— Даже так?
Нифонтов не ответил. Куратор взглянул на него и укоризненно покачал головой:
— А видок у вас, Александр Николаевич, прямо скажем, оставляет желать. Нужно следить за здоровьем. Трудно, но нужно. Очень рекомендую теннис. Не потому, что он стал сейчас модным в Кремле. Но он действительно помогает сохранять форму.
«Посмотрю я, какой видок у тебя самого будет через полчаса», — подумал Нифонтов, проходя в просторную прихожую и сбрасывая плащ на руки ординарца.
— Прошу ко мне в кабинет, — пригласил куратор.
— Там есть телевизор и видеомагнитофон? — спросил Нифонтов.
— Есть. Вы собираетесь показать мне кино?
— Да.
— Надеюсь, не очень скучное?
— Не очень.
— Кофе, чаю или, может, водки?
— Кофе. Покрепче.
Куратор отдал распоряжение ординарцу и провел гостя через просторную гостиную в угловой кабинет, предварительно попросив жестом особенно не шуметь и объяснив шепотом:
— Мои уже спят.
Госдача была раза в полтора больше, чем у самого Нифонтова, обставлена добротно, но без изысков и особых роскошеств. Раньше, когда по малой своей должности Нифонтов не имел госдачи, его всегда поражала какая-то необжитость служебного загородного жилья высокопоставленных чиновников, хотя об их хоромах в народе ходили легенды. Возможно, эти легенды были справедливы для чиновников самого высшего правительственного эшелона. И только когда ему самому выделили коттеджик в Архангельском, он понял причины равнодушия хозяев госдач к благоустройству своего жилья. Они не были хозяевами — в том-то и дело. И знали, что жилье это чужое и временное. А какой смысл благоустраивать чужое жилье, из которого уже завтра, возможно, тебя выселит комендант? Жены и дочери смягчали казенный дух занавесками и салфеточками, копались на цветочных и клубничных грядках, а уходом за обширными участками занимались солдаты-срочники, выделенные для охраны важных персон. И понятно, что особого рвения ожидать от них было трудно.
В небольшой угловой комнате, сходство которой с кабинетом придавали лишь письменный стол и узел правительственной связи, куратор жестом предложил гостю устраиваться, сам раскрыл досье операции «Капкан», врученное ему Нифонтовым.
Папка была довольно тощей — Нифонтов тщательно отобрал материалы, которые отражали суть дела.
— «Капкан». Это то, о чем шла речь в Каире? — уточнил куратор.
— Да.
— Как я понимаю, пределы своей компетенции вы исчерпали?
— Да, — повторил Нифонтов.
— Что ж, давайте посмотрим. Сначала бумаги или кино?
— Бумаги.
Куратор углубился в досье. Он умел читать очень быстро. И умел быстро вникать в суть. Нифонтов прихлебывал крепкий, чуть горьковатый, очень хорошего качества кофе и рассеянно поглядывал на куратора, не делая попыток понять по выражению его лица, какое впечатление производят на того собранные в досье документы. Это не имело значения. Имело значение другое — что за человек сам куратор. Только от этого зависел сейчас исход дела.
* * *
Ни одна спецслужба России не имела права без высочайшего указания брать в оперативную разработку чиновников такого ранга и даже собирать о них информацию.
Но информация все равно собиралась, сама собой, по крохам, по слухам, по разговорам. Так что Нифонтов имел кое-какое представление о своем собеседнике.
Как и всякий государственный чиновник высокого ранга, куратор Управления по планированию специальных мероприятий Олег Иванович П. совмещал множество должностей. Они меняли свои названия по мере перетрясок и реорганизаций правительственного аппарата и президентской администрации, которые как начались с приходом к власти Ельцина, так и не прекращались по сей день, иногда затихая, иногда выплескиваясь на поверхность политической жизни России.
В разное время Олег Иванович был заместителем государственного секретаря в кабинете министров Гайдара (пока не упразднили этот пост, не столько из-за того, что он был никак не прописан в Конституции, сколько из-за всеобщего неприятия самой фигуры госсекретаря Бурбулиса), членом Президентского совета, членом Совета безопасности, помощником председателя Совета обороны при Президенте России, а также членом многочисленных комиссий, которые создавались по разным поводам, в основном чтобы успокоить общественное мнение и сделать вид, что Президентом и правительством принимаются энергичные меры по разрешению насущных проблем, хотя чаще всего эти комиссии даже не приступали к работе.
Олег Иванович был из новых, из тех сорока — сорокапятилетних государственных и партийных функционеров, хорошо образованных, накопивших немалый практический опыт, но не имевших никакой перспективы, так как все должности наверху были прочно закупорены старыми, еще брежневской закалки, кадрами. И лишь при Ельцине новые люди были востребованы в полной мере.
В КПСС карьера Олега Ивановича была непродолжительной — всего три года он был освобожденным секретарем партийного комитета на крупном оборонном заводе. Но эта должность, никак не компрометирующая его в новые времена, дала ему возможность быстро стать одним из руководителей ВПК, откуда он и был рекрутирован в высшие эшелоны российской власти. Природная осторожность уберегла его от активного участия в подковерной кремлевской возне, более нетерпеливые соперники сжирали друг друга и уходили в политическое небытие, а их места занимали люди типа Олега Ивановича.
Сейчас ему было сорок семь лет — в президентской администрации он курировал службы государственной безопасности, и в их числе Управление по планированию специальных мероприятий, которое в системе спецслужб занимало особое положение.
Оно было создано по распоряжению Ельцина одновременно с решением о разгоне КГБ и призвано играть роль «ока государева» — мозгового центра, просчитывающего перспективы развития политической ситуации и предлагающего пути предотвращения или политического разрешения кризисов.
Неподчиненность управления руководству ФСБ, ФСК и Главного управления охраны вызывала откровенное недовольство их руководителей — ими не раз предпринимались попытки прибрать УПСМ к рукам, — но всякий раз Президент решительно их пресекал.
Неизвестно, чем он руководствовался: то ли действительно высоко ценил объективность поступавшей от управления информации и глубину аналитических разработок, то ли по принципу «разделяй и властвуй» считал, что конкуренция между спецслужбами пойдет только на пользу делу.
Олег Иванович не скрывал от Нифонтова своего благожелательного отношения к деятельности УПСМ, но делал это — как небезосновательно полагал Нифонтов — лишь после уяснения позиции Президента.
Сейчас ему предстояло решить задачу куда более трудную.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97