— Я попала туда случайно, — ответила девочка. — Мы не знали дороги, а эти кукольники были так добры, что взяли нас с собой. Вы… вы с ними знакомы, сударыня?
— Я? — пронзительно взвизгнула хозяйка фургона. — Знакома с ними! Впрочем, что с тебя спрашивать, ты еще совсем дитя и не разбираешься в таких вопросах. Посмотри на меня, девочка! Разве мне пристало знаться с Панчем? Посмотри на мой фургон! Разве ему пристало знаться с Панчем?
— Нет, нет, сударыня! — воскликнула девочка, догадавшись, что она совершила ужасную ошибку. — Простите меня, пожалуйста!
Прощение было дано немедленно, хотя леди все еще не могла прийти в себя, так ее взволновало столь унизительное предположение. Девочка пояснила, что они ушли со скачек в первый же день и теперь держат путь в ближайший город, где собираются переночевать, и так как физиономия дородной леди стала мало-помалу проясняться, она решилась спросить, далеко ли им еще идти. Ответ последовал лишь после того, как дородная леди обстоятельно рассказала, что она приехала на скачки в линейке и провела там один день исключительно ради собственного удовольствия, не связывая себя делами и соображениями выгоды, — и ответ был таков: до города осталось восемь миль.
Услышав это печальное известие, девочка огорчилась и еле сдерживая слезы, посмотрела на овеянную сумерками дорогу. Старик не проронил ни слова жалобы, только тяжело вздохнул, оперся на палку и устремил взгляд вдаль, тщетно пытаясь разглядеть ее за серой завесой пыли.
Тем временем хозяйка фургона принялась составлять на поднос все свои чайные принадлежности, но, увидев, как девочка приуныла, она остановилась и задумалась. Нелл сделала ей реверанс, поблагодарила за полученные сведения, протянула руку деду и уже успела отойти с ним шагов на двадцать, как вдруг хозяйка фургона окликнула ее.
— Ближе подойди, еще ближе! — сказала она, знаком приглашая Нелл подняться на ступеньки. — Ты хочешь есть, девочка?
— Нет, не очень, но мы устали… и нам еще так далеко идти.
— Ну, вот и выпей чаю, — сказала ее новая знакомая. — Вы, дедушка, надеюсь, не откажетесь?
Старик смиренно снял шляпу и поблагодарил дородную леди. Тогда его тоже пригласили подняться по ступенькам, но, поскольку за барабаном двоим оказалось тесновато, они снова спустились вниз и сели на траву, и туда им был подан чайный поднос, хлеб, масло, окорок — короче говоря, все, чем услаждалась сама хозяйка фургона, за исключением бутылки, которую она ухитрилась вовремя сунуть в карман. — Устраивайтесь поближе к задним колесам, там вам будет удобнее, — сказала их новая знакомая, наблюдая за ними сверху. — Теперь, девочка, дай мне чайник, я подолью в него кипятку, подсыплю щепотку чаю, и тогда ешьте, пейте сколько вашей душе угодно, больше от вас ничего не требуется.
Старик и девочка, наверно, так и поступили бы, даже если бы дородная леди была менее гостеприимна или подала бы им угощенье молча. Но после ее радушной просьбы чувство стеснения и неловкости оставило их, и, с аппетитом принявшись за ужин, они отдали ему должное.
Пока гости были заняты едой, хозяйка фургона спустилась на землю, заложила руки за спину и с величественным видом, чрезвычайно твердой поступью, так что ее огромный капор подрагивал на каждом шагу, стала прогуливаться взад и вперед, то и дело бросая горделивые взгляды на фургон и получая особое удовлетворение от красных полосок на ставнях и медного дверного молоточка. Закончив этот легкий моцион, она присела на ступеньки и крикнула: «Джордж!» — вслед за чем из-за кустов, скрывавших его так, что, будучи сам невидимым, он мог наблюдать за всем происходившим около фургона, выглянул человек в извозчичьей блузе, который, как оказалось, сидел в этом укромном местечке, держа на коленях сковороду и бутыль вместимостью в полгаллона, а в правой и девой руке нож и вилку.
— Да, сударыня? — сказал Джордж.
— Как тебе понравился паштет, Джордж?
— Паштет недурной, сударыня.
— А пиво, Джордж? — продолжала дородная леди, и по всему было видно, что вопрос этот интересует ее гораздо больше предыдущего. — Как оно, сносное?
— Малость выдохлось, — ответил Джордж, — но ничего, пить можно.
Чтобы окончательно успокоить хозяйку, он приложил бутыль ко рту, сделал большой глоток (по меньшей мере с пинту), громко причмокнул, зажмурил один глаз и кивнул головой. Потом, видимо с не менее благими намерениями, схватился за нож и вилку и доказал на деле, что пиво не отбило у него аппетита.
Хозяйка фургона постояла несколько минут молча, одобрительно глядя на него, и вдруг спросила: — Ты скоро кончишь?
— Скоро, сударыня. — И действительно, подобрав ножом со сковороды самые поджаристые крошки и отправив их в рот, затем приложившись к бутыли с таким строго научным расчетом, что голова его почти незаметно для постороннего глаза запрокидывалась все дальше и дальше и, наконец, почти коснулась земли, этот джентльмен счел себя совершенно свободным и вылез из своего тайника.
— Надеюсь, ты не поспешил из-за меня? — спросила дородная леди, с явным сочувствием относившаяся к его манипуляциям с бутылью.
— Если даже и поспешил, — ответил возница, предусмотрительно оставляя за собой свободу действий в будущем, — в другой раз сквитаемся — только и всего.
— Как по-твоему, Джордж, поклажа у нас не очень тяжелая?
— Вот, женщины всегда так! — воскликнул он и окинул взглядом горизонт, словно призывая самое природу восстать против столь чудовищного предположения. Посади женщину на козлы, и у нее кнут ни минуты не полежит спокойно. Лошадь хоть во весь опор скачи, а она, знай, будет погонять. Скотина везет сколько может — так нет, подбавляй еще! Что у вас на уме?
— Большая будет разница для лошадей, если мы посадим вот их двоих? — спросила хозяйка фургона, оставляя без внимания философическую тираду Джорджа и показывая на старика и Нелл, которые уже готовились продолжать свой нелегкий путь.
— Конечно, большая, — упрямился он.
— Большая? — повторила его хозяйка. — Уж не такие они тяжелые.
— Они вместе, сударыня, — сказал Джордж, глядя на девочку и старика с таким уверенным видом, словно ему ничего не стоило определить их вес с точностью до полунции, — они вместе потянут чуть меньше Оливера Кромвеля.
Нелл удивилась — откуда он может знать вес человека, который, как ей помнилось по книжкам, жил задолго до их времени, но на радостях тут же забыла об этом, потому что дородная леди предложила им место в фургоне. Нелл горячо поблагодарила свою новую знакомую, помогла ей быстро убрать чайную посуду и другие вещи, лежавшие на траве, и, так как к этому времени лошади были уже запряжены, забралась в фургон вместе с дедом, который не помнил себя от радости. Захлопнув за собой дверь, их благодетельница села у барабана под открытым окном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173