Чтобы взять на себя наши грехи.
— Я никогда не просила его брать на себя мои грехи, — сказала Изабель, — и я не очень-то понимаю, чего он этим добился.
— Изабель, вы произносите опасные слова. Вы не ведаете, о чем говорите. Советую хорошенько подумать, прежде чем рассуждать о таких вещах.
Девушку следовало предостеречь. Следующий ее собеседник может оказаться не таким понимающим. Более того, ее слова может услышать кто-нибудь из монахов. Моим братьям не впервой подслушивать частные беседы и докладывать их содержание аббату Альфонсо или, еще того хуже, какому-нибудь рьяному инквизитору, остановившемуся проездом в Санта-Крус.
— Простите, брат Лукас, я рассуждаю безрассудно, потому что скорблю по своему брату.
Я вынул платок из рясы и вытер капельки пота со лба. Я попытался улыбнуться, но, боюсь, моя улыбка больше походила на гримасу. Служение Господу требует немало усилий.
Звон колоколов возвестил о священной службе, и этот шум весьма кстати даровал нам передышку и дал возможность Изабель прийти в себя. К сожалению, многие из моих братьев, проходя по двору мимо капитула, не удержались от любопытных взглядов. Некоторые из них, вероятно, никогда прежде не видели девушку столь аристократического вида, как Изабель. Брат Марио остановился как вкопанный и уставился на нее.
— Брат Марио, — одернул я, — Господь призывает тебя к молитве.
Но он не двигался с места и продолжал стоять раскрыв рот, словно деревенский олух.
— Возможно, брат Марио, — продолжал я, — вы хотите отправиться в длительное путешествие в монастыри, расположенные на новых территориях Каталонии? Церковь нуждается в добровольцах, которые будут распространять слово Господа среди живущих там мавров. Думаю, вы вполне для этого подойдете.
Юноша тут же бросился вслед за своими собратьями, и вскоре двери часовни закрылись. Мы с Изабель остались одни.
Она теребила завиток волос, то и дело поднося кончик ко рту, и делала это так сосредоточенно, будто плела корзину. Я довольно громко откашлялся. Изабель вынула локон изо рта и заправила влажную прядь за ухо.
— Возможно, Изабель, вы задавались вопросом, для чего вас сюда пригласили?
— Я знаю, зачем я здесь, брат Лукас.
Какая самонадеянность!
— Скажите на милость! И зачем же вы здесь?
— Когда я смогу увидеть Франциско, брат Лукас?
— Терпение, дитя мое. Мы говорили о вашем приезде в наше скромное святилище. О цели вашего визита.
— Я здесь для того, чтобы навестить моего кузена, — ответила она.
— Да, верно, Изабель. Однако мне кажется, вы не до конца понимаете сложившуюся ситуацию. Санта-Крус — это не родовой замок, и у вашего кузена обычно не бывает посетителей. Хотя мы достигли некоторых успехов в борьбе с сатаной, Франциско все еще во власти лукавого. Его душе и телу по-прежнему грозит смертельная опасность. Не удивлюсь, если он не узнает вас. Позволю сказать, что, если бы не наши усилия, возможно, он был бы уже мертв, и малейшее отрицательное влияние может поставить под угрозу его выздоровление.
— А какого влияния вы ждете от меня, брат Лукас?
— Надеюсь, положительного, Изабель. Вас призвали помочь излечению Франциско. Вы должны стать искушением, которое вернет его к жизни.
Это были слова брата Виала, когда он предложил послать за девушкой — чтобы «искусить Франциско к жизни». Но я, честно говоря, по-прежнему относился к этой затее с недоверием. Возможно, Изабель и станет искушением для своего кузена, но к чему это приведет? Разве Ева не соблазнила Адама яблоком? Быть может, у Изабель была своя цель, заставившая ее приехать в Санта-Крус. Нельзя не учесть возможность того, что она попытается воспользоваться слабым здоровьем Франциско, чтобы вступить с ним в брак. Любая девушка, в особенности двадцатичетырехлетняя старая дева, жаждала бы завладеть богатством Франциско, в каком бы состоянии тот ни находился. Я решил расспросить Изабель о ее намерениях.
— Изабель, я знаю, что вы устали после долгого путешествия. Могу ли я задать вам несколько вопросов?
— Пожалуйста, брат Лукас.
— Как бы вы описали ваши отношения с Франциско?
— Мы двоюродные брат и сестра.
— Да, я знаю, Изабель. Но как бы вы охарактеризовали ваши чувства по отношению к Франциско?
— Я нежно люблю своего кузена, брат Лукас.
— Просто любите или очень сильно?
— Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, брат Лукас.
— Не могли бы рассказать об истоках вашей связи с Франциско?
— Простите, брат Лукас, не имею ни малейшего представления, о чем вы говорите.
Девушка оказалась не настолько общительной, как я надеялся.
— Хорошо, Изабель. Начнем сначала. Где вы познакомились с Франциско?
— В поместье моего отца в Жироне.
— И там, по вашему утверждению, вы полюбили его?
— Да, брат Лукас.
— А он тоже привязался к вам?
— Да.
— Откуда вы знаете? Вы его спрашивали?
— Нет.
— Он сам вам об этом сказал?
— Нет. Не словами.
Я представил себе Франциско в поместье ее отца перед крестовым походом. Его задумчивый взгляд, нежная грусть тихой улыбки — улыбки, которую очень легко неправильно истолковать.
— Иногда, дитя мое, у нас возникает влечение к другому человеку, которое не является взаимным.
— Однажды Франциско сказал мне, что есть такое мгновение, в котором день и ночь соприкасаются.
— Боюсь, Изабель, я не совсем вас понимаю.
— Пять часов утра. Может, чуть позже. Мгновение перед рассветом.
— Изабель, о чем вы?
— Франциско говорил, что в эту секунду он иногда видит своего брата.
— Вы уверены, Изабель? — спросил я.
— Образ Серхио в полумраке, — сказала она.
— Франциско никогда не упоминал об этом образе.
— Одним глазом он смотрит на Серхио, другим — на рассвет, разливающийся над горизонтом.
— Да, эти слова похожи на его речи.
— В этой тишине мы узнали друг друга, — сказала она.
— Где, Изабель?
— Там, где пересекаются жизнь и смерть.
Я вспомнил печальные обстоятельства рождения Изабель. Ее мать умерла в родах. Жестокое наследие, право.
— С вами все в порядке, дитя мое?
— Беспокойное одиночество, — ответила она.
— Наши сердца всегда беспокойны, Изабель, пока не обретут покой в Господе. Так сказал святой Августин.
— Тогда Франциско приехал в Жирону, — продолжала она.
— Да, он рассказывал мне о визите в ваше родовое поместье.
— Франциско понимал.
— Что понимал, Изабель?
— Опустошение, которое приходит вслед за смертью.
— Вы говорите о себе или о Франциско, Изабель?
— Это коснулось нас обоих, — ответила она.
— Вы имеете в виду то, что произошло подо льдом? — уточнил я. — Вы таинственно намекаете именно на это происшествие? Франциско рассказывал мне, что случилось на озере, — как он нырял в ледяную воду, как вы ползли к берегу по трещавшему льду.
— Франциско стал для меня лучиком света, — продолжала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
— Я никогда не просила его брать на себя мои грехи, — сказала Изабель, — и я не очень-то понимаю, чего он этим добился.
— Изабель, вы произносите опасные слова. Вы не ведаете, о чем говорите. Советую хорошенько подумать, прежде чем рассуждать о таких вещах.
Девушку следовало предостеречь. Следующий ее собеседник может оказаться не таким понимающим. Более того, ее слова может услышать кто-нибудь из монахов. Моим братьям не впервой подслушивать частные беседы и докладывать их содержание аббату Альфонсо или, еще того хуже, какому-нибудь рьяному инквизитору, остановившемуся проездом в Санта-Крус.
— Простите, брат Лукас, я рассуждаю безрассудно, потому что скорблю по своему брату.
Я вынул платок из рясы и вытер капельки пота со лба. Я попытался улыбнуться, но, боюсь, моя улыбка больше походила на гримасу. Служение Господу требует немало усилий.
Звон колоколов возвестил о священной службе, и этот шум весьма кстати даровал нам передышку и дал возможность Изабель прийти в себя. К сожалению, многие из моих братьев, проходя по двору мимо капитула, не удержались от любопытных взглядов. Некоторые из них, вероятно, никогда прежде не видели девушку столь аристократического вида, как Изабель. Брат Марио остановился как вкопанный и уставился на нее.
— Брат Марио, — одернул я, — Господь призывает тебя к молитве.
Но он не двигался с места и продолжал стоять раскрыв рот, словно деревенский олух.
— Возможно, брат Марио, — продолжал я, — вы хотите отправиться в длительное путешествие в монастыри, расположенные на новых территориях Каталонии? Церковь нуждается в добровольцах, которые будут распространять слово Господа среди живущих там мавров. Думаю, вы вполне для этого подойдете.
Юноша тут же бросился вслед за своими собратьями, и вскоре двери часовни закрылись. Мы с Изабель остались одни.
Она теребила завиток волос, то и дело поднося кончик ко рту, и делала это так сосредоточенно, будто плела корзину. Я довольно громко откашлялся. Изабель вынула локон изо рта и заправила влажную прядь за ухо.
— Возможно, Изабель, вы задавались вопросом, для чего вас сюда пригласили?
— Я знаю, зачем я здесь, брат Лукас.
Какая самонадеянность!
— Скажите на милость! И зачем же вы здесь?
— Когда я смогу увидеть Франциско, брат Лукас?
— Терпение, дитя мое. Мы говорили о вашем приезде в наше скромное святилище. О цели вашего визита.
— Я здесь для того, чтобы навестить моего кузена, — ответила она.
— Да, верно, Изабель. Однако мне кажется, вы не до конца понимаете сложившуюся ситуацию. Санта-Крус — это не родовой замок, и у вашего кузена обычно не бывает посетителей. Хотя мы достигли некоторых успехов в борьбе с сатаной, Франциско все еще во власти лукавого. Его душе и телу по-прежнему грозит смертельная опасность. Не удивлюсь, если он не узнает вас. Позволю сказать, что, если бы не наши усилия, возможно, он был бы уже мертв, и малейшее отрицательное влияние может поставить под угрозу его выздоровление.
— А какого влияния вы ждете от меня, брат Лукас?
— Надеюсь, положительного, Изабель. Вас призвали помочь излечению Франциско. Вы должны стать искушением, которое вернет его к жизни.
Это были слова брата Виала, когда он предложил послать за девушкой — чтобы «искусить Франциско к жизни». Но я, честно говоря, по-прежнему относился к этой затее с недоверием. Возможно, Изабель и станет искушением для своего кузена, но к чему это приведет? Разве Ева не соблазнила Адама яблоком? Быть может, у Изабель была своя цель, заставившая ее приехать в Санта-Крус. Нельзя не учесть возможность того, что она попытается воспользоваться слабым здоровьем Франциско, чтобы вступить с ним в брак. Любая девушка, в особенности двадцатичетырехлетняя старая дева, жаждала бы завладеть богатством Франциско, в каком бы состоянии тот ни находился. Я решил расспросить Изабель о ее намерениях.
— Изабель, я знаю, что вы устали после долгого путешествия. Могу ли я задать вам несколько вопросов?
— Пожалуйста, брат Лукас.
— Как бы вы описали ваши отношения с Франциско?
— Мы двоюродные брат и сестра.
— Да, я знаю, Изабель. Но как бы вы охарактеризовали ваши чувства по отношению к Франциско?
— Я нежно люблю своего кузена, брат Лукас.
— Просто любите или очень сильно?
— Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, брат Лукас.
— Не могли бы рассказать об истоках вашей связи с Франциско?
— Простите, брат Лукас, не имею ни малейшего представления, о чем вы говорите.
Девушка оказалась не настолько общительной, как я надеялся.
— Хорошо, Изабель. Начнем сначала. Где вы познакомились с Франциско?
— В поместье моего отца в Жироне.
— И там, по вашему утверждению, вы полюбили его?
— Да, брат Лукас.
— А он тоже привязался к вам?
— Да.
— Откуда вы знаете? Вы его спрашивали?
— Нет.
— Он сам вам об этом сказал?
— Нет. Не словами.
Я представил себе Франциско в поместье ее отца перед крестовым походом. Его задумчивый взгляд, нежная грусть тихой улыбки — улыбки, которую очень легко неправильно истолковать.
— Иногда, дитя мое, у нас возникает влечение к другому человеку, которое не является взаимным.
— Однажды Франциско сказал мне, что есть такое мгновение, в котором день и ночь соприкасаются.
— Боюсь, Изабель, я не совсем вас понимаю.
— Пять часов утра. Может, чуть позже. Мгновение перед рассветом.
— Изабель, о чем вы?
— Франциско говорил, что в эту секунду он иногда видит своего брата.
— Вы уверены, Изабель? — спросил я.
— Образ Серхио в полумраке, — сказала она.
— Франциско никогда не упоминал об этом образе.
— Одним глазом он смотрит на Серхио, другим — на рассвет, разливающийся над горизонтом.
— Да, эти слова похожи на его речи.
— В этой тишине мы узнали друг друга, — сказала она.
— Где, Изабель?
— Там, где пересекаются жизнь и смерть.
Я вспомнил печальные обстоятельства рождения Изабель. Ее мать умерла в родах. Жестокое наследие, право.
— С вами все в порядке, дитя мое?
— Беспокойное одиночество, — ответила она.
— Наши сердца всегда беспокойны, Изабель, пока не обретут покой в Господе. Так сказал святой Августин.
— Тогда Франциско приехал в Жирону, — продолжала она.
— Да, он рассказывал мне о визите в ваше родовое поместье.
— Франциско понимал.
— Что понимал, Изабель?
— Опустошение, которое приходит вслед за смертью.
— Вы говорите о себе или о Франциско, Изабель?
— Это коснулось нас обоих, — ответила она.
— Вы имеете в виду то, что произошло подо льдом? — уточнил я. — Вы таинственно намекаете именно на это происшествие? Франциско рассказывал мне, что случилось на озере, — как он нырял в ледяную воду, как вы ползли к берегу по трещавшему льду.
— Франциско стал для меня лучиком света, — продолжала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94