— Я так не думаю, Андре, — ответил лорд Ферран. — Вы слишком скромны. Барселона только и говорит что о вас двоих — кузенах, чья прекрасная внешность может поспорить лишь с их проницательностью. Ходят слухи, что близнецы — да, так они вас называют — говорят стихами и загадками. Превосходная пара, что ни говори. Возможно, знать и склонна к преувеличениям, но она всегда может распознать чужое превосходство. Все вассалы Монкада разделяют славу нового наследника. Наши судьбы неотделимы от судеб нашего господина. Я уверен, что, если бы барон Монкада был здесь, он преисполнился бы гордости за то, как вы вели себя в последний месяц.
Лорд Ферран широко и радостно улыбался. Он выжидательно смотрел на нас, словно, как и наши гости, ждал от нас замечания или вопроса. Я неловко заерзал.
— Да, именно так, — ответил Андре.
Он смотрел на свои башмаки.
Лорд Ферран так и не узнал о нашем заговоре. Мы с Андре продолжали устраивать скачки наперегонки еще несколько месяцев. Мы могли бы проделывать это несколько лет, если бы не вмешалась моя мать и не убедила отца отправить меня в монастырь Санта-Крус. Она сказала, что вернется из Барселоны, когда ее младший сын выполнит былые обеты старшего. Вместо Серхио я должен был прослужить в монастыре три года — чтобы смягчить гнев Господень, а может, и материнский гнев.
Там мы с тобой и познакомились, Лукас. Когда это было? Десять лет назад? Вижу, ты так и остался в Санта-Крус. Судя по твоим драгоценностям, ты явно преуспел на духовном поприще. Скажи, Лукас, носил ли Иисус Христос кольца?
Кажется, я отвлекся. После трех лет, проведенных в монастыре, я вернулся в родовое поместье, в прежнюю темноту. Родителей там не было. Отец продолжал участвовать в турнирах во Фландрии, мать жила в нашей городской резиденции. Хотя я был дома, я ощущал непреодолимую тоску. Боль была непрестанной. Во сне меня преследовал брат — вот он на корабле, тихо и безмятежно улыбается; вот Серхио манит меня в неподвижные воды. Не только во сне, но и наяву меня по ночам преследовали такие видения.
Прошел месяц после моего возвращения из монастыря, когда Серхио позвал меня из своей ледяной могилы.
Мне снилось, что я служу в кавалерийском полку, что мы скачем к священному городу. Мы ехали без отдыха несколько дней, и мои страхи утонули в ритме мощного и уверенного галопа Панчо и в грохоте тысяч копыт, сотрясавших землю. Я был воином громадной, могущественной армии, составлявшей единое целое. Мои доспехи казались легкими как перышко, мое тело под ними — железным и неуязвимым.
Я приложил руку к груди — плащ промок, и я решил, что это кровоточит мое сердце. Знакомое ощущение. Я опустил глаза, но крови не увидел, однако моя одежда вымокла до нитки. Я подумал, что мы скачем под проливным дождем.
Я сложил ладони ковшиком, чтобы смочить пересохшие губы, но не поймал воды. Дождя не было.
И тут я понял. Мы находились на дне океана: готовый к бою полк в полном вооружении. Я попытался заговорить с ближайшим рыцарем, расспросить его, но он не слышал меня сквозь мутную воду.
Я огляделся по сторонам. Лошади и рыцари медленно двигались вперед, с усилием рассекая водную толщу. Напрасно я пытался разглядеть лица рыцарей, но вот один из ехавших неподалеку сделал мне знак приблизиться. Верхом на Панчо я подскакал к нему.
Это был Серхио.
— Я потерян, — произнес он совершенно бесстрастно.
«Он не узнает меня», — подумал я и закричал, пытаясь заглушить грохот копыт скачущих лошадей:
— Серхио, это я, Франциско, твой брат!
Он невозмутимо посмотрел на меня, затем стремительно бросился ко мне, и его ногти оцарапали мою грудь. Мне удалось отстраниться, и Серхио исчез в водовороте несущейся кавалерии.
Мы скакали вперед еще несколько часов, как вдруг я почувствовал, как кто-то крепко схватил меня за руку. Я обернулся, чтобы посмотреть на этого рыцаря. Его сияющие доспехи освещали путь на восток, к Иерусалиму. Я не мог различить его лица, а когда попытался заглянуть под забрало шлема, не увидел там ничего, кроме громадного черного океана, необозримого и бесконечного.
Когда я проснулся, мне не нужен был священник, чтобы истолковать послание брата. Серхио разговаривал со мной из чистилища. Душа моего брата находилась в преддверии ада, и он просил меня о помощи. Я должен был принести себя в жертву, чтобы вызволить его из преисподней.
Тот рыцарь без лица — это был я, один из безвестных воинов Христа. Мое лицо, как и мое будущее, представлялось неясным и смутным. Мне придется отплыть в Иерусалим в поисках спасения для брата и для себя самого.
Я не собирался отправляться в крестовый поход — но я услышал зов. Зов из бездны.

* * *
И впрямь из бездны.
Франциско следовало бы посоветоваться со священником по поводу «послания брата». Уловки дьявола бесконечно сложны и запутанны. Полагаю, именно лукавый притворился его братом Серхио, чтобы заманить Франциско в Левант. Несомненно, сатана считал наследника Монкада отличной добычей и был готов на все, лишь бы увлечь его в пропасть. Лукавый понимал, что вдали от дома Франциско будет больше подвержен сомнениям и соблазнам. В этом-то и заключалась противоречивость решения Франциско отправиться в крестовый поход, и это противоречие приводит меня в ужас, когда я думаю о коварных, низких уловках дьявола: мой друг вступил в армию Господа и пошел в Святую землю по повелению сатаны.
Возможно, тут я должен сделать еще одно пояснение. Пытаясь отвлечь внимание от собственных духовных переживаний, Франциско упомянул мои драгоценности. Я действительно ношу два золотых кольца — на средних пальцах обеих рук. Я заявляю об этом открыто. Я горжусь своими кольцами и ношу их в качестве символа моей преданности Господу.
Первое кольцо я получил в подарок от епископа Биссона из Лериды в знак благодарности за переговоры с бароном Энрике де Пенедес по поводу расплаты за отпущение его грехов. Можно сказать, что старший брат барона Энрике — дон Хауме — принес в свой дом смерть. На протяжении пяти лет дон Хауме постоянно отказывался выполнить обещание, данное епископу Биссону, — отправиться в крестовый поход, и после последнего безуспешного призыва епископ Виссон отлучил его от церкви. Подобное заявление епископа лишало дона Хауме отцовского поместья, которое должно было перейти к нему по наследству, и освобождало вассалов дона от всех обязательств перед ним. Дон Хауме отказался признать справедливость этого наказания и дошел до того, что взял в заложники трех священников из Лериды.
Во время этих ужасных событий его младший брат, барон Энрике, подослал какого-то француза убить дона Хауме. Убийца переоделся монахом-доминиканцем и заколол дона Хауме, когда тот причащался в кафедральном соборе Пенедес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94