Однако моя свобода не продлилась долго. Поскольку сам Саламаджо назначил меня своим заместителем, посланец тамплиеров об этом не знал. Я стоял на внутреннем дворе, прикрывая глаза от слепящего солнца, когда он спросил всех нас, какие посты мы занимали в отряде. Узнав, что я был помощником Саламаджо, он велел мусульманским стражникам бросить меня обратно в темницу. Он сообщил, что один из паломников нашего каравана уцелел, вернулся в Акру и рассказал о побоище великому магистру ордена. «Вы с Саламаджо приняли решение, противоречащее принципам ордена, — сказал посланец. — На вас — кровь погибших детей». Я умолял посланца передумать. Сказал, что решение принимал Саламаджо, а я пытался отговорить его.
— Я не верю тебе, Мануэль, — сказал Андре. — Ты не поступил бы так со своим другом.
— Просиди здесь с мое, Андре, — возразил Мануэль, — и тогда поговорим о том, что бы ты сделал, а чего нет, чтобы вырваться из этого ада. Мои уговоры не помогли, представитель тамплиеров покачал головой и сделал знак стражникам. Когда они повели меня обратно к пещере, я спросил у посланца, какая судьба меня ожидает. Он ответил, что великий магистр еще не решил ни моей участи, ни участи Саламаджо.
— Значит, надежда еще есть, Мануэль, — сказал я. — Ваши товарищи дадут показания, которые оправдают вас.
— Они нам не помогут, — ответил Мануэль. — Мы с Саламаджо умрем в этой дыре.
Мануэль ошибся. Они с Саламаджо не умерли в подземелье. Спустя несколько месяцев после этого разговора люк открылся и один из стражников выкрикнул имена обоих тамплиеров.
Ни Саламаджо, ни Мануэль не двинулись с места. Может, они думали, что им это снится, и боялись пошевелиться, чтобы не очнуться от дивного сна.
— Саламаджо и Мануэль! — снова крикнул стражник.
Мы с Андре подтолкнули наших товарищей.
— Вы свободны, — сказал Андре.
Мы пошли с ними к люку и встали под лучами солнца. Саламаджо подняли первым.
— Скоро ты будешь в Акре, Саламаджо, — сказал я.
Он меня не слышал. Он смотрел вверх, в открытый люк. Я тоже прищурился, пытаясь хоть что-то разглядеть, и увидел нескольких стражников и человека, одетого в черное. Он поставил ногу на край отверстия и легонько притоптывал. Вниз падали кусочки грязи.
— Это он, — сказал Мануэль. — Посланец тамплиеров. Он вернулся. Великий магистр простил нас.
Когда Саламаджо оказался на поверхности, веревку сбросили снова. Мануэль встал на узел и, поднимаясь вверх, посмотрел на нас с Андре.
— Мы не забудем вас! — крикнул он. — Как только мы попадем в Акру, мы с Саламаджо соберем выкуп и вернемся. Скоро наступит и ваш черед, Андре и Франциско.
Когда люк закрылся, пещера уже не казалась нам такой темной. Чернота стала жиже. Я отчетливо видел выражение лица Андре — и широкую улыбку, которую успел уже позабыть.
— Я всегда знал, что мы выберемся из этой темницы, — сказал Андре. — Всегда знал. Когда мы высадимся в Барселоне, на недельку заедем к твоим родителям в Монкаду, а потом отправимся в Жирону.
— Терпение, Андре, — ответил я. — Наша судьба еще неясна.
Но и мне тоже недоставало терпения. Я уже слышал шелест ветра, мягко колышущего высокую траву на холмах Монкады. Впервые с того момента, как мы оказались в темнице, я увидел твое лицо, Изабель.
— Скоро ты увидишь ее, Франциско, — сказал Андре.
Он прочел мои мысли, и я вспыхнул.
— Кого увижу, кузен? — спросил я с деланым безразличием.
— Я наивен, Франциско, но не слеп.
Андре похлопал меня по спине, и тут в пещеру снова хлынул свет. Я услышал мягкий удар о землю, потом еще один. В дыру сбросили два тела. Обезглавленных.
Один из стражей склонился над люком. Скрестив руки на груди, он смотрел вниз и что-то говорил. Позже Джованни перевел его слова: «Саламаджо и Мануэль были исключены из ордена тамплиеров за трусость. Представитель тамплиеров заплатил нам хорошее вознаграждение, чтобы мы их казнили. Заплатил золотыми монетами. Он отвезет их головы обратно в Акру, чтобы показать великому магистру. А тела султан оставляет вам».
По настоянию Андре Саламаджо и Мануэля похоронили в нашем убежище. Андре связал вместе палки, сделав кресты, и водрузил их над могилами. На похоронах присутствовали все заключенные, заупокойную службу отслужил отец Габрио.
— После нескольких лет заключения, — говорил отец Габрио, — Саламаджо и Мануэль вкусили свободу. Благодарим Господа за те короткие мгновения, что они ощутили на своих лицах солнечное тепло.
Я не стал благодарить Бога. За что? За обманчивые иллюзии? Он дал им надежду, которую тут же растоптал.
Когда Мануэля и Саламаджо убили, мы находились в пещере год и четыре месяца. После этого мы перестали считать дни.
Рядом с могилами наших товарищей Андре стал рыть новую яму. Он долго трудился; когда уставал, спал прямо в ней, а проснувшись, продолжал копать. Но никаких сокровищ он так и не нашел. Не думаю, что он и впрямь их искал — просто пытался забыть, что находится в темнице. Или хотел закопать себя живьем.
Иногда я охотился, но чаще всего просто сидел, слушая, как трудится Андре, и смотрел в темноту. Через некоторое время начинаешь видеть собственное лицо, которое глядит на тебя, как из зеркала.
Джованни продолжал навещать нас. Он пытался отвлечь Андре от его занятия, спрашивая о камнях, добытых в яме. У нас не было ничего ценного на обмен, однако Джованни все равно оставлял нам немного еды, прихватив какой-нибудь ненужный камень.
Андре горстями черпал землю из ямы, когда стражник выкрикнул имя одного из германцев. Свет из люка дотянулся до края нашего убежища.
Никто не отозвался, и стражник снова выкрикнул имя. И опять не получил ответа. Андре перестал копать и выглянул из ямы.
Когда язычник позвал в третий раз, Андре вылез из траншеи и обвел взглядом остальных.
— Возможно, он умер, — предположил я.
Андре кивнул и вышел из нашего укрытия. Я окликнул его, но он не обернулся. Медленно, осторожно он направился к источнику света и, дойдя до люка, кивнул стражникам. Все его лицо, светлые волосы, голое тело были вымазаны грязью, лишь голубые глаза свирепо поблескивали в лучах солнца.
Остальные заключенные выглядывали из своих укрытий, всматриваясь в Андре, пытаясь разгадать его замысел. Я тоже не знал, что он затеял. Возможно, он решил умереть: когда стражники выяснят, что он выдал себя за другого, его убьют на месте.
Однако я не пытался помешать ему. Возможно, быстрая смерть и вправду лучше медленного угасания в тюрьме. Я решил, что Андре сам сделал свой выбор.
Он схватил спущенную ему веревку, один из стражников свесился вниз и взялся за нее обеими руками. Стражник вглядывался в отверстие, а Андре тем временем поднял руки и вдруг, изогнувшись и издав дикое рычание, изо всех сил дернул веревку. Стражник не удержался и упал в дыру, прямо в грязь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94