Ведь все-таки мы были подругами.
Похоронить тана Торкиля было решено у церкви Святого Дунстана. И когда мы двигались к церкви — впереди несли гроб с покойником, следом в трауре шли Элдра, я, мои люди и еще отряд вооруженных стражников — получилось, что у Торкиля внушительный эскорт в его последнем пути. Но оказалось, что кто-то успел упредить саксов о похоронах у Святого Дунстана, и к церкви в фэнах съехалось немало окрестных танов. Прибыл и внук покойного, Альрик (Элдра так и кинулась к нему); был и тучный Бранд, и Хорса, конечно же Хорса, ведь уже было известно, что именно он стоял во главе мятежных саксов. Завидев меня, Хорса презрительно скривился, но хоть не выказывал прилюдно непочтения, держался достойно до самого окончания похорон.
Утрэд все время был напряжен. Он же первый почуял опасность. Я видела, как изменилось его лицо, как он припал ухом к земле, потом быстро поднялся.
— Немедленно уезжайте. Скорее!
Норманны, очевидно прослышав о похоронах, напали большим отрядом и сразу с нескольких сторон. Одна за другой из тумана возникали фигуры всадников, доносилось неистовое ржание коней, лязг стали. Мы уже были в лодках, а у церкви, за пеленой тумана, кипел жаркий бой — саксы удерживали нападающий, пытающихся отрезать нам путь к отступлению. А тут как на грех заголосила Эйвота — у нее начались схватки, и только уже в пути я обнаружила, что с нами нет Элдры.
Утрэд вернулся только часом позже — живой и невредимый. Он сообщил, что норманны отброшены, а Хорса самолично раскроил топором череп Нортберту де Ласи и теперь ходит в героях. Элдра же не пожелала расстаться с мужем и ушла с ним в лагерь мятежников.
Но тогда меня куда более волновало состояние Эйвоты. Мы еле успели привезти ее, дотащить до зала, где она вдруг рухнула на пол, расставила ноги, стала тужиться. Труда тут же вытолкала меня, сказав, что скоро мне самой рожать и не следует пока видеть такое. А вот о Ральфе хлопотавшие подле роженицы женщины совсем забыли. Он ведь был таким тихим и неприметным на своей лежанке в углу, к нему привыкли как к обстановке. Опомнились только заметив, что он стоит прямо над ними, бледный и дрожащий. Но было не до него. Ребенок уже выходил, так что бедняга Ральф видел все. Грохнулся тут же в обморок. Пришлось возиться и с ним, и с Эйвотой, и с ее ребенком. Девочкой.
Потом говорили, что родила ее Эйвота на диво легко, смогла сама подняться после родов. Я же была напугана ее воплями, с ужасом думала, что и мне предстоит пройти через подобное. Зато дочка у Эйвоты родилась крепенькая и здоровая. Молодая мать сказала, что назовет ее Бэртой. Спасибо, что хоть не Бэртрадой.
На Ральфа перенесенное потрясение подействовало даже благотворно. Он перестал замыкаться в себе, старался быть чем-то полезным. Мы даже порой беседовали по вечерам. Ральф рассказывал откуда он родом, о том как попал на службу в Гронвуд. Как лишился службы не упоминал, да и я не расспрашивала.
Тем временем настала настоящая зима, со снегопадом продлившимся несколько дней, ураганным ветром. Во все щели дуло, мы жались к огню, не снимали верхней одежды даже на ночь. Выйти на улицу никто не решался, просиживали все дни в дымном тепле помещения.
В один из таких вечеров Ральф стал играть на лире. Бог весть кто принес в башню инструмент, но он был поломан, валялся без надобности, пока Ральф не починил его. И как приятно зазвучали струны в унисон потрескиванию дров и завыванию пурги за стенами. Ральф запел. Голос его был удивительно приятен, все заслушались.
— Я прошел много земель,
Повидал разных людей,
Но такой, как она, нигде не встречал.
И я припаду к ее ногам,
Положу голову ей на колени,
Отдохну на ее белой груди.
Когда льется кровь и предают друзья,
Я найду отраду и любовь
Подле той, которую никогда не покину.
Я смотрела на Ральфа, не замечая, как переглядываются окружающие. Когда же Ральф перестал петь и поднял голову, меня смутил его полный обожания взгляд.
Мне стало неловко. А тут еще заметила, как Утрэд внимательно наблюдает за нами с Ральфом и улыбается. О чем он, спрашивается, думает? Ведь я была женщиной на сносях, мой живот так долго остававшийся небольшим, ныне раздуло как бочонок. Я даже ходила, словно выгнувшись назад. И давно забыла ощущение, когда была гибкой и легкой в талии, когда могла нагнуться и без труда завязать башмак. Но теперь мне осталось не так и много ждать.
Снежные бураны, длившиеся несколько дней, наконец стихли. Все вокруг было занесено снегом, а морозы ударили такие, каких не помнили и старожилы. Стоял жуткий холод, особо ощутимый в нашем болотном краю. Водные пустоши фэнов промерзли насквозь и, куда ни глянь, кругом снег и тишь.
В эти морозные дни мятежные действия прекратились. Все кто мог, разъехались по домам. Лишь горстка самых упорных мятежников укрылись где-то в лесах на севере графства. Они не смирились и было ясно, что едва потеплеет, вновь будет литься кровь и мирного сева ожидать не придется. Потом пришла весть, что войска короля вошли в Норфолк, и все графство застыло, ожидая, что это за собой повлечет.
Уже настало предрождественское время. Стояли самые короткие дни в году, рассветало поздно, а темнело вскоре после полудня. В один из дней я отправила людей в лес за ягодами мирта, так как пора было готовить святочные свечи. Когда они вернулись, мы уже подготовили формочки для свечей. Ведь как бы ни складывались дела, люди всегда ждут Рождество и связывают с ним свои надежды. Поэтому в башне Хэрварда царило веселое оживление, мужчины говорили о замеченном на болотах огромном вепре, а значит у нас на святки будет великолепная кабанья голова, как в старину на Йоль. Я слушала эти речи и душа моя всколыхнулась. Йоль. Эдгар… Я заставила себя отвлечься.
Принесенные ягоды мирта, добавленные в пчелиный воск, придают особый аромат святочным свечам. Мы всегда так делали в Святой Хильде, и я со знанием дела велела нагреть над огнем ягоды, чтобы вытопить сок в котелок с пчелиным воском. Потом этим составом заполнили специальные формочки, аккуратно поместив в них фитили.
— Думаю свечи у нас получатся превосходные, — улыбаясь говорила я собравшимся вокруг женщинам и детям. — Я не заметила ни единого пузырька воздуха, который бы испортил наши труды.
Внизу на входе хлопнула дверь. Это вернулись с дозора Утрэд и его люди. Стряхивали снег с сапог, садились у огня. С холода у них был зверский аппетит, стучали ложками по мискам с ячменной кашей и ломтиками жареного угря. Один Утрэд словно не испытывал голода, ел медленно, порой как-то странно поглядывая на меня.
Я поняла, что у него есть какие-то новости и, когда он насытился, мы расположились в нише окна, подальше от остальных.
— Сегодня я видел Пенду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178
Похоронить тана Торкиля было решено у церкви Святого Дунстана. И когда мы двигались к церкви — впереди несли гроб с покойником, следом в трауре шли Элдра, я, мои люди и еще отряд вооруженных стражников — получилось, что у Торкиля внушительный эскорт в его последнем пути. Но оказалось, что кто-то успел упредить саксов о похоронах у Святого Дунстана, и к церкви в фэнах съехалось немало окрестных танов. Прибыл и внук покойного, Альрик (Элдра так и кинулась к нему); был и тучный Бранд, и Хорса, конечно же Хорса, ведь уже было известно, что именно он стоял во главе мятежных саксов. Завидев меня, Хорса презрительно скривился, но хоть не выказывал прилюдно непочтения, держался достойно до самого окончания похорон.
Утрэд все время был напряжен. Он же первый почуял опасность. Я видела, как изменилось его лицо, как он припал ухом к земле, потом быстро поднялся.
— Немедленно уезжайте. Скорее!
Норманны, очевидно прослышав о похоронах, напали большим отрядом и сразу с нескольких сторон. Одна за другой из тумана возникали фигуры всадников, доносилось неистовое ржание коней, лязг стали. Мы уже были в лодках, а у церкви, за пеленой тумана, кипел жаркий бой — саксы удерживали нападающий, пытающихся отрезать нам путь к отступлению. А тут как на грех заголосила Эйвота — у нее начались схватки, и только уже в пути я обнаружила, что с нами нет Элдры.
Утрэд вернулся только часом позже — живой и невредимый. Он сообщил, что норманны отброшены, а Хорса самолично раскроил топором череп Нортберту де Ласи и теперь ходит в героях. Элдра же не пожелала расстаться с мужем и ушла с ним в лагерь мятежников.
Но тогда меня куда более волновало состояние Эйвоты. Мы еле успели привезти ее, дотащить до зала, где она вдруг рухнула на пол, расставила ноги, стала тужиться. Труда тут же вытолкала меня, сказав, что скоро мне самой рожать и не следует пока видеть такое. А вот о Ральфе хлопотавшие подле роженицы женщины совсем забыли. Он ведь был таким тихим и неприметным на своей лежанке в углу, к нему привыкли как к обстановке. Опомнились только заметив, что он стоит прямо над ними, бледный и дрожащий. Но было не до него. Ребенок уже выходил, так что бедняга Ральф видел все. Грохнулся тут же в обморок. Пришлось возиться и с ним, и с Эйвотой, и с ее ребенком. Девочкой.
Потом говорили, что родила ее Эйвота на диво легко, смогла сама подняться после родов. Я же была напугана ее воплями, с ужасом думала, что и мне предстоит пройти через подобное. Зато дочка у Эйвоты родилась крепенькая и здоровая. Молодая мать сказала, что назовет ее Бэртой. Спасибо, что хоть не Бэртрадой.
На Ральфа перенесенное потрясение подействовало даже благотворно. Он перестал замыкаться в себе, старался быть чем-то полезным. Мы даже порой беседовали по вечерам. Ральф рассказывал откуда он родом, о том как попал на службу в Гронвуд. Как лишился службы не упоминал, да и я не расспрашивала.
Тем временем настала настоящая зима, со снегопадом продлившимся несколько дней, ураганным ветром. Во все щели дуло, мы жались к огню, не снимали верхней одежды даже на ночь. Выйти на улицу никто не решался, просиживали все дни в дымном тепле помещения.
В один из таких вечеров Ральф стал играть на лире. Бог весть кто принес в башню инструмент, но он был поломан, валялся без надобности, пока Ральф не починил его. И как приятно зазвучали струны в унисон потрескиванию дров и завыванию пурги за стенами. Ральф запел. Голос его был удивительно приятен, все заслушались.
— Я прошел много земель,
Повидал разных людей,
Но такой, как она, нигде не встречал.
И я припаду к ее ногам,
Положу голову ей на колени,
Отдохну на ее белой груди.
Когда льется кровь и предают друзья,
Я найду отраду и любовь
Подле той, которую никогда не покину.
Я смотрела на Ральфа, не замечая, как переглядываются окружающие. Когда же Ральф перестал петь и поднял голову, меня смутил его полный обожания взгляд.
Мне стало неловко. А тут еще заметила, как Утрэд внимательно наблюдает за нами с Ральфом и улыбается. О чем он, спрашивается, думает? Ведь я была женщиной на сносях, мой живот так долго остававшийся небольшим, ныне раздуло как бочонок. Я даже ходила, словно выгнувшись назад. И давно забыла ощущение, когда была гибкой и легкой в талии, когда могла нагнуться и без труда завязать башмак. Но теперь мне осталось не так и много ждать.
Снежные бураны, длившиеся несколько дней, наконец стихли. Все вокруг было занесено снегом, а морозы ударили такие, каких не помнили и старожилы. Стоял жуткий холод, особо ощутимый в нашем болотном краю. Водные пустоши фэнов промерзли насквозь и, куда ни глянь, кругом снег и тишь.
В эти морозные дни мятежные действия прекратились. Все кто мог, разъехались по домам. Лишь горстка самых упорных мятежников укрылись где-то в лесах на севере графства. Они не смирились и было ясно, что едва потеплеет, вновь будет литься кровь и мирного сева ожидать не придется. Потом пришла весть, что войска короля вошли в Норфолк, и все графство застыло, ожидая, что это за собой повлечет.
Уже настало предрождественское время. Стояли самые короткие дни в году, рассветало поздно, а темнело вскоре после полудня. В один из дней я отправила людей в лес за ягодами мирта, так как пора было готовить святочные свечи. Когда они вернулись, мы уже подготовили формочки для свечей. Ведь как бы ни складывались дела, люди всегда ждут Рождество и связывают с ним свои надежды. Поэтому в башне Хэрварда царило веселое оживление, мужчины говорили о замеченном на болотах огромном вепре, а значит у нас на святки будет великолепная кабанья голова, как в старину на Йоль. Я слушала эти речи и душа моя всколыхнулась. Йоль. Эдгар… Я заставила себя отвлечься.
Принесенные ягоды мирта, добавленные в пчелиный воск, придают особый аромат святочным свечам. Мы всегда так делали в Святой Хильде, и я со знанием дела велела нагреть над огнем ягоды, чтобы вытопить сок в котелок с пчелиным воском. Потом этим составом заполнили специальные формочки, аккуратно поместив в них фитили.
— Думаю свечи у нас получатся превосходные, — улыбаясь говорила я собравшимся вокруг женщинам и детям. — Я не заметила ни единого пузырька воздуха, который бы испортил наши труды.
Внизу на входе хлопнула дверь. Это вернулись с дозора Утрэд и его люди. Стряхивали снег с сапог, садились у огня. С холода у них был зверский аппетит, стучали ложками по мискам с ячменной кашей и ломтиками жареного угря. Один Утрэд словно не испытывал голода, ел медленно, порой как-то странно поглядывая на меня.
Я поняла, что у него есть какие-то новости и, когда он насытился, мы расположились в нише окна, подальше от остальных.
— Сегодня я видел Пенду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178