стоящая коленями на твердом деревянном полу под холодным ветром, рукав камзола перегрелся от близости огня в очаге. Одна женщина, которая вдруг стала молиться так истово, как не молилась с самого детства: «Лев, защити меня!»
Она вспомнила, как хрустели под копытами бурой кобылы обломки раскрашенной штукатурки, на снегу, на юге, когда она ехала верхом среди больших пирамид. И онемела она сейчас — от холода или от тишины. И тут в голове зазвучали в унисон голоса — их много, множество, легион.
— МЫ ЗНАЕМ, ЧТО ТЫ НАС СЛЫШИШЬ.
— Не врете? — слегка съязвила Аш. Она разжала руки, отпустила больно стиснутые пальцы священника, все еще с закрытыми глазами, и услышала, как он вздохнул. Снова уселась на пятки. Никто не заставляет ее не делать того, что ей хочется. Абсолютно расслабившись, она сказала: — Но вам-то меня не достать. Я могла оказаться где захочу.
— ДА, МОГЛА. НО ТЫ В ДИЖОНЕ. НАМ ЭТО СКАЗАЛО ДИТЯ ГУНДОБАДА.
— Как же, сказала. Разве что каменному голему и, может быть, Дому Леофрика. Но уж не вам. Она вас и слушать не станет.
— ДА ЭТО НЕ ИМЕЕТ ЗНАЧЕНИЯ. ОНА УСЛЫШИТ, КОГДА ПРИДЕТ ВРЕМЯ. МАЛЫШКА, МАЛЫШКА, ПЕРЕСТАНЬ ВОЕВАТЬ С НАМИ.
— Свинячий хрен вам в ухо!
Вот теперь она выступает как наемник, как она всегда и хотела выглядеть: веселая, грубая, сквернословящая, непобедимая. В этом возбужденном адреналином состоянии даже она не знает, что там у нее в глубине, за этим чисто внешним фасадом.
— Какие же вы Дикие, — по ее лицу закапали слезы, и она сама не сказала бы, от боли они или же от неприятного юмора. — Это мы вас построили. Давным-давно, случайно, но мы, мы. Почему же вы нас ненавидите? Почему вы ненавидите Бургундию?
— ОНА УСЛЫШАЛА.
— ОНА ПОНЯЛА.
— ЗНАЕТ ТО, ЧТО ЗНАЕМ МЫ.
— ХОТЬ МЫ ЗНАЕМ НЕ ТАК МНОГО.
— МЫ ЗНАЕМ НАЧАЛО, НО КТО ЗНАЕТ КОНЕЦ?
То, что было хором Голосов, превратилось при последнем вопросе в разноголосицу. С некоторым отзвуком печали. От громкости Аш заморгала, но тут же ей стал виден огонь очага среди веками закопченных камней. Там, где огонь был сильнее, откололся и отвалился кусок камня. Структура камня в месте разлома все еще была видна.
В памяти Аш всплыли трещины в куполе дворца короля-калифа и летящие сверху, вертящиеся в полете камни.
— МЫ ЗНАЕМ КОНЕЦ…
— МЕРЗОСТЬ ПЛОТИ!
— МАЛЕНЬКИЕ ОТРЕБЬЯ, НЕДОСТОЙНЫЕ ЖИЗНИ…
…ИЗ-ЗА ВАШЕГО ГРЕХА…
До боли вонзив ногти в ладони, Аш выдохнула сардоническим тоном:
— А это не предубеждение — после того, как двести лет слушали Карфаген!
Радость, хоть и с примесью горечи — Годфри? И в голове зазвучал снова умертвляющий душу, леденящий гомон.
— КАРФАГЕН — НИЧТО…
— …ВИЗИГОТЫ — НИЧТО…
— ГУНДОБАД ГОВОРИЛ С НАМИ ЗАДОЛГО ДО НИХ…
— САМЫЕ ГРЕШНЫЕ ИЗ ЛЮДЕЙ…
— МЫ ПОМНИМ!
— МЫ ПОМНИМ…
— МЫ СОЖЖЕМ ТЕБЯ, МЕЛКАЯ ЧАСТИЧКА ПЛОТИ.
От последней прозвучавшей в голове фразы она вздрогнула, прикусила язык и почувствовала привкус крови. И вслух сказала, не видя окружающих:
— Не волнуйтесь. Если они могли бы сдвинуть тут землю, они бы это сделали. А если не делают, значит, не могут.
— ТЫ ТАК УВЕРЕНА, МАЛЫШКА?
Под одеждой по ней пробежали мурашки, и она с отвращением подумала: «Малышка, смотри ты! Меня так называл Годфри, от него позаимствовали».
— В общем, что-то вам мешает, — сказала она вслух. И сплюнула с отчаянным сарказмом: — По вашим словам, Фарис армия не нужна! Она дитя Гундобада, она творец чудес; она может превратить Бургундию в пустыню, именно так. Вам только остается помолиться о солнце, и — блямс! — оно тут как тут. Всего одно чудо. Так почему вы его не сотворили?
Вложив в вопрос всю свою ярость, она сразу сконцентрировала внимание — обрела то самое внутреннее состояние, какое у нее наступает, когда в руках меч, — и слушала.
И немедленно она буркнула от беззвучного удара. Стало больно губам. Она подняла руки к лицу, открыла глаза; увидела кровь, поняла, что прикусила губу. Рядом кто-то сказал что-то резкое. Она ничего не видела, только взмахом руки отослала их подальше. И сразу почувствовала, что онемела и задыхается; такое ощущение было у нее, когда она впервые училась ездить верхом. В долю секунды между ударом о землю и началом боли. Она замерла.
Но физической боли не было.
— ТЫ НЕ СМОЖЕШЬ УСЛЫШАТЬ НАС, ПОКА МЫ НЕ ЗАХОТИМ. ТЫ БОЛЬШЕ НЕ УВИДИШЬ НАС.
— Дерьмо, а то как же, — Аш потерла губы руками, размазывая кровь по лицу.
— МЫ ТЕБЯ НЕ ПОНЯЛИ.
— Нет. И не поймете. Милости просим в хреновую компанию, — с горечью сказала Аш.
Она не почувствовала, чтобы они были смущены или озадачены. Только звучали в голове их Голоса. У нее кровь на лице застыла, стягивая кожу. Она осторожно потрогала языком губу, подумала: «Болеть будет», — и проглотила кровь и слюну, а потом сказала:
Но ведь не сможете вечно держать меня в неведении.
В ответ — молчание.
— Что это изменит, если вы мне скажете? Уже становится холоднее. Вы вытягиваете энергию у солнца, и становится холодно даже там, где находитесь вы. Вам скоро и Фарис тут не понадобится. И никакое чудо. Зима убьет нас всех.
И снова зазвучал унисон голосов:
— ЗИМА НЕ ВСЕ ПОКРОЕТ.
— Да провались вы! — Аш раздраженно стукнула себя кулаком по бедру. — Почему Бургундия так важна для вас?
— МЫ МОЖЕМ ЗАБРАТЬ ЭНЕРГИЮ СОЛНЦА… note 43
— …ВОСПОЛЬЗОВАТЬСЯ ЕГО МОЩНОСТЬЮ, ОСЛАБИТЬ, ПРИНЕСТИ ТЬМУ, ХОЛОД И ЗИМУ…
— …НО…
— НО ЗИМА НЕ ПОКРОЕТ ВЕСЬ МИР.
Аш открыла глаза.
Перед ней на коленях стоял Роберт Ансельм, одной рукой поправляя эфес. Позади него — Анжелотти, держась рукой за обтянутое кольчугой плечо Ансельма. Оба во все глаза смотрели на нее. Флора сидела на корточках между двумя священниками, опираясь руками о бедра, длинными пальцами почти касаясь пола.
— ЗИМА ПОКРОЕТ НЕ…ЗИМА ПОКРОЕТ НЕ…
— …ВСЕ!..
— ТЬМА ПОКРОЕТ НЕ ВЕСЬ МИР.
— Во имя Отца, и Сына и Духа Святого, — хриплым шепотом произнес Ричард Фавершэм.
— Тьма покроет не весь мир ?.. — недоверчиво повторила Аш.
Она не закрывала глаз, еще видела всех вокруг себя, но звук громких голосов в голове отвлек ее внимание от комнаты в башне. И ее почти затопила огромная холодная печаль.
— …ЗИМА МОЖЕТ УБИТЬ ВЕСЬ МИР, ЕСЛИ БЫ НЕ ОН.
— ТЬМА МОЖЕТ ПОКРЫТЬ ВЕСЬ МИР, ЕСЛИ БЫ НЕ ОН.
— НАМ НЕ ДОСТАТЬ…
— …БУРГУНДИЯ УМРЕТ ПО ЕЕ КОМАНДЕ, НО ТОЛЬКО…
— ОНА РАЗРУШИТ БУРГУНДИЮ, НАШЕ ТЕМНОЕ ЧУДО. КАК ТОЛЬКО УМРЕТ ГЕРЦОГ.
— Весь мир! — воскликнула Аш. — Весь мир.
— КОГДА ОН УЙДЕТ…
— …СТАНЕТ ЗАБРОШЕННЫМ, СТАНЕТ ПУСТЫНЕЙ…
— КОГДА НЕ БУДЕТ НИЧЕГО: БУРГУНДИЯ УНИЧТОЖЕНА, КАК БУДТО ЕЕ НИКОГДА НЕ БЫЛО…
— ТОГДА ВСЕ…
— ВЕСЬ МИР…
— …МОЖЕТ БЫТЬ ОЧИЩЕН И СТАНЕТ ЧИСТ, ВЕСЬ МИР…
— …ЧИСТ ОТ ПЛОТИ, ГРЯЗНОЙ, РАЗЛАГАЮЩЕЙСЯ ПЛОТИ, ЧИСТ…
— КАК БУДТО ТЕБЯ НИКОГДА НЕ СУЩЕСТВОВАЛО.
Прилив и колыхание громких голосов стали слабеть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211
Она вспомнила, как хрустели под копытами бурой кобылы обломки раскрашенной штукатурки, на снегу, на юге, когда она ехала верхом среди больших пирамид. И онемела она сейчас — от холода или от тишины. И тут в голове зазвучали в унисон голоса — их много, множество, легион.
— МЫ ЗНАЕМ, ЧТО ТЫ НАС СЛЫШИШЬ.
— Не врете? — слегка съязвила Аш. Она разжала руки, отпустила больно стиснутые пальцы священника, все еще с закрытыми глазами, и услышала, как он вздохнул. Снова уселась на пятки. Никто не заставляет ее не делать того, что ей хочется. Абсолютно расслабившись, она сказала: — Но вам-то меня не достать. Я могла оказаться где захочу.
— ДА, МОГЛА. НО ТЫ В ДИЖОНЕ. НАМ ЭТО СКАЗАЛО ДИТЯ ГУНДОБАДА.
— Как же, сказала. Разве что каменному голему и, может быть, Дому Леофрика. Но уж не вам. Она вас и слушать не станет.
— ДА ЭТО НЕ ИМЕЕТ ЗНАЧЕНИЯ. ОНА УСЛЫШИТ, КОГДА ПРИДЕТ ВРЕМЯ. МАЛЫШКА, МАЛЫШКА, ПЕРЕСТАНЬ ВОЕВАТЬ С НАМИ.
— Свинячий хрен вам в ухо!
Вот теперь она выступает как наемник, как она всегда и хотела выглядеть: веселая, грубая, сквернословящая, непобедимая. В этом возбужденном адреналином состоянии даже она не знает, что там у нее в глубине, за этим чисто внешним фасадом.
— Какие же вы Дикие, — по ее лицу закапали слезы, и она сама не сказала бы, от боли они или же от неприятного юмора. — Это мы вас построили. Давным-давно, случайно, но мы, мы. Почему же вы нас ненавидите? Почему вы ненавидите Бургундию?
— ОНА УСЛЫШАЛА.
— ОНА ПОНЯЛА.
— ЗНАЕТ ТО, ЧТО ЗНАЕМ МЫ.
— ХОТЬ МЫ ЗНАЕМ НЕ ТАК МНОГО.
— МЫ ЗНАЕМ НАЧАЛО, НО КТО ЗНАЕТ КОНЕЦ?
То, что было хором Голосов, превратилось при последнем вопросе в разноголосицу. С некоторым отзвуком печали. От громкости Аш заморгала, но тут же ей стал виден огонь очага среди веками закопченных камней. Там, где огонь был сильнее, откололся и отвалился кусок камня. Структура камня в месте разлома все еще была видна.
В памяти Аш всплыли трещины в куполе дворца короля-калифа и летящие сверху, вертящиеся в полете камни.
— МЫ ЗНАЕМ КОНЕЦ…
— МЕРЗОСТЬ ПЛОТИ!
— МАЛЕНЬКИЕ ОТРЕБЬЯ, НЕДОСТОЙНЫЕ ЖИЗНИ…
…ИЗ-ЗА ВАШЕГО ГРЕХА…
До боли вонзив ногти в ладони, Аш выдохнула сардоническим тоном:
— А это не предубеждение — после того, как двести лет слушали Карфаген!
Радость, хоть и с примесью горечи — Годфри? И в голове зазвучал снова умертвляющий душу, леденящий гомон.
— КАРФАГЕН — НИЧТО…
— …ВИЗИГОТЫ — НИЧТО…
— ГУНДОБАД ГОВОРИЛ С НАМИ ЗАДОЛГО ДО НИХ…
— САМЫЕ ГРЕШНЫЕ ИЗ ЛЮДЕЙ…
— МЫ ПОМНИМ!
— МЫ ПОМНИМ…
— МЫ СОЖЖЕМ ТЕБЯ, МЕЛКАЯ ЧАСТИЧКА ПЛОТИ.
От последней прозвучавшей в голове фразы она вздрогнула, прикусила язык и почувствовала привкус крови. И вслух сказала, не видя окружающих:
— Не волнуйтесь. Если они могли бы сдвинуть тут землю, они бы это сделали. А если не делают, значит, не могут.
— ТЫ ТАК УВЕРЕНА, МАЛЫШКА?
Под одеждой по ней пробежали мурашки, и она с отвращением подумала: «Малышка, смотри ты! Меня так называл Годфри, от него позаимствовали».
— В общем, что-то вам мешает, — сказала она вслух. И сплюнула с отчаянным сарказмом: — По вашим словам, Фарис армия не нужна! Она дитя Гундобада, она творец чудес; она может превратить Бургундию в пустыню, именно так. Вам только остается помолиться о солнце, и — блямс! — оно тут как тут. Всего одно чудо. Так почему вы его не сотворили?
Вложив в вопрос всю свою ярость, она сразу сконцентрировала внимание — обрела то самое внутреннее состояние, какое у нее наступает, когда в руках меч, — и слушала.
И немедленно она буркнула от беззвучного удара. Стало больно губам. Она подняла руки к лицу, открыла глаза; увидела кровь, поняла, что прикусила губу. Рядом кто-то сказал что-то резкое. Она ничего не видела, только взмахом руки отослала их подальше. И сразу почувствовала, что онемела и задыхается; такое ощущение было у нее, когда она впервые училась ездить верхом. В долю секунды между ударом о землю и началом боли. Она замерла.
Но физической боли не было.
— ТЫ НЕ СМОЖЕШЬ УСЛЫШАТЬ НАС, ПОКА МЫ НЕ ЗАХОТИМ. ТЫ БОЛЬШЕ НЕ УВИДИШЬ НАС.
— Дерьмо, а то как же, — Аш потерла губы руками, размазывая кровь по лицу.
— МЫ ТЕБЯ НЕ ПОНЯЛИ.
— Нет. И не поймете. Милости просим в хреновую компанию, — с горечью сказала Аш.
Она не почувствовала, чтобы они были смущены или озадачены. Только звучали в голове их Голоса. У нее кровь на лице застыла, стягивая кожу. Она осторожно потрогала языком губу, подумала: «Болеть будет», — и проглотила кровь и слюну, а потом сказала:
Но ведь не сможете вечно держать меня в неведении.
В ответ — молчание.
— Что это изменит, если вы мне скажете? Уже становится холоднее. Вы вытягиваете энергию у солнца, и становится холодно даже там, где находитесь вы. Вам скоро и Фарис тут не понадобится. И никакое чудо. Зима убьет нас всех.
И снова зазвучал унисон голосов:
— ЗИМА НЕ ВСЕ ПОКРОЕТ.
— Да провались вы! — Аш раздраженно стукнула себя кулаком по бедру. — Почему Бургундия так важна для вас?
— МЫ МОЖЕМ ЗАБРАТЬ ЭНЕРГИЮ СОЛНЦА… note 43
— …ВОСПОЛЬЗОВАТЬСЯ ЕГО МОЩНОСТЬЮ, ОСЛАБИТЬ, ПРИНЕСТИ ТЬМУ, ХОЛОД И ЗИМУ…
— …НО…
— НО ЗИМА НЕ ПОКРОЕТ ВЕСЬ МИР.
Аш открыла глаза.
Перед ней на коленях стоял Роберт Ансельм, одной рукой поправляя эфес. Позади него — Анжелотти, держась рукой за обтянутое кольчугой плечо Ансельма. Оба во все глаза смотрели на нее. Флора сидела на корточках между двумя священниками, опираясь руками о бедра, длинными пальцами почти касаясь пола.
— ЗИМА ПОКРОЕТ НЕ…ЗИМА ПОКРОЕТ НЕ…
— …ВСЕ!..
— ТЬМА ПОКРОЕТ НЕ ВЕСЬ МИР.
— Во имя Отца, и Сына и Духа Святого, — хриплым шепотом произнес Ричард Фавершэм.
— Тьма покроет не весь мир ?.. — недоверчиво повторила Аш.
Она не закрывала глаз, еще видела всех вокруг себя, но звук громких голосов в голове отвлек ее внимание от комнаты в башне. И ее почти затопила огромная холодная печаль.
— …ЗИМА МОЖЕТ УБИТЬ ВЕСЬ МИР, ЕСЛИ БЫ НЕ ОН.
— ТЬМА МОЖЕТ ПОКРЫТЬ ВЕСЬ МИР, ЕСЛИ БЫ НЕ ОН.
— НАМ НЕ ДОСТАТЬ…
— …БУРГУНДИЯ УМРЕТ ПО ЕЕ КОМАНДЕ, НО ТОЛЬКО…
— ОНА РАЗРУШИТ БУРГУНДИЮ, НАШЕ ТЕМНОЕ ЧУДО. КАК ТОЛЬКО УМРЕТ ГЕРЦОГ.
— Весь мир! — воскликнула Аш. — Весь мир.
— КОГДА ОН УЙДЕТ…
— …СТАНЕТ ЗАБРОШЕННЫМ, СТАНЕТ ПУСТЫНЕЙ…
— КОГДА НЕ БУДЕТ НИЧЕГО: БУРГУНДИЯ УНИЧТОЖЕНА, КАК БУДТО ЕЕ НИКОГДА НЕ БЫЛО…
— ТОГДА ВСЕ…
— ВЕСЬ МИР…
— …МОЖЕТ БЫТЬ ОЧИЩЕН И СТАНЕТ ЧИСТ, ВЕСЬ МИР…
— …ЧИСТ ОТ ПЛОТИ, ГРЯЗНОЙ, РАЗЛАГАЮЩЕЙСЯ ПЛОТИ, ЧИСТ…
— КАК БУДТО ТЕБЯ НИКОГДА НЕ СУЩЕСТВОВАЛО.
Прилив и колыхание громких голосов стали слабеть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211