Соларин смотрел на шахматную доску, когда впервые заметил это. Поначалу это было просто едва уловимое движение на периферии поля зрения. Но на третий раз ему удалось засечь, что это было: Фиске клал руки на колени каждый раз, когда Соларин отключал часы и ход переходил к англичанину. В следующий раз, когда Фиске делал ход, Александр пристально посмотрел на его руки. На пальце гроссмейстера было кольцо. Прежде Фиске никогда не носил колец.
Фиске играл безрассудно. Он словно уповал на удачу. В итоге он играл интересней, чем обычно, но Соларин обратил внимание на лицо Фиске. В те минуты, когда англичанин шел на риск, в его глазах не мелькало и тени азарта. Тогда-то Александр и заметил кольцо.
У Фиске был передатчик, это без вопросов. Получалось, что противником Соларина был вовсе не Фиске, а кто-то другой, кого в комнате не было. Русский шахматист покосился на сотрудника КГБ, сидящего у противоположной стены. Соларин знал: если он сейчас пойдет на риск и проиграет эту чертову игру, то вылетит из турнира. Однако ему необходимо было узнать, кто стоит за Фиске. И зачем им понадобилось жульничать.
И тогда Соларин повел опасную игру, пытаясь вычислить стиль истинного противника. Этим он совершенно вывел Фиске из равновесия, тот разве что на стену не лез. Затем Александру пришла идея обменяться ферзями, что шло совершенно вразрез с развитием партии. С беспечным видом он двинул королеву на позицию, предлагая ее и открывая. Он заставит англичанина играть в его собственную игру или признаться, что тот жульничает. Фиске понял, что попался.
Какое-то время казалось, что он действительно решится на размен и возьмет ферзя Соларина. Тогда русский сможет позвать судей и отказаться от игры. Он не станет играть против машины или кто там суфлирует Фиске. Но англичанин уклонился и вместо размена объявил «j’adoube». Соларин вскочил и наклонился к Фиске.
— Какого черта вы вытворяете? — прошипел он. — Сейчас мы прервемся, пока вы не придете в чувство. Вы что, не понимаете, что здесь КГБ? Одно слово о том, что здесь происходит, и ваша шахматная карьера закончится навсегда.
Соларин одной рукой отключил часы, а другой сделал знак судьям. Он объяснил судье, что Фиске плохо себя чувствует и запишет свой следующий ход.
— Лучше бы это была королева, сэр, — негромко сказал Соларин, снова наклонившись к гроссмейстеру.
Тот и не взглянул на него, он молча вертел на пальце кольцо, словно оно было тесно ему. Соларин ринулся из комнаты.
Кагэбэшник встретил его в холле вопросительным взглядом. Это был бледный мужчина невысокого роста с густыми бровями. Его фамилия была Гоголь.
— Идите выпейте сливовицы, — сказал Соларин. — Я сам обо всем позабочусь.
— Что случилось? — спросил Гоголь. — Почему он объявил «j’adoube»? Это нелогично. Вы не должны были останавливать часы, вас могут дисквалифицировать.
— У Фиске передатчик. Я должен узнать, с кем он связан и почему. Вы только еще больше его напугаете. Ступайте и сделайте вид, что ничего не знаете. Я смогу сам позаботиться об этом.
— Но здесь Бродский, — прошептал Гоголь. Бродский служил в высшем эшелоне секретной службы и мог отстранить телохранителя.
— Тогда пригласите его присоединиться к вам, — предложил Соларин. — Просто держите его подальше от меня в ближайшие полчаса. И ничего не предпринимайте. Ничего, вы поняли меня, Гоголь?
Телохранитель выглядел испуганным, но зашагал в сторону лестницы. Соларин прошел вслед за ним до самого конца балкона, затем замер в дверном проеме, ожидая, пока Фиске покинет комнату для игры.
Фиске быстро прошел вдоль балкона, спустился вниз по широкой лестнице и заторопился через фойе. Он не оглядывался и потому не мог видеть Соларина, который следил за ним сверху. Фиске вышел наружу, пересек дворик и прошел через массивные кованые ворота. В углу дворика, по диагонали к входу в клуб, была дверь, ведущая в маленький канадский клуб. Фиске вошел в нее и поднялся по ступенькам.
Соларин тихо прошел через двор и толкнул стеклянную дверь канадского клуба, успев заметить, как захлопывается за его соперником дверь в мужской туалет. Александр немного выждал, затем крадучись поднялся по низким ступенькам, ведущим к туалету, прошмыгнул внутрь и замер. Фиске стоял у стены с писсуарами, прижавшись к ней спиной. Глаза его были закрыты. Соларин молча наблюдал, как Фиске упал на колени. Он зарыдал, издавая короткие сухие всхлипы, затем склонился над писсуаром и опорожнил желудок. Когда все закончилось, он прислонился к писсуару спиной в совершенном изнеможении.
Краем глаза Соларин заметил, как Фиске вскинул голову, услышав звуки поворачивающегося вентиля. Соларин неподвижно стоял рядом с раковиной, глядя, как она наполняется холодной водой. Фиске был англичанином; если бы Соларин дал понять, что видел его приступ рвоты, это было бы унизительно для гроссмейстера.
— Вам понадобится это, — громко сказал Соларин, не поворачивая головы от раковины.
Фиске огляделся, словно не веря, что обращаются к нему. Однако, кроме них двоих, в туалете никого не было. Он нерешительно поднялся с колен и подошел к Соларину. Русский намочил в воде бумажное полотенце, сразу же запахшее овсяной мукой, и вытер сопернику лоб и виски.
— Если вы погрузите кисти в воду, это охладит кровь во всем теле, — сказал он, расстегивая Фиске манжеты.
Он бросил мокрое бумажное полотенце в корзину для мусора. Фиске безропотно опустил в холодную воду запястья, стараясь при этом не намочить пальцы.
Соларин нацарапал что-то карандашом на обратной стороне сухого бумажного полотенца. Фиске покосился на него, не отходя от раковины. Русский показал ему, что написал: «Связь односторонняя или двусторонняя?»
Фиске прочитал, и его лицо снова налилось кровью. Соларин напряженно ждал ответа. Не дождавшись, он снова склонился над полотенцем и добавил для ясности: «Они могут нас слышать?»
Фиске сделал глубокий вдох и закрыл глаза. Затем отрицательно покачал головой. Он вынул руку из воды и потянулся к бумажному полотенцу, но Соларин вручил ему другое.
— Не это.
Русский достал маленькую золотую зажигалку и поджег полотенце, на котором делал записи. Он дал прогореть ему почти полностью, затем бросил в унитаз и спустил воду.
— Вы уверены? — спросил он, возвратившись к раковине. — Это очень важно.
— Да…— смущенно промямлил Фиске. — Это… мне объяснили.
— Прекрасно, тогда мы можем поговорить. — Александр все еще держал в руках золотую зажигалку. — В какое ухо э вставлено, в правое или левое?
Фиске дотронулся до левого уха. Соларин кивнул, открыл низ зажигалки и вытащил оттуда какую-то миниатюрную вещицу. Это оказались щипчики, похожие на пинцет.
— Ложитесь на пол и пристройте голову так, чтобы она не двигалась, левым ухом ко мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188