Высунувшись из-за полога, он увидел мистера Гарленда, мистера Авеля, нотариуса и одинокого джентльмена, которые стояли кружком около маркизы и о чем-то разговаривали с ней — весьма серьезно, но тихо, чтобы не разбудить его. Мистер Свивеллер не замедлил сообщить им, что такие предосторожности излишни, после чего все четверо джентльменов сразу подошли к кровати. Мистер Гарленд первый протянул ему руку и справился о его самочувствии.
Дик хотел было ответить, что чувствует себя гораздо лучше, хотя еще очень слаб, как вдруг маленькая служанка растолкала гостей, словно ревниво оберегая от них своего питомца, подступила с подносом вплотную к его изголовью и потребовала, чтобы он сначала подкрепился, а уж потом утомлял себя разговорами. Мистер Свивеллер, проснувшийся с волчьим аппетитом, после того как ему всю ночь упорно снились отбивные котлеты, портер и тому подобные яства и напитки, не смог устоять даже перед жидким чаем с гренками и согласился позавтракать, поставив при этом лишь одно условие.
— А условие такое, — сказал он, отвечая на рукопожатие мистера Гарленда. — Я в рот ничего не возьму, пока вы не ответите мне прямо: опоздали мы или нет?
— Закончить доброе дело, так хорошо начатое вами? — в свою очередь спросил старичок. — Нет! Вы напрасно тревожитесь. Верьте мне, время у нас еще есть.
Выслушав столь успокоительный ответ, больной приступил к завтраку с явным удовольствием, которое, впрочем, не шло ни в какое сравнение с той радостью, что испытывала его маленькая сиделка, глядя, как он ест. Принятие пищи происходило следующим образом: держа в левой руке гренок или чашку и прикладываясь к ним по очереди, мистер Свивеллер крепко сжимал правой лапку маркизы и время от времени тряс, а то и целовал, с полным ртом, эту плененную лапку, преисполненный величайшей серьезности и почтительности. Он откусывал гренок, запивал его чаем, и маркиза сияла; но стоило ему только выказать ей свою признательность одним из вышеуказанных способов, как лицо ее омрачалось, и она начинала плакать. Впрочем, и смех сквозь слезы и слезы пополам со смехом не мешали ей при каждом таком случае обращать к гостям взгляд, говоривший: «Вы видите, какой он? Ну, что с ним поделаешь?» И гости, будучи невольными участниками этой сцены, отвечали ей тоже взглядами: «А что тут можно поделать? Ровным счетом ничего!» Сам Ричард, бледный, изможденный, играл не последнюю роль в немой сцене, сопутствовавшей его завтраку, — и мы не вспомним другой такой трапезы, во время которой можно было бы столько всего выразить жестами и мимикой, казалось бы самыми сдержанными и незначительными, не произнося при этом ни единого слова.
Наконец (и, по правде сказать, этого пришлось дожидаться недолго) мистер Свивеллер насытился, поглотив такое количество гренков и чая, какое не могло повредить выздоравливающему. Однако уход за ним на том не кончился, ибо, исчезнув на мгновение и тут же появившись снова с тазом воды, маркиза вымыла ему лицо и руки, причесала его — короче говоря, по мере сил и возможности привела своего питомца в порядок, да так ловко и с такой серьезностью, словно он был совсем маленький мальчик, а она его взрослая нянюшка. Мистер Свивеллер, окончательно потеряв дар речи от изумления и признательности, покорно подчинялся своей заботливой сиделке. Когда же туалет его был закончен и маркиза, отойдя в дальний угол комнаты, приступила к собственному завтраку (успевшему давно остыть), он отвернулся к стене и горячо пожал кому-то руку в воздухе.
— Джентльмены, — сказал Дик, снова поворачиваясь к гостям после этой паузы. — Простите меня. Люди с подорванным здоровьем быстро утомляются. Однако теперь я снова свеж и бодр и могу продолжать разговор. А так как среди прочих хозяйственных мелочей у нас здесь наблюдается нехватка стульев, будьте любезны сесть ко мне на кровать, и тогда…
— Чем мы можем помочь вам? — ласково спросил мистер Гарленд.
— Если бы вы могли превратить вон ту маркизу в маркизу самую настоящую, всамделишную, — ответил Дик, — я попросил бы вас не откладывать этого в долгий ящик. Но ввиду того, что такая задача вам не по силам и поскольку помогать надо не мне, а другому человеку, который больше заслуживает вашего внимания, я прошу вас, сэр, поделиться со мной своими планами.
— Мы, собственно, для этого и пришли, — заговорил одинокий джентльмен, — а остальное предоставим другому посетителю, который пожалует к вам в самом непродолжительном времени. Нам не хотелось, чтобы вы волновались понапрасну, не зная о наших намерениях, и мы решили навестить вас, прежде чем предпринимать что-либо.
— Джентльмены, — сказал Дик, — выражаю вам свою глубокую благодарность. Что мне остается делать, как не волноваться, ведь я в таком беспомощном состоянии! Впрочем, не слушайте меня, сэр, продолжайте.
— Так вот, друг мой, — снова начал одинокий джентльмен. — Никто из нас не сомневается в достоверности тех фактов, о которых мы так кстати…
— Это вы про нее? — перебил его Дик, показывая на маркизу.
— Разумеется, про нее. Повторяю, никто из нас не сомневается ни в самих фактах, ни в том, что, умело воспользовавшись ими, мы сможем обелить несчастного юношу и вызволить его из тюрьмы. Но удастся ли нам собраться до главного виновника всего этого злодейства — до Квилпа, вот в чем дело! Скажу вам больше: Эти сомнения окончательно подтвердились после того, как мы посоветовались со сведущими в таких вопросах людьми. А вы, наверно, согласитесь с нами, что дать Квилпу хотя бы малейшую возможность улизнуть от расплаты, было бы просто чудовищно! Уж если кого упускать из рук, так только не его!
— Я с вами совершенно согласен, — сказал Дик. — Но мне бы все-таки хотелось, чтобы никто из них не улизнул, поскольку закон, что писан для нас для всех, и твой и мой карает грех, и так далее, и тому подобное. Ведь это истина!
Одинокий джентльмен иронически усмехнулся, видимо сомневаясь в этой истине, и поведал дальше мистеру Свивеллеру, что они решили пойти на хитрость и попробовать, не удастся ли им вырвать признание у кроткой Сары.
— Едва мисс Сара узнает, сколько нам всего известно и откуда известно, и поймет, что попалась, — пояснил он, — с ее помощью можно будет добраться и до тех двоих. А если мы добьемся своего, а она выйдет сухая из воды, — пусть! Меня это мало тревожит.
Дик остался крайне недоволен их планом и со всей горячностью принялся доказывать своим гостям, что с этим молодчиком (то есть с Сарой) будет труднее справиться, чем с самим Квилпом, что она не поддастся ни на подкуп, ни на запугиванья, ни на уговоры, что одолеть ее невозможно, — короче говоря, всячески старался убедить их, что такой противник им не под силу и что в схватке с ним они неминуемо потерпят поражение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173
Дик хотел было ответить, что чувствует себя гораздо лучше, хотя еще очень слаб, как вдруг маленькая служанка растолкала гостей, словно ревниво оберегая от них своего питомца, подступила с подносом вплотную к его изголовью и потребовала, чтобы он сначала подкрепился, а уж потом утомлял себя разговорами. Мистер Свивеллер, проснувшийся с волчьим аппетитом, после того как ему всю ночь упорно снились отбивные котлеты, портер и тому подобные яства и напитки, не смог устоять даже перед жидким чаем с гренками и согласился позавтракать, поставив при этом лишь одно условие.
— А условие такое, — сказал он, отвечая на рукопожатие мистера Гарленда. — Я в рот ничего не возьму, пока вы не ответите мне прямо: опоздали мы или нет?
— Закончить доброе дело, так хорошо начатое вами? — в свою очередь спросил старичок. — Нет! Вы напрасно тревожитесь. Верьте мне, время у нас еще есть.
Выслушав столь успокоительный ответ, больной приступил к завтраку с явным удовольствием, которое, впрочем, не шло ни в какое сравнение с той радостью, что испытывала его маленькая сиделка, глядя, как он ест. Принятие пищи происходило следующим образом: держа в левой руке гренок или чашку и прикладываясь к ним по очереди, мистер Свивеллер крепко сжимал правой лапку маркизы и время от времени тряс, а то и целовал, с полным ртом, эту плененную лапку, преисполненный величайшей серьезности и почтительности. Он откусывал гренок, запивал его чаем, и маркиза сияла; но стоило ему только выказать ей свою признательность одним из вышеуказанных способов, как лицо ее омрачалось, и она начинала плакать. Впрочем, и смех сквозь слезы и слезы пополам со смехом не мешали ей при каждом таком случае обращать к гостям взгляд, говоривший: «Вы видите, какой он? Ну, что с ним поделаешь?» И гости, будучи невольными участниками этой сцены, отвечали ей тоже взглядами: «А что тут можно поделать? Ровным счетом ничего!» Сам Ричард, бледный, изможденный, играл не последнюю роль в немой сцене, сопутствовавшей его завтраку, — и мы не вспомним другой такой трапезы, во время которой можно было бы столько всего выразить жестами и мимикой, казалось бы самыми сдержанными и незначительными, не произнося при этом ни единого слова.
Наконец (и, по правде сказать, этого пришлось дожидаться недолго) мистер Свивеллер насытился, поглотив такое количество гренков и чая, какое не могло повредить выздоравливающему. Однако уход за ним на том не кончился, ибо, исчезнув на мгновение и тут же появившись снова с тазом воды, маркиза вымыла ему лицо и руки, причесала его — короче говоря, по мере сил и возможности привела своего питомца в порядок, да так ловко и с такой серьезностью, словно он был совсем маленький мальчик, а она его взрослая нянюшка. Мистер Свивеллер, окончательно потеряв дар речи от изумления и признательности, покорно подчинялся своей заботливой сиделке. Когда же туалет его был закончен и маркиза, отойдя в дальний угол комнаты, приступила к собственному завтраку (успевшему давно остыть), он отвернулся к стене и горячо пожал кому-то руку в воздухе.
— Джентльмены, — сказал Дик, снова поворачиваясь к гостям после этой паузы. — Простите меня. Люди с подорванным здоровьем быстро утомляются. Однако теперь я снова свеж и бодр и могу продолжать разговор. А так как среди прочих хозяйственных мелочей у нас здесь наблюдается нехватка стульев, будьте любезны сесть ко мне на кровать, и тогда…
— Чем мы можем помочь вам? — ласково спросил мистер Гарленд.
— Если бы вы могли превратить вон ту маркизу в маркизу самую настоящую, всамделишную, — ответил Дик, — я попросил бы вас не откладывать этого в долгий ящик. Но ввиду того, что такая задача вам не по силам и поскольку помогать надо не мне, а другому человеку, который больше заслуживает вашего внимания, я прошу вас, сэр, поделиться со мной своими планами.
— Мы, собственно, для этого и пришли, — заговорил одинокий джентльмен, — а остальное предоставим другому посетителю, который пожалует к вам в самом непродолжительном времени. Нам не хотелось, чтобы вы волновались понапрасну, не зная о наших намерениях, и мы решили навестить вас, прежде чем предпринимать что-либо.
— Джентльмены, — сказал Дик, — выражаю вам свою глубокую благодарность. Что мне остается делать, как не волноваться, ведь я в таком беспомощном состоянии! Впрочем, не слушайте меня, сэр, продолжайте.
— Так вот, друг мой, — снова начал одинокий джентльмен. — Никто из нас не сомневается в достоверности тех фактов, о которых мы так кстати…
— Это вы про нее? — перебил его Дик, показывая на маркизу.
— Разумеется, про нее. Повторяю, никто из нас не сомневается ни в самих фактах, ни в том, что, умело воспользовавшись ими, мы сможем обелить несчастного юношу и вызволить его из тюрьмы. Но удастся ли нам собраться до главного виновника всего этого злодейства — до Квилпа, вот в чем дело! Скажу вам больше: Эти сомнения окончательно подтвердились после того, как мы посоветовались со сведущими в таких вопросах людьми. А вы, наверно, согласитесь с нами, что дать Квилпу хотя бы малейшую возможность улизнуть от расплаты, было бы просто чудовищно! Уж если кого упускать из рук, так только не его!
— Я с вами совершенно согласен, — сказал Дик. — Но мне бы все-таки хотелось, чтобы никто из них не улизнул, поскольку закон, что писан для нас для всех, и твой и мой карает грех, и так далее, и тому подобное. Ведь это истина!
Одинокий джентльмен иронически усмехнулся, видимо сомневаясь в этой истине, и поведал дальше мистеру Свивеллеру, что они решили пойти на хитрость и попробовать, не удастся ли им вырвать признание у кроткой Сары.
— Едва мисс Сара узнает, сколько нам всего известно и откуда известно, и поймет, что попалась, — пояснил он, — с ее помощью можно будет добраться и до тех двоих. А если мы добьемся своего, а она выйдет сухая из воды, — пусть! Меня это мало тревожит.
Дик остался крайне недоволен их планом и со всей горячностью принялся доказывать своим гостям, что с этим молодчиком (то есть с Сарой) будет труднее справиться, чем с самим Квилпом, что она не поддастся ни на подкуп, ни на запугиванья, ни на уговоры, что одолеть ее невозможно, — короче говоря, всячески старался убедить их, что такой противник им не под силу и что в схватке с ним они неминуемо потерпят поражение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173