— Уехал — значит, уехал. Нет — значит, нужно найти. И еще. Ты написал в рапорте, что одновременно с лесовозом Краузе в Полярном стояло шесть судов.
— Четыре наших, польский сухогруз и финский контейнеровоз с припиской к Хельсинки, — подтвердил Авдеев.
— Возьми в порту все данные, какие у них есть. Маршрут, груз, капитан, судовладелец. Особое внимание — на поляка и финна. Информацию сообщай по мере получения. Приказ ясен?
— Так точно. Товарищ полковник, если бы я знал… — Не оправдывайся, — прервал Голубков. — Не мог ты ничего знать. И я не знал.
Теперь знаем больше. А должны знать все. Действуй.
Лейтенант Авдеев вышел. Заглянул Валера, водитель и личный охранник Голубкова, прикрепленный к полковнику после его назначения начальником оперативного отдела.
Должность была генеральская, начальник оперативного отдела УПСМ относился к категории секретоносителей, и ему полагался второй охранник. Но поскольку генеральские лампасы Голубкову не светили, несмотря на представления Нифонтова, пришлось Валере совмещать эти две несовместимые, по существу, обязанности. По правилам, водитель должен вести машину, а телохранитель контролировать обстановку. Но правила правилами, а жизнь жизнью.
— Мы едем, Константин Дмитриевич?
— Сейчас. Через пять минут.
Но пять минут растянулись. Нужно было составить шифровку начальнику Мурманского ФСБ, организовать через Нифонтова подпись директора ФСБ, иначе лейтенанта Авдеева с его планами просто пошлют подальше. Только через час Голубков спустился во двор и сел на заднее сиденье своей «Волги», внешне ничем не отличимой от обычных частных машин, однако оснащенной спецсвязью и мощным роверовским движком. Он откинулся на спинку, закрыл глаза и приказал себе забыть обо всех делах. Полное расслабление. Этому приему Голубков научился еще в Афгане, пятнадцати минут часто хватало, чтобы снять усталость после напряженных бессонных суток. Но тогда он был на Двадцать лет моложе, теперь пятнадцати минут было недостаточно.
По тому, как изменился шум, проникавший в салон, Голубков понял, что машина вышла из города. Вместо чада запруженных транспортом московских улиц в приоткрытое окно ворвался свежий прохладный воздух. Голубков почувствовал, как внутреннее напряжение постепенно отпускает его.
Из состояния расслабленности его вывел голос Валеры:
— Константин Дмитриевич, нас пасут. Не оглядывайтесь.
Голубков открыл глаза. «Волга» шла по Минскому шоссе. По обочинам стелилась свежая зелень берез. Машин на шоссе стало заметно меньше. До реабилитационного центра было еще километров сорок.
— Кто пасет? — спросил Голубков.
— «Форд эскорт». Похож на новый. Цвета светлый металлик. В тачке только водитель.
— На таких машинах не пасут. Когда засек?
— Еще на Кутузовском. Висит на «хвосте».
— Поверни зеркало.
Валера поправил зеркало заднего вида так, чтобы Голубков мог видеть то, что происходит сзади. Да, новенький «форд». Метрах в сорока. В машине только один человек. Лица не видно. В штатском. Солнцезащитные очки.
Водитель «форда» увидел, вероятно, движение Валеры, поворачивающего зеркало заднего вида, и понял, что это значит. Он два раза коротко мигнул дальним светом и включил правый поворотник.
— Остановись, — приказал Голубков. Валера съехал на обочину, заглушил двигатель и извлек из наплечной кобуры табельный ПМ. «Форд» объехал «Волгу», остановился метрах в десяти перед ней. Водитель вышел из машины, снял солнцезащитные очки и направился к «Волге» Голубкова. Валера передернул затвор.
— Отставить. Убери ствол.
— Уверены?
— Да, — кивнул Голубков.
Он действительно был уверен, что оружия не понадобится. Потому что от «форда» к «Волге» шел Аарон Блюмберг.
Голубков открыл дверцу:
— Садитесь.
Блюмберг отрицательно покачал головой:
— Давайте лучше покурим на свежем воздухе. Когда-то еще мне доведется увидеть весну в Москве!..
II
— Откуда у вас эта машина?
— Взял напрокат. Москва в этом смысле стала вполне европейским городом.
— Как вы меня нашли?
— Дежурил у вашего «Контура».
— Я мог уехать и ночью.
— Значит, мне пришлось бы ждать до ночи.
— Вы могли назначить встречу по нашей системе связи.
— Нет. О нашей встрече не должен знать никто. Даже ваш шеф. Вы сами сообщите ему. Позже. Если сочтете нужным. Если ваш водитель доложит о нашем контакте, вам придется сказать, что вы встречались со своим информатором, или что-нибудь в этом роде.
— Я найду что сказать, — успокоил Блюмберга Голубков.
— Тем более никто не должен знать о содержании нашего разговора, — продолжал Блюмберг, пока они углублялись в придорожный березняк. — Почему? Объясню. Я намерен поделиться с вами некоторыми своими соображениями. Совершенно безответственными. Я — частное лицо и могу себе это позволить. Вы — нет.
— Тогда к чему этот разговор?
— Без вашей помощи я не смогу оценить степень безответственности моих рассуждений. Или степень их соответствия истинному положению дел. А если я прав, это может торпедировать ключевой момент нашей акции.
Блюмберг остановился возле рухнувшей от ветра или от старости березы и предложил:
— Давайте присядем на это бревнышко.
Но перед тем как сесть, он внимательно огляделся. Хвойный подлесок глушил шум машин, проходящих по «Минке», смыкавшиеся наверху кроны берез покачивались от легкого ветра, чирикали какие-то лесные пичуги.
— Хорошо. Лес. С детства люблю лес, — проговорил Блюмберг, но были у Голубкова сомнения, что он любовался лесом. Он оценивал возможность прослушки. Но место было недосягаемым даже для лазерной установки. Блюмберг сел и закурил «Кэмел».
— Я имею всю информацию о ходе нашей акции. И даже успел получить ваше сообщение о журналистах из Си-Эн-Эн. Накопилось очень много вопросов, на которые у нас нет ответа. У меня, признаться, голова пухнет, когда я обо всем думаю. А у вас?
— У меня тоже, — кивнул Голубков, разминая свой «Космос».
— И все же я начну с частностей. Пилигрим в Москве. Как я понял, ваша «наружка» его потеряла?
— Да. Он взял в Мурманске билет до Москвы с промежуточной посадкой в Питере.
После посадки в самолет не вернулся. Добирался в Москву либо поездом, либо нанял машину. На своей квартире не появлялся. На квартире Люси Жермен — тоже. Мы надеялись получить информацию от Сола. Но Сол молчит.
— Он утратил источник информации. Или канал связи.
— Каким образом?
— Возможно, мы когда-нибудь об этом узнаем. Второй момент, — продолжал Блюмберг.
— Пилигрим назначил начало операции в ночь с воскресенья на понедельник. Почему?
Есть у вас какие-нибудь предположения?
Голубков покачал головой:
— Никаких. Это может быть ложным ходом.
— Нет. Люди Рузаева арендовали в Грозном самолет «Ту-154», а в мурманском аэропорту — два вертолета, «Ми-1» и «Ми-8».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97