У того же стола, развалившись на нем с локтями, восседала миссис Джинивин, и миссис Джинивин уже не пробовала ложечкой исподтишка чужой пунш, а хлебала свой собственный из большой кружки, тогда как ее дочка — правда, не посыпав голову пеплом и не облачившись во власяницу, но тем не менее с выражением достойной и приличествующей случаю грусти на лице, — полулежала в кресле и умеряла свою тоску более скромной порцией того же самого бодрящего напитка. Кроме них, в комнате были двое лодочников, вооруженных инструментами, кои именуются кошками. Эти молодцы тоже держали в руках каждый по стаканчику крепкого пунша, а так как тянули они его со вкусом и были оба, разумеется, красноносые, с угреватыми физиономиями и, по-видимому, забулдыги, их присутствие скорее увеличивало, чем уменьшало атмосферу довольства и уюта, царившую здесь.
— Если бы мне удалось подсыпать отравы в кружку нашей милой старушенции, — пробормотал Квилп, — я мог бы умереть спокойно.
— Ax! — сказал мистер Брасс, нарушая всеобщее молчание и со вздохом возводя очи к потолку. — Как знать, может быть он сейчас смотрит на нас! Как знать, может быть он все видит и внимательно наблюдает за нами… откуда-нибудь оттуда. О боже мой, боже!
Тут мистер Брасс сделал короткую передышку и отпил сразу полстакана, после чего заговорил снова, с меланхолической улыбкой созерцая оставшуюся половину.
— Я будто различаю его глаз, сверкающий на самом дне этого сосуда, — сказал стряпчий, покачивая головой. — Что это был за человек! Уж нам такого больше не видать! Сегодня мы здесь, — он поднял пунш на свет, а завтра там, — допил его залпом и весьма выразительно погладил себя чуть пониже груди, — там, в безмолвной могиле. Подумать только! Ведь я пью его собственный ром! Это какое-то сновидение!
И для того, наверно, чтобы убедиться в реальности всего происходящего, мистер Брасс пододвинул свой стакан миссис Джинивин на предмет его наполнения, а затем повернулся к мореплавателям.
— Значит, поиски ни к чему не привели?
— Так точно, сударь. Надо думать, что если он где и вынырнет, так только в Гринвиче и не раньше завтрашнего утра, в самый отлив. Правильно, друг?
Второй джентльмен согласился со своим товарищем, добавив от себя, что в гринвичском госпитале уже знают об утопленнике и что тамошние инвалиды-моряки поджидают его появления.
— В таком случае нам остается только одно — положиться на судьбу, — сказал мистер Брасс. — Положиться на судьбу и ждать. Как это было бы для нас утешительно, если бы тело нашлось! Хоть и тяжко, но утешительно!
— Вот именно! — поспешно подхватила миссис Джинивин. — Тогда мы знали бы наверняка.
— Что же касается объявления, — продолжал Самсон Брасс, берясь за перо, — какую печальную усладу доставляет мне описание его примет. Итак, ноги…
— Кривые, кривые, — сказала миссис Джинивин.
— По-вашему, у него были кривые ноги? — вкрадчивым голосом спросил Брасс. — Я будто вижу, как они шагают по улице… широко расставлены, в немного севших после стирки нанковых панталонах без штрипок… Ах! Жизнь наша влачится в юдоли слез! Значит, так и напишем?
— Да, по-моему, они у него были чуть-чуть кривые, — всхлипнув, проговорила миссис Квилп.
— Итак, ноги кривые, — повторил Брасс, записывая. — Голова большая, туловище короткое, ноги кривые…
— Совершенно кривые, — ввернула миссис Джинивин.
— Не будем на этом настаивать, сударыня, — елейным тоном сказал Брасс. — Зачемпридираться к слабостям покойного! Он ушел от нас, сударыня, ушел туда, где его ноги никто не станет обсуждать, «Кривые» вполне достаточно, миссис Джинивин.
— Я думала, важно установить истину, — сказала старушка. — Только и всего.
— Сокровище мое! Как я ее люблю! — прошипел Квилп. — Опять за пунш! Ишь разлакомилась!
— Это занятие, — продолжал стряпчий, откладывая перо в сторону и опоражнивая свой стакан, — невольно вызывает у меня перед глазами его образ — словно тень отца Гамлета! — в обычном костюме, который он носил по будням. Его сюртук, жилетка, его ботинки и носки, его брюки, шляпа, его остроты и шутки, его возвышенные речи и зонтик — все это встает передо мной, словно видение моей юности. А его рубашки! — воскликнул мистер Брасс, с ласковой улыбкой устремив взгляд на стену. — Рубашки у этого человека, полного всяких прихотей и фантазий, приобретали какой-то необычный оттенок! Как ясно я вижу их перед собой!
— Вы бы лучше писали дальше, сэр, — нетерпеливо перебила стряпчего миссис Джинивин.
— Вы правы, сударыня, вы совершенно правы, — спохватился мистер Брасс. — Печаль не должна леденить наши умственные способности. Не откажитесь подлить мне в стакан, сударыня. Теперь перейдем к носу.
— Приплюснутый, — сказала миссис Джинивин.
— Орлиный! — крикнул Квилп, высовывая голову из-за дверей и ударяя себя кулаком по этой части лица. — Орлиный, старая карга! Смотри! Это, по-твоему, приплюснутый? А? Приплюснутый?
— Браво, браво! — вскричал Брасс, повинуясь привычке. — Великолепно! Что за человек! Какой забавник! Кто другой умеет так огорашивать людей!
Квилп не обратил ни малейшего внимания ни на эти комплименты, ни на выражение растерянности и страха, мало-помалу появившееся на лице стряпчего, ни на вопли своей тещи и жены, ни на поспешное бегство первой из комнаты, ни на обморок последней. Уставившись в упор на Самсона Брасса, он подошел к столу и, начав с его стакана, осушил один за другим и остальные два, после чего схватил флягу под мышку и с ужасающей гримасой оглядел стряпчего с головы до ног.
— Поторопились, Самсон, — сказал Квилп. — Поторопились!
— Блестяще! — воскликнул Брасс, постепенно приходя в себя. — Ха-ха-ха! Просто блестяще! Кто другой проявил бы столько находчивости в таком затруднительном положении! А положение крайне затруднительное. Но его выручает юмор — неисчерпаемый юмор!
— Спокойной ночи! — сказал карлик, весьма многозначительно кивнув ему.
— Спокойной ночи, сэр, спокойной ночи! — ответил стряпчий, пятясь задом к двери. — Какое забавное происшествие, на редкость забавное! Ха-ха-ха! Упоительно, просто упоительно!
Выждав, когда голос мистера Брасса замрет вдали (ибо он продолжал свои возгласы и на лестнице, до самой последней ступеньки), Квилп подошел к лодочникам, которые с совершенно оторопелым видом топтались у порога.
— Итак, джентльмены, вы сегодня весь день проискали тело в реке? — спросил карлик, чрезвычайно любезно распахивая перед ними дверь.
— И вчера и сегодня, сударь.
— Ай-яй-яй! Сколько вам это доставило хлопот! Прошу вас, считайте своей собственностью все, что найдется на… на утопленнике. До свидания!
Лодочники переглянулись, но, вероятно, сочли споры излишними и, тяжело волоча ноги, вышли из комнаты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173
— Если бы мне удалось подсыпать отравы в кружку нашей милой старушенции, — пробормотал Квилп, — я мог бы умереть спокойно.
— Ax! — сказал мистер Брасс, нарушая всеобщее молчание и со вздохом возводя очи к потолку. — Как знать, может быть он сейчас смотрит на нас! Как знать, может быть он все видит и внимательно наблюдает за нами… откуда-нибудь оттуда. О боже мой, боже!
Тут мистер Брасс сделал короткую передышку и отпил сразу полстакана, после чего заговорил снова, с меланхолической улыбкой созерцая оставшуюся половину.
— Я будто различаю его глаз, сверкающий на самом дне этого сосуда, — сказал стряпчий, покачивая головой. — Что это был за человек! Уж нам такого больше не видать! Сегодня мы здесь, — он поднял пунш на свет, а завтра там, — допил его залпом и весьма выразительно погладил себя чуть пониже груди, — там, в безмолвной могиле. Подумать только! Ведь я пью его собственный ром! Это какое-то сновидение!
И для того, наверно, чтобы убедиться в реальности всего происходящего, мистер Брасс пододвинул свой стакан миссис Джинивин на предмет его наполнения, а затем повернулся к мореплавателям.
— Значит, поиски ни к чему не привели?
— Так точно, сударь. Надо думать, что если он где и вынырнет, так только в Гринвиче и не раньше завтрашнего утра, в самый отлив. Правильно, друг?
Второй джентльмен согласился со своим товарищем, добавив от себя, что в гринвичском госпитале уже знают об утопленнике и что тамошние инвалиды-моряки поджидают его появления.
— В таком случае нам остается только одно — положиться на судьбу, — сказал мистер Брасс. — Положиться на судьбу и ждать. Как это было бы для нас утешительно, если бы тело нашлось! Хоть и тяжко, но утешительно!
— Вот именно! — поспешно подхватила миссис Джинивин. — Тогда мы знали бы наверняка.
— Что же касается объявления, — продолжал Самсон Брасс, берясь за перо, — какую печальную усладу доставляет мне описание его примет. Итак, ноги…
— Кривые, кривые, — сказала миссис Джинивин.
— По-вашему, у него были кривые ноги? — вкрадчивым голосом спросил Брасс. — Я будто вижу, как они шагают по улице… широко расставлены, в немного севших после стирки нанковых панталонах без штрипок… Ах! Жизнь наша влачится в юдоли слез! Значит, так и напишем?
— Да, по-моему, они у него были чуть-чуть кривые, — всхлипнув, проговорила миссис Квилп.
— Итак, ноги кривые, — повторил Брасс, записывая. — Голова большая, туловище короткое, ноги кривые…
— Совершенно кривые, — ввернула миссис Джинивин.
— Не будем на этом настаивать, сударыня, — елейным тоном сказал Брасс. — Зачемпридираться к слабостям покойного! Он ушел от нас, сударыня, ушел туда, где его ноги никто не станет обсуждать, «Кривые» вполне достаточно, миссис Джинивин.
— Я думала, важно установить истину, — сказала старушка. — Только и всего.
— Сокровище мое! Как я ее люблю! — прошипел Квилп. — Опять за пунш! Ишь разлакомилась!
— Это занятие, — продолжал стряпчий, откладывая перо в сторону и опоражнивая свой стакан, — невольно вызывает у меня перед глазами его образ — словно тень отца Гамлета! — в обычном костюме, который он носил по будням. Его сюртук, жилетка, его ботинки и носки, его брюки, шляпа, его остроты и шутки, его возвышенные речи и зонтик — все это встает передо мной, словно видение моей юности. А его рубашки! — воскликнул мистер Брасс, с ласковой улыбкой устремив взгляд на стену. — Рубашки у этого человека, полного всяких прихотей и фантазий, приобретали какой-то необычный оттенок! Как ясно я вижу их перед собой!
— Вы бы лучше писали дальше, сэр, — нетерпеливо перебила стряпчего миссис Джинивин.
— Вы правы, сударыня, вы совершенно правы, — спохватился мистер Брасс. — Печаль не должна леденить наши умственные способности. Не откажитесь подлить мне в стакан, сударыня. Теперь перейдем к носу.
— Приплюснутый, — сказала миссис Джинивин.
— Орлиный! — крикнул Квилп, высовывая голову из-за дверей и ударяя себя кулаком по этой части лица. — Орлиный, старая карга! Смотри! Это, по-твоему, приплюснутый? А? Приплюснутый?
— Браво, браво! — вскричал Брасс, повинуясь привычке. — Великолепно! Что за человек! Какой забавник! Кто другой умеет так огорашивать людей!
Квилп не обратил ни малейшего внимания ни на эти комплименты, ни на выражение растерянности и страха, мало-помалу появившееся на лице стряпчего, ни на вопли своей тещи и жены, ни на поспешное бегство первой из комнаты, ни на обморок последней. Уставившись в упор на Самсона Брасса, он подошел к столу и, начав с его стакана, осушил один за другим и остальные два, после чего схватил флягу под мышку и с ужасающей гримасой оглядел стряпчего с головы до ног.
— Поторопились, Самсон, — сказал Квилп. — Поторопились!
— Блестяще! — воскликнул Брасс, постепенно приходя в себя. — Ха-ха-ха! Просто блестяще! Кто другой проявил бы столько находчивости в таком затруднительном положении! А положение крайне затруднительное. Но его выручает юмор — неисчерпаемый юмор!
— Спокойной ночи! — сказал карлик, весьма многозначительно кивнув ему.
— Спокойной ночи, сэр, спокойной ночи! — ответил стряпчий, пятясь задом к двери. — Какое забавное происшествие, на редкость забавное! Ха-ха-ха! Упоительно, просто упоительно!
Выждав, когда голос мистера Брасса замрет вдали (ибо он продолжал свои возгласы и на лестнице, до самой последней ступеньки), Квилп подошел к лодочникам, которые с совершенно оторопелым видом топтались у порога.
— Итак, джентльмены, вы сегодня весь день проискали тело в реке? — спросил карлик, чрезвычайно любезно распахивая перед ними дверь.
— И вчера и сегодня, сударь.
— Ай-яй-яй! Сколько вам это доставило хлопот! Прошу вас, считайте своей собственностью все, что найдется на… на утопленнике. До свидания!
Лодочники переглянулись, но, вероятно, сочли споры излишними и, тяжело волоча ноги, вышли из комнаты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173