Закат окрасил небо в багровый цвет, вскоре, однако, померкший, и на темно-синей канве неба стали одна за другой вспыхивать звезды, нависавшие так низко, что казалось, можно было их коснуться. Вулфгар повернулся к тупо глядевшей в огонь Эйслинн и, встав перед ней на колени, сжал маленькие ладони, словно хотел перелить в них свою силу. Но в фиалковых глазах не было ничего, кроме невыносимой боли потери.
— Мой сын, Вулфгар, — простонала она. — Мне нужен мой сын.
Беззвучные рыдания снова сотрясли ее плечи, и Вулфгар сел рядом с женой, притянул ее к себе на колени и начал укачивать, как ребенка.
— Я мало знаю о любви, Эйслинн, — тихо выдавил он, — всю жизнь она ускользала от меня. Чувства матери, которые я так и не смог завоевать. Отцовская любовь, грубо отнятая у маленького одинокого мальчика. Я скрывал от всех свою любовь с рвением нищего, копившего жалкие медяки, но теперь она горит во мне, не находя выхода.
Вулфгар взглянул в глаза Эйслинн и увидел, что она смотрит на него уже совсем по-другому, внимательно и неверяще. Он осторожно навил на палец медный локон.
— Первая любовь, Любовь моего сердца, не предавай меня. Не покидай. Возьми все и стань частью моей души. Выноси мою любовь в себе, как ты носила дитя, и с радостным криком произведи на свет, и мы вместе будем упиваться ею! Я предлагаю тебе свою жизнь, свою любовь, руку и меч, глаза и сердце. Возьми и не оставляй даже самой малой толики. И если ты откажешься от них и отбросишь с презрением, значит, я мертв и мне останется лишь скитаться по лесам и выть, подобно одинокому волку, на луну.
Эйслинн улыбнулась, и он скрепил их союз поцелуем.
— У нас будут еще сыновья, а может, и дочери, и ни один человек не усомнится в том, кто их отец.
Эйслинн обняла его и, снова всхлипнув, пробормотала:
— Я люблю тебя, Вулфгар. Держи меня. Прижми к себе и не отпускай!
— Я тоже люблю тебя, Эйслинн, — выдохнул он. — Наслаждайся моей любовью. Пусть она станет твоей силой.
Эйслинн откинулась назад и легла ему на руки, осторожно гладя мужа по щеке.
— Поедем, — умоляюще попросила она. — Я не могу оставаться здесь еще одну ночь. Вернемся в Даркенуолд. Мне необходимо видеть родные лица.
— Хорошо, — кивнул Вулфгар и принялся затаптывать огонь.
Они подошли к лошадям, и Эйслинн с сожалением потерла ноющий зад.
— Боюсь, я уже никогда не смогу наслаждаться верховой ездой, как раньше.
Вулфгар остановился и задумчиво поглядел на жену.
— Сегодня, утоляя жажду у реки, я кое-что заметил. Думаю, это значительно облегчит путешествие. Пойдем, здесь недалеко.
Он поманил жену за собой, не выпуская, однако, поводья коней. Вскоре они оказались в ивовой рощице. Вулфгар развел низко нависшие ветви и, показав ей лодку, длинное, узкое, выдолбленное из ствола суденышко, низко поклонился.
— Ваша королевская баржа, миледи.
Эйслинн недоуменно нахмурилась, но Вулфгар улыбнулся:
— Эта речка впадает в другую, пошире, огибающую болото возле Даркенуолда.
Эйслинн почувствовала невыразимое облегчение, что больше не придется садиться на лошадь. Вулергар отпустил коней и сложил сбрую на носу лодки. Усадив Эйслинн в середине, где она могла удобно опираться на седло, он укрыл жену плащом и столкнул лодку на воду, а сам взял в руки короткое весло.
Время словно прекратило свой бег. Эйслинн задремала, но вскоре пробудилась и лежала молча, изредка трогая низко склонившиеся к воде косы плакучих ив. Сквозь голые сучья дубов виднелись звезды, и багровая луна постепенно бледнела, превращаясь сначала в золотую, а потом в бледно-желтую. Эйслинн снова погрузилась в дремоту. Так продолжалось всю ночь: недолгий сон, потом пробуждение, и Вулфгар, ни на секунду не выпускающий из рук весла.
Вулфгар чувствовал себя совершенно опустошенным. Сын, которого он только начинал любить, был навеки потерян, и он, возможно, никогда не увидит задорного рыжего хохолка и синих глаз. Боль затопила теперь уже беззащитное сердце, но Вулфгар упрямо греб, пока боль в руках не вытеснила мучительные мысли.
Первые лучи солнца осветили знакомый дуб на холме, сонный городок с черневшим на фоне посветлевшего неба силуэтом большого дома и почти достроенный замок Даркенуолд. Лодка заскрипела по песку, и Вулфгар ступил в воду, чтобы вытащить ее на берег. Вернувшись, он взял жену на руки и не отпускал до тех пор, пока не вышел на твердую, усыпанную листьями землю. Узкая тропинка вилась сквозь заросли. Вулфгар крепко сжимал руку Эйслинн. Дорога была ему хорошо знакома. Когда-то в такое же, правда, немного более теплое ноябрьское утро он пробирался верхом на Гунне через этот лес и наконец набрел на ослепительно прекрасную девушку, купавшуюся в холодном ручье. Как летит время! Радость залечивает раны, а боль убивает счастье в сердцах людей.
Эйслинн, вздохнув, подняла на него усталый взгляд. Они подошли к дому, и Вулфгар широко распахнул дверь.
Муж с женой переступили порог и недоуменно огляделись, ошеломленные ярким светом и шумом. Все были в сборе, и никто, казалось, не скучал по исчезнувшим хозяевам. Болсгар и Сузим о чем-то громко спорили с Гауэйном и Милберном, а Хейлан нежно ухаживала за сидевшим в кресле Керуиком. Голова и нога молодого человека были перевязаны, что, впрочем, нисколько не портило его настроения. В темном углу, спиной к остальным сидела Майда, тоже не обратившая внимания на вновь прибывших.
Представшая взору картина была совершенно необычной для дома, в котором должны были царить тишина и тоска, особенно в такой ранний час. Эйслинн и Вулфгару не хотелось омрачать столь жизнерадостное расположение духа окружающих грустными новостями, однако они оказались у очага, прежде чем Болсгар заметил их и, приветливо махнув рукой, поднялся на ноги.
— Вот и вы! Наконец-то! — промолвил он. — Хорошо! Прекрасно! Часовые с башни видели, как вы подходили к дому. — Бросив мимолетный взгляд на Эйслинн, он удовлетворенно кивнул. — Вижу, дочь моя, этот влюбленный негодяй не успел причинить тебе зла. А ты, Вулфгар? Надеюсь, прикончил его? Я слишком дорожу обществом этой милой девушки и не перенесу, если подлый грабитель снова отнимет ее у меня.
Вулфгар отрицательно покачал головой, но не успел он все объяснить, как вмешался Суэйн.
— Что это? — проревел он. — Неужели я не могу доверить вам, зеленым юнцам, простого дела? — Он с оглушительным смехом наградил Болсгара дружеским хлопком по плечу, так что несчастный долго не мог отдышаться. — Придется нам с тобой пуститься в погоню и закончить начатое. Возможно, на сей раз у тебя не будет повода медлить.
Вулфгар переводил взгляд с одного на другого, но не мог и слова вставить.
— Да, — ехидно заметил Болсгар. — Но я буду вынужден, судя по всему, поработать мечом, поскольку ты, кажется, и пальцем не пошевелишь, чтобы мне помочь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141
— Мой сын, Вулфгар, — простонала она. — Мне нужен мой сын.
Беззвучные рыдания снова сотрясли ее плечи, и Вулфгар сел рядом с женой, притянул ее к себе на колени и начал укачивать, как ребенка.
— Я мало знаю о любви, Эйслинн, — тихо выдавил он, — всю жизнь она ускользала от меня. Чувства матери, которые я так и не смог завоевать. Отцовская любовь, грубо отнятая у маленького одинокого мальчика. Я скрывал от всех свою любовь с рвением нищего, копившего жалкие медяки, но теперь она горит во мне, не находя выхода.
Вулфгар взглянул в глаза Эйслинн и увидел, что она смотрит на него уже совсем по-другому, внимательно и неверяще. Он осторожно навил на палец медный локон.
— Первая любовь, Любовь моего сердца, не предавай меня. Не покидай. Возьми все и стань частью моей души. Выноси мою любовь в себе, как ты носила дитя, и с радостным криком произведи на свет, и мы вместе будем упиваться ею! Я предлагаю тебе свою жизнь, свою любовь, руку и меч, глаза и сердце. Возьми и не оставляй даже самой малой толики. И если ты откажешься от них и отбросишь с презрением, значит, я мертв и мне останется лишь скитаться по лесам и выть, подобно одинокому волку, на луну.
Эйслинн улыбнулась, и он скрепил их союз поцелуем.
— У нас будут еще сыновья, а может, и дочери, и ни один человек не усомнится в том, кто их отец.
Эйслинн обняла его и, снова всхлипнув, пробормотала:
— Я люблю тебя, Вулфгар. Держи меня. Прижми к себе и не отпускай!
— Я тоже люблю тебя, Эйслинн, — выдохнул он. — Наслаждайся моей любовью. Пусть она станет твоей силой.
Эйслинн откинулась назад и легла ему на руки, осторожно гладя мужа по щеке.
— Поедем, — умоляюще попросила она. — Я не могу оставаться здесь еще одну ночь. Вернемся в Даркенуолд. Мне необходимо видеть родные лица.
— Хорошо, — кивнул Вулфгар и принялся затаптывать огонь.
Они подошли к лошадям, и Эйслинн с сожалением потерла ноющий зад.
— Боюсь, я уже никогда не смогу наслаждаться верховой ездой, как раньше.
Вулфгар остановился и задумчиво поглядел на жену.
— Сегодня, утоляя жажду у реки, я кое-что заметил. Думаю, это значительно облегчит путешествие. Пойдем, здесь недалеко.
Он поманил жену за собой, не выпуская, однако, поводья коней. Вскоре они оказались в ивовой рощице. Вулфгар развел низко нависшие ветви и, показав ей лодку, длинное, узкое, выдолбленное из ствола суденышко, низко поклонился.
— Ваша королевская баржа, миледи.
Эйслинн недоуменно нахмурилась, но Вулфгар улыбнулся:
— Эта речка впадает в другую, пошире, огибающую болото возле Даркенуолда.
Эйслинн почувствовала невыразимое облегчение, что больше не придется садиться на лошадь. Вулергар отпустил коней и сложил сбрую на носу лодки. Усадив Эйслинн в середине, где она могла удобно опираться на седло, он укрыл жену плащом и столкнул лодку на воду, а сам взял в руки короткое весло.
Время словно прекратило свой бег. Эйслинн задремала, но вскоре пробудилась и лежала молча, изредка трогая низко склонившиеся к воде косы плакучих ив. Сквозь голые сучья дубов виднелись звезды, и багровая луна постепенно бледнела, превращаясь сначала в золотую, а потом в бледно-желтую. Эйслинн снова погрузилась в дремоту. Так продолжалось всю ночь: недолгий сон, потом пробуждение, и Вулфгар, ни на секунду не выпускающий из рук весла.
Вулфгар чувствовал себя совершенно опустошенным. Сын, которого он только начинал любить, был навеки потерян, и он, возможно, никогда не увидит задорного рыжего хохолка и синих глаз. Боль затопила теперь уже беззащитное сердце, но Вулфгар упрямо греб, пока боль в руках не вытеснила мучительные мысли.
Первые лучи солнца осветили знакомый дуб на холме, сонный городок с черневшим на фоне посветлевшего неба силуэтом большого дома и почти достроенный замок Даркенуолд. Лодка заскрипела по песку, и Вулфгар ступил в воду, чтобы вытащить ее на берег. Вернувшись, он взял жену на руки и не отпускал до тех пор, пока не вышел на твердую, усыпанную листьями землю. Узкая тропинка вилась сквозь заросли. Вулфгар крепко сжимал руку Эйслинн. Дорога была ему хорошо знакома. Когда-то в такое же, правда, немного более теплое ноябрьское утро он пробирался верхом на Гунне через этот лес и наконец набрел на ослепительно прекрасную девушку, купавшуюся в холодном ручье. Как летит время! Радость залечивает раны, а боль убивает счастье в сердцах людей.
Эйслинн, вздохнув, подняла на него усталый взгляд. Они подошли к дому, и Вулфгар широко распахнул дверь.
Муж с женой переступили порог и недоуменно огляделись, ошеломленные ярким светом и шумом. Все были в сборе, и никто, казалось, не скучал по исчезнувшим хозяевам. Болсгар и Сузим о чем-то громко спорили с Гауэйном и Милберном, а Хейлан нежно ухаживала за сидевшим в кресле Керуиком. Голова и нога молодого человека были перевязаны, что, впрочем, нисколько не портило его настроения. В темном углу, спиной к остальным сидела Майда, тоже не обратившая внимания на вновь прибывших.
Представшая взору картина была совершенно необычной для дома, в котором должны были царить тишина и тоска, особенно в такой ранний час. Эйслинн и Вулфгару не хотелось омрачать столь жизнерадостное расположение духа окружающих грустными новостями, однако они оказались у очага, прежде чем Болсгар заметил их и, приветливо махнув рукой, поднялся на ноги.
— Вот и вы! Наконец-то! — промолвил он. — Хорошо! Прекрасно! Часовые с башни видели, как вы подходили к дому. — Бросив мимолетный взгляд на Эйслинн, он удовлетворенно кивнул. — Вижу, дочь моя, этот влюбленный негодяй не успел причинить тебе зла. А ты, Вулфгар? Надеюсь, прикончил его? Я слишком дорожу обществом этой милой девушки и не перенесу, если подлый грабитель снова отнимет ее у меня.
Вулфгар отрицательно покачал головой, но не успел он все объяснить, как вмешался Суэйн.
— Что это? — проревел он. — Неужели я не могу доверить вам, зеленым юнцам, простого дела? — Он с оглушительным смехом наградил Болсгара дружеским хлопком по плечу, так что несчастный долго не мог отдышаться. — Придется нам с тобой пуститься в погоню и закончить начатое. Возможно, на сей раз у тебя не будет повода медлить.
Вулфгар переводил взгляд с одного на другого, но не мог и слова вставить.
— Да, — ехидно заметил Болсгар. — Но я буду вынужден, судя по всему, поработать мечом, поскольку ты, кажется, и пальцем не пошевелишь, чтобы мне помочь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141