все воруют, все озабочены набиванием карманов, оттого и неспособны что-либо делать. А вот большевики молодцы! Кабыздох поймал двух подпольщиков, думает: „Вот я их к ногтю! Вот я их в контрразведку, на дыбу!“ А большевики не дураки: переодели одного в соответствующую форму, дали липовые документы от имени учреждений на Полтавской да и увели арестованных с Русского Острова. Ждут их на Полтавской, а их и след простыл! Вот это работа! Это ещё раз доказывает, что весь аппарат Кабыздоха 1-го Всеприморского давно сгнил и не ему, конечно, с большевиками бороться!
А организовал это дело член областкома комсомола Виталий Бонивур, коим мы безмерно восхищаемся и отдаём должное! — писала «Блоха». — А ведь он ещё мальчик. Посмотрите на его портрет!» Виталий ахнул, увидев свою фотографию. Правда, он был снят в гимназической фуражке, но живые чёрные глаза, худощавые смуглые щеки, пухлые губы, прямой небольшой нос с нервными ноздрями заставляли запомнить это лицо. «Провокаторы, — подумал он, — и фото умудрились где-то раскопать. Понятия не имею, кому я давал эту фотографию!».
— Ты, конец-то, конец прочитай! — заметил Антоний Иванович, видя, что Виталий рассматривает фотографию.
Конец фельетона и верно заслуживал внимания.
«Говорят, — восклицал, как бы негодуя, фельетонист, — что японское командование не в силах стерпеть такое фиаско, которое понёс его незаменимый и любимый Кабыздох 1-й и последний, объявило за голову Бонивура награду в 5000 иен.
Будем надеяться, что ни один честный человек не поддастся на эту подлость, внушённую азиатам их варварскими представлениями о русских и привычкой мерять все на свой аршин!».
— Ловко! — заключил Виталий.
Антоний Иванович пытливо посмотрел на него. Газету принялись читать Алёша и Таня. Алёша сказал:
— Вот гады! Надо же было додуматься до этого! Интересно, сколько японцы «Блохе» отвалили за эту гадость.
— Тридцать сребреников! — хмуро отозвался мастер.
Прочитав фельетон и увидя фотографию, Таня смертельно побледнела. Теперь все трое глядели на Бонивура. Антоний Иванович аккуратно сложил газету.
— Ну, как ты думаешь, товарищ Антонов, насчёт этого?
Виталий овладел собой и спокойно ответил:
— А что мне думать? Ведь о Бонивуре написано. Конечно, подло поступила газета…
— Я не о том. Может, тебе лучше куда-нибудь скрыться пока, а?
— Не вижу необходимости! — сухо сказал Виталий. — Это меня не касается.
Антоний Иванович забарабанил в замешательстве пальцами по спинке стула, выбивая марш.
— Ну, как знаешь… Как знаешь. А только одному тебе теперь ходить никуда нельзя. Слышишь? Прямо скажу: больно ты на портрет похож!.. Как бы кто не соблазнился… Там ты не ты, а влететь можно…
3
Виталию невольно пришлось сократить свои частые посещения забастовщиков. Всюду теперь наталкивался он на внимательные взоры. Смотрели на него забастовщики; они угадывали, кто есть на самом деле их Антонов. Портрет запомнился многим. Даже мальчишки приглядывались к нему, и Виталий однажды испытал очень неприятное ощущение, когда двое подростков за его спиной заспорили:
— Это он, тот самый, что в газете.
— Нет, не он.
— А я тебе говорю — тот.
Виталий крепился изо всех сил, но чувствовал себя скверно. Подлая цифра «5000» была точно написана у него на лбу.
Через неделю после получения злополучного фельетона он должен был убедиться, что «Блоха» била в цель без промаха.
Он засиделся у Квашнина. Бетонщик уговаривал Виталия остаться ночевать. Виталию не хотелось стеснять Квашнина, который с детьми, женой и старухой матерью ютился в одной комнате. Он распрощался и отправился домой. Квашнин провожал его, как бы продолжая разговор. Однако Виталий поймал Квашнина на том, что он третий раз рассказывает об одном и том же, и сообразил, что бетонщик играет роль охраны. Этот добровольный конвой стал ему неприятен. Он напрямик заявил Квашнину, что в провожатых не нуждается и как-нибудь дойдёт до дому сам. Квашнин возражал. Виталия это взбесило так, что он пригрозил мастеру никогда больше не заходить к нему, если он сейчас же, сию минуту, не отправится спать. Квашнин, больше всего боявшийся потерять дружбу с Виталием, уступил и побрёл назад.
Бонивур проводил его взглядом и пошёл домой.
Через несколько минут ему показалось, что за ним кто-то идёт. Время от времени он заходил в тень и оглядывался. Какая-то фигура мелькнула однажды. Но больше Виталий не мог увидеть ничего. Однако ощущение чужого взгляда на затылке преследовало его всю дорогу. Это было очень неприятное чувство, и Виталий невольно перевёл дух, когда вышел на Рабочую улицу.
Улица была пустынна. Луна стояла высоко, освещая одну сторону. От лунного света вагоны на этой стороне казались белыми. Вторая же сторона была погружена во мрак, точно залита тушью. До вагона Пужняка было уже недалеко.
Виталий услышал какой-то шорох, затем из-под вагона, мимо которого он проходил, высунулась какая-то не то палка, не то шкворень.
Бонивура с силой ударили по ногам. Он упал на землю, и тотчас же на него кто-то навалился. Один схватил его за руки, заламывая их за спину, второй пытался накинуть мешок на голову.
Что есть силы Бонивур ударил одного из нападавших ногой, но второй ударил его по голове. От резкой боли у Виталия помутилось сознание. Он обмяк. Ему стали натягивать мешок на голову.
«Каюк!» — подумал Виталий.
В ту же минуту он услышал отчаянный женский крик, два выстрела подряд и почувствовал, что его выпустили. Он сорвал мешок с головы.
— Помогите-е! — кричала женщина.
Виталий нанёс жестокий удар тому из нападавших, кто был ближе. Тот охнул и отступил в сторону. Второй боролся с женщиной, пытаясь зажать ей рот. Виталий выхватил из кармана револьвер и, крикнув: «Руки вверх!», бросился на второго. Первый, поняв, видимо, что нападение не удалось, молча кинулся под вагон и побежал вдоль состава по другую его сторону. Второй сбил женщину с ног. В этот момент Виталий схватил его в охапку. Он увидел перед собой чёрное, вымазанное сажей лицо, на котором белели вытаращенные глаза. Однако противник разжал руки Виталия и тоже пустился наутёк. Все это разыгралось в течение нескольких мгновений.
Женщина вскочила.
— Держи его! Стой, стрелять буду!
Убегавший обернулся и в ответ на угрозу разрядил пистолет в сторону Виталия. Женщина толкнула Виталия к вагону, спасая от выстрела. Виталий узнал Таню.
— Ты? Танюшка?! — изумлённо воскликнул он.
Скрылся и второй бандит. Не имело никакого смысла преследовать его. В вагонах зажигался свет.
— Как ты здесь очутилась, Танюша?
— Пойдём, дома скажу! — торопливо ответила Таня.
Хлопнула дверь вагона, и на улицу выскочил Алёша. С ломиком в руках он помчался к месту происшествия.
— Что? Ну как?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172