их прочтете позже.
В кабинет вошел сухощавый пожилой человек.
— Кто этот господин? — спросил Корнье.
— Эксперт-искусствовед профессор Забродин.
Корнье слышал это имя и с любопытством посмотрел на Забродина. Именно его статья навела шефа на Лимарева. Забродин подошел к столу. Шесть медальонов в ряд лежали на нем. Освещенные лампами дневного света они казались тусклыми и неинтересными.
— Они? — спросил Забродина Кафтанов.
— Они, — Забродин погладил ладонью медальон.
— Я прошу вас, Владимир Федорович, выступить в качестве эксперта.
— Что я должен сделать?
— Вам все объяснит следователь Малюков.
— Господа, — Корнье встал, — здесь происходит бесчинство и беззаконие. Я коммерсант. У меня доброе имя. Меня хорошо знают в русских внешнеторговых организациях. Это провокация.
— Вы обвиняете нас? — недобро прищурился Кафтанов.
— Если бы я меньше знал вашу страну, то пошел бы по пути разнузданных политиканов. Но я хорошо знаю русских. Я считаю это происками конкурирующей английской фирмы.
— И на том спасибо, хоть не мы виноваты, — Кафтанов подождал, пока его слова переведут Корнье. Он смотрел на бельгийца и думал, что этот парень не такой дурак и версию для защиты выбрал неожиданную и твердую.
— Господин Корнье, мы предъявим вам магнитофонную запись вашего разговора с гражданином Долгушиным, а также покажем видеопленку, из которой явствует, что именно он положил этот чемодан в вашу машину.
— Да, в машину. В мою машину подложил. Он же не передал его из рук в руки.
Малюков, писавший протокол, выслушав перевод, с любопытством посмотрел на Корнье.
— Потом, господин генерал, — продолжал бельгиец, — в вашей стране магнитные и видеопленки не являются доказательством для суда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67