— Все упакованы в металл, и что из этого? Какой-нибудь засранец острым концом попадет тебе в спину… Ладно, ребята. Надеюсь, у всех белье кольчужное? note 50
— Мы вообще-то не рассчитываем поворачиваться к ним спинами! — фыркнул Рочестер.
Ожидание проходило в наэлектризованной атмосфере: несомненный риск всегда вызывает возбуждение. Аш поймала себя на том, что энергично шагает вперед, пересекая узкую площадь перед северными воротами для вылазок. От бряцания оружия черные крысы и один бездомный пес поспешно спаслись бегством в темноту.
— Годфри, говорила ли она опять с каменным големом?
На этот раз тихий голос Годфри Максимилиана прозвучал у нее в голове:
— Всего один раз. Она старается не слушать Карфаген: то, что они говорят военной машине, — это какое-то безумие. Она только спросила, обращалась ли к ней ты… где ты, что делают твои люди; готовится ли атака.
— Что она… ты… ей сказал?
— Только то, что должен, что могу знать из твоих же слов. Что ты на пути к ней. Об остальном не знаю ничего; ты не сообщала машине, сколько у тебя сил, не спрашивала совета, какую принять тактику.
— Угу, именно так я намерена поступать и впредь. Она говорила тихо, не сомневаясь, что ближайшие к ней солдаты сквозь бряцание доспехов и ножен услышат каждое ее слово.
— А Дикие Машины?
— Молчат. Возможно, в их интересах, чтобы она принимала их за сон, ошибку, выдумку.
Личное знамя Аш висело на своем полосатом шесте, холодный ветерок был недостаточно сильным, чтобы развернуть сине-золотое полотнище. Навстречу ей из ворот для вылазок вышли бургундские стражники со своими факелами, они ее узнали.
— Мадонна, — тут же из темноты возник Антонио Анжелотти, за его спиной слышался шум, свидетельствовавший о присутствии животных и конюхов. — Я коней достал.
Аш осмотрела скаковых лошадей: в основном все — неухоженные после долгой осады, все ребра можно пересчитать.
— Молодец, Анжели.
Пока Рочестер разбирался с паролями и отзывами, она молчала, скрестив руки, не сводя глаз с восточного неба. Над остроконечными крышами и над зубцами городской стены серые облака посветлели. Одно из ближайших зданий — Дом гильдий — еще дымилось, почерневшее и обугленное; на сигнал опасности в этот квартал набежало много бургундцев, и пожар был вовремя погашен. За ночь стало теплее — мороз сменился пронизывающе холодным дождем, но теперь снова подморозило.
— Слава Христу за плохую погоду!
— Было бы сейчас лето, — согласился Анжелотти, — нас бы давно сожгли, да еще эпидемия чумы разразилась бы.
— Годфри, нет ли последних сообщений — где она?
— Она не выходила на связь со мной с последней обедни.
— Но это глупо, согласен?
— При обычной войне, дитя, тебе не следовало бы соглашаться на встречу. За восемь лет, что я тебя знаю, ты была смелой, безрассудной и авантюрной; но не помню, чтобы ты когда-либо жертвовала чужими жизнями.
Еще один солдат Рочестера искоса взглянул на нее, и она ободряюще ухмыльнулась ему:
— Командир говорит со своими Голосами. Вот и все.
Молодой солдат побледнел под своим забралом, но понимающе кивнул.
— Да, командир. Командир, что они для нас приготовили? Чего нам ждать?
— А хрен их знает! Визиготов около десяти тысяч, следовало бы подумать… У них эти луки с обратным загибом. Вроде бы ничего особенного, но стреляют так же быстро, как арбалеты, хотя сила удара поменьше. Значит, наустники поднять, забрала опустить.
— Есть, командир!
— Теперь всем не так страшно, — вполголоса заметил Анжелотти. — Мадонна, их не столько оружие беспокоит. Подавляет сознание количества готов…
— Знаю.
Спазмы желудка перешли в отчетливую острую боль.
— Вот в чем проблема с доспехами, — задумчиво произнесла она. — Ты весь стянут и застегнут. И не посрать, когда приспичило…
— А-а — дизентерия. Извинение любого воина.
— Годфри! — с восторгом изумленно выпалила Аш.
— Дитя, ты забыла? Я восемь лет следовал за тобой по всем военным лагерям. Я обслуживал обоз. Я знаю, кто стирает после сражения. От прачек ничего не скроешь. Храбрость имеет бурый цвет испражнений.
— Для священника, Годфри, ты жутко противный мужик!
— Будь я еще человеком, я сейчас был бы рядом с тобой.
Ее буквально подбросило — на душе потеплело оттого, что друг рядом, но она ощутила более острую тоску по нему.
Она сказала:
— Я хочу прийти за тобой. Но сначала — дело, — и повысила голос: — Вперед!
Группа солдат въехала в тоннель — ворота под одной из часовых башен Дижона. Сержант Томаса Рочестера наклонился к ее уху и пробормотал, стараясь быть услышанным сквозь грохот доспехов:
— Что он сказал?
— Что сказал кто?
Англичанин смутился:
— Ну он. Твой голос. Святой Годфри. Будет нам в этом деле милость Господня?
— Да, — ответила Аш машинально и вполне убедительно, и мысленно повторила: «Святой Годфри!» — с благоговением и юмором. Наверное, неизбежная реакция народа…
— Перемещение войск, визиготский лагерь, центральный северный сектор?
— Никакого перемещения не замечено.
«А это значит — полный завал», — угрюмо думала Аш, слушая, как шлепают ее сапоги и эхо шагов отражается от сырых каменных стен тоннеля; сознанием же она прислушивалась, не возникнет ли внезапно в голове шепот древних, нечеловеческих голосов.
Конюхи Льва подвели коней: новым конем Аш был светло-желтый мерин, цвета между каштановым и гнедым; с почти незаметными точками; Оргайл вернулся к Ансельму. Она вскарабкалась в седло. Анжелотти подъехал к ней на своем тощем в белых носочках каштановом, стараясь не задевать свою раненую руку. Аш мельком заметила толстую льняную повязку, намотанную под ремнями его наручного доспеха и рукавом воинского камзола.
Впереди них бургундские солдаты рывком сдернули железные стержни с ворот и с неприличной спешкой вытолкали наружу ее вместе с эскортом. И сразу же захлопнули ворота за ними. Она подняла голову, когда они оказались на открытом воздухе, по из-за шлема и наустника она не могла повернуть голову так, чтобы увидеть верхнюю часть стен и убедиться, там ли бургундские стрелки и аркебузиры, как она надеялась.
В высоком седле она держалась абсолютно прямо, ноги были вытянуты почти вертикально. Она переместила вес тела вперед и поскакала в сером утреннем свете, спеша поскорее съехать с ненадежного откоса из-под стен. Один из пехотинцев, бежавший рядом с ней, что-то буркнув, ловким пинком отшвырнул с дороги кальтроп.
Она кинула взгляд на восток и увидела, что стены Дижона уже выступили из белого тумана, а крепостной ров под стенами войска противника на три четверти забросали вязанками хвороста. После рва земля была разворочена, а дальше между ней и главным лагерем визиготов были прорытые траншеи и ряды щитов-мантелетов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211