Вулфгар пошатнулся и поспешно спрятался за Гунна, потирая ушибленную ногу.
— Какое безумие нашло на тебя, девушка? — недоуменно упрекнул он. — Чем я заслужил подобное обращение?
— Ты подлый мерзавец! — бушевала она. — Наделенный к тому же куриными мозгами!
— Но что прикажешь мне делать? — спросил он. — Вести себя, словно случилось огромное несчастье или чудо? Я все время ожидал этого! Рано или поздно ты все равно бы попалась!
— О-о-о! — гневно закричала Эйслинн. — Ты низкий, невыносимый, тупоголовый болван!
И, круто развернувшись, так что взметнулся плащ, устремилась к выходу, рассерженно пнув по пути охапку соломы. Соломинки взвились в воздух, и Гунн снова испуганно отпрянул. Вулфгар, зажатый между стеной и конем, тяжело дышал.
Для Эйслинн, спешившей к выходу, некоторым утешением послужили приглушенное проклятие и оклик Вулфгара:
— Эй, неуклюжая кляча! Шевелись!
Эйслинн открыла тяжелую дверь и очутилась в зале. Мужчины, стоявшие у очага, разом обернулись. Лишь Болсгар и сэр Милберн были настолько поглощены игрой в шахматы, что даже не подняли голов. Остальные, видя, что причин для тревоги нет, тут же перестали обращать на нее внимание, и Эйслинн, едва сдерживая ярость, поднялась наверх. Навстречу ей шел Керуик с дровами для Гвинет, и Эйслинн вспомнила, что не заготовила дров для матери. Остановив бывшего жениха, девушка попросила:
— Керуик, не смог бы ты принести дров и для моей матери, если, конечно, не слишком занят? Боюсь, как бы она не замерзла ночью.
Керуик пристально вгляделся в нее, заметив раскрасневшиеся щеки и упрямо вздернутый подбородок.
— Тебя что-то тревожит, Эйслинн?
— Это совершенно не важно, — сдержанно ответила девушка.
— Ты ворвалась сюда, словно ветер с моря, — вздохнул Керуик. — И не отрицай, что просто так, без всякой причины, пришла в такое негодование!
— Не лезь в чужие дела, Керуик, — бросила девушка. Керуик рассмеялся и кивком указал на собравшихся внизу.
— Уж конечно, не они вызвали твой гнев. Ссора влюбленных?
— Тебя это не касается, Керуик, — сухо отрезала Эйслинн. Керуик свалил дрова на пол.
— Ты сказала ему о ребенке? — тихо спросил он. Девушка, вскинувшись, в ужасе уставилась на него, но Керуик добродушно улыбнулся:
— Он плохо отнесся к этой новости? Не нравится получать плоды наслаждения?
— Каждый из вас считает себя вправе решать мою судьбу, — непримиримо пробормотала Эйслинн, едва успев оправиться от удара, нанесенного его вопросом.
— Так, значит, великий норманн не знал, — задумчиво Покачал головой Керуик. — Слишком много времени проводит в сражениях, чтобы разбираться в женщинах.
Эйслинн резко вскинула голову.
— Я не говорила, что ему ничего не было известно, — запротестовала она, но тут же, сложив руки, капризно надулась. — Судя по всему, он этого ожидал.
— Он признает младенца своим или все свалит на Рагнора? — пренебрежительно осведомился Керуик. Фиалковые глаза хищно блеснули.
— Это, вне всякого сомнения, дитя Вулфгара.
— Неужели? А твоя мать поведала…
— Моя мать! — вскричала Эйслинн, подступая ближе. — Так вот откуда ты узнал!
Керуик предусмотрительно попятился.
— Кажется, она слишком много болтает, — процедила девушка. — Но что бы она ни плела, это младенец Вулфгара.
— Если тебе угодно, Эйслинн, — осторожно заметил Керуик.
— Вот именно, потому что это правда, — огрызнулась она.
— По крайней мере Вулфгар куда благороднее этого подлеца.
— Так оно и есть, — фыркнула Эйслинн, — и прошу тебя, мой добрый друг, не забывай об этом.
Она громко захлопнула за собой дверь, оставив Керуика поражаться ее преданности Вулфгару, хотя все знали, что норманн довольно грубо отказывался от женитьбы.
Эйслинн раздраженно подошла к окну, все еще разгневанная бесцеремонностью Керуика. Да как он смеет даже намекать, что в ней растет семя Рагнора, когда она не может без ненависти думать о насильнике!
Эйслинн задумчиво шаркнула носком башмака по полу. Даже если младенец вправду зачат Рагнором, отцом его будет Вулфгар, и она, Эйслинн, исполнена решимости добиться этого.
Керуик направился к Майде, но по пути остановился у конюшни, наблюдая за хозяином. По тону и резким движениям можно было заметить, как сильно выведен из себя Вулфгар.
— Глупое животное, боишься маленькой девчонки! Я подумываю о том, чтобы выхолостить тебя!
Гунн фыркнул и подтолкнул носом руку хозяина… — Оставь меня! — проворчал Вулфгар. — Иначе снова напущу ее на тебя, тогда посмотрим, как запоешь!
— Неприятности, господин? — осведомился Керуик, переступив порог. Ему не терпелось узнать, как воспринял норманн эту новость и собирается ли поступить, как подобает порядочному человеку.
Вулфгар резко вскинул голову.
— Неужели нельзя оставить меня в покое? — неприветливо пробурчал он.
— Прошу прощения, господин. Я думал, что-то случилось. Вы разговаривали…
— Ничего не случилось, — кисло отозвался Вулфгар. — По крайней мере ничего такого, что нельзя было бы исправить.
— Я видел Эйслинн, — осторожно начал Керуик, превозмогая страх, связавший язык. На спине до сих пор остались шрамы и рубцы, и приходилось заботиться о своей безопасности всякий раз, как он упоминал ее имя при Вулфгаре.
Норманн выпрямился и, подняв брови, взглянул на молодого человека:
— Вот как?
Керуик затрепетал, но сила духа превозмогла ужас.
— Она кажется очень расстроенной, сэр.
— Очень расстроенной! — хмыкнул Вулфгар. — Наверняка не так, как я!
— Вы так недовольны будущим появлением младенца? Вулфгар встрепенулся, в точности как Эйслинн, и с подозрением уставился на сакса.
— Так, значит, она тебе сказала? Керуик сильно побледнел.
— Нет, ее мать, несколько недель назад. Вулфгар бросил зажатую в руке ветошь на грубо сколоченный стол.
— У этой дуры Майды чересчур длинный язык!
— Каковы ваши намерения, господин мой? — выдавил Керуик, прежде чем боязнь наказания заставила его проглотить дерзкие слова.
Вулфгар, по-видимому, пришел в бешенство.
— Кажется, ты забываешься, сакс?! Или лишился рассудка? Не помнишь, кто здесь повелитель?
— Помню, сэр, — поспешно отозвался Керуик.
— Тогда запомни также, что я не потерплю подобной дерзости от раба! — объявил Вулфгар, подчеркивая каждое слово.
— Господин мой, — медленно начал Керуик, — Эйслинн росла и воспитывалась в благородной семье и не вынесет унижения. Просто умрет от сознания того, что станет матерью незаконнорожденного.
— По-моему, сакс, ты недооцениваешь девчонку, — фыркнул Вулфгар, отворачиваясь.
— Если вы считаете, что отец Рагнор…
— Рагнор?!
Вулфгар снова повернулся и пригвоздил» Керуика к месту пронзительным взглядом.
— Ты много на себя берешь, сакс! Это не твое дело!
— Похоже, Эйслинн тоже так думает, — вздохнул Керуик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141
— Какое безумие нашло на тебя, девушка? — недоуменно упрекнул он. — Чем я заслужил подобное обращение?
— Ты подлый мерзавец! — бушевала она. — Наделенный к тому же куриными мозгами!
— Но что прикажешь мне делать? — спросил он. — Вести себя, словно случилось огромное несчастье или чудо? Я все время ожидал этого! Рано или поздно ты все равно бы попалась!
— О-о-о! — гневно закричала Эйслинн. — Ты низкий, невыносимый, тупоголовый болван!
И, круто развернувшись, так что взметнулся плащ, устремилась к выходу, рассерженно пнув по пути охапку соломы. Соломинки взвились в воздух, и Гунн снова испуганно отпрянул. Вулфгар, зажатый между стеной и конем, тяжело дышал.
Для Эйслинн, спешившей к выходу, некоторым утешением послужили приглушенное проклятие и оклик Вулфгара:
— Эй, неуклюжая кляча! Шевелись!
Эйслинн открыла тяжелую дверь и очутилась в зале. Мужчины, стоявшие у очага, разом обернулись. Лишь Болсгар и сэр Милберн были настолько поглощены игрой в шахматы, что даже не подняли голов. Остальные, видя, что причин для тревоги нет, тут же перестали обращать на нее внимание, и Эйслинн, едва сдерживая ярость, поднялась наверх. Навстречу ей шел Керуик с дровами для Гвинет, и Эйслинн вспомнила, что не заготовила дров для матери. Остановив бывшего жениха, девушка попросила:
— Керуик, не смог бы ты принести дров и для моей матери, если, конечно, не слишком занят? Боюсь, как бы она не замерзла ночью.
Керуик пристально вгляделся в нее, заметив раскрасневшиеся щеки и упрямо вздернутый подбородок.
— Тебя что-то тревожит, Эйслинн?
— Это совершенно не важно, — сдержанно ответила девушка.
— Ты ворвалась сюда, словно ветер с моря, — вздохнул Керуик. — И не отрицай, что просто так, без всякой причины, пришла в такое негодование!
— Не лезь в чужие дела, Керуик, — бросила девушка. Керуик рассмеялся и кивком указал на собравшихся внизу.
— Уж конечно, не они вызвали твой гнев. Ссора влюбленных?
— Тебя это не касается, Керуик, — сухо отрезала Эйслинн. Керуик свалил дрова на пол.
— Ты сказала ему о ребенке? — тихо спросил он. Девушка, вскинувшись, в ужасе уставилась на него, но Керуик добродушно улыбнулся:
— Он плохо отнесся к этой новости? Не нравится получать плоды наслаждения?
— Каждый из вас считает себя вправе решать мою судьбу, — непримиримо пробормотала Эйслинн, едва успев оправиться от удара, нанесенного его вопросом.
— Так, значит, великий норманн не знал, — задумчиво Покачал головой Керуик. — Слишком много времени проводит в сражениях, чтобы разбираться в женщинах.
Эйслинн резко вскинула голову.
— Я не говорила, что ему ничего не было известно, — запротестовала она, но тут же, сложив руки, капризно надулась. — Судя по всему, он этого ожидал.
— Он признает младенца своим или все свалит на Рагнора? — пренебрежительно осведомился Керуик. Фиалковые глаза хищно блеснули.
— Это, вне всякого сомнения, дитя Вулфгара.
— Неужели? А твоя мать поведала…
— Моя мать! — вскричала Эйслинн, подступая ближе. — Так вот откуда ты узнал!
Керуик предусмотрительно попятился.
— Кажется, она слишком много болтает, — процедила девушка. — Но что бы она ни плела, это младенец Вулфгара.
— Если тебе угодно, Эйслинн, — осторожно заметил Керуик.
— Вот именно, потому что это правда, — огрызнулась она.
— По крайней мере Вулфгар куда благороднее этого подлеца.
— Так оно и есть, — фыркнула Эйслинн, — и прошу тебя, мой добрый друг, не забывай об этом.
Она громко захлопнула за собой дверь, оставив Керуика поражаться ее преданности Вулфгару, хотя все знали, что норманн довольно грубо отказывался от женитьбы.
Эйслинн раздраженно подошла к окну, все еще разгневанная бесцеремонностью Керуика. Да как он смеет даже намекать, что в ней растет семя Рагнора, когда она не может без ненависти думать о насильнике!
Эйслинн задумчиво шаркнула носком башмака по полу. Даже если младенец вправду зачат Рагнором, отцом его будет Вулфгар, и она, Эйслинн, исполнена решимости добиться этого.
Керуик направился к Майде, но по пути остановился у конюшни, наблюдая за хозяином. По тону и резким движениям можно было заметить, как сильно выведен из себя Вулфгар.
— Глупое животное, боишься маленькой девчонки! Я подумываю о том, чтобы выхолостить тебя!
Гунн фыркнул и подтолкнул носом руку хозяина… — Оставь меня! — проворчал Вулфгар. — Иначе снова напущу ее на тебя, тогда посмотрим, как запоешь!
— Неприятности, господин? — осведомился Керуик, переступив порог. Ему не терпелось узнать, как воспринял норманн эту новость и собирается ли поступить, как подобает порядочному человеку.
Вулфгар резко вскинул голову.
— Неужели нельзя оставить меня в покое? — неприветливо пробурчал он.
— Прошу прощения, господин. Я думал, что-то случилось. Вы разговаривали…
— Ничего не случилось, — кисло отозвался Вулфгар. — По крайней мере ничего такого, что нельзя было бы исправить.
— Я видел Эйслинн, — осторожно начал Керуик, превозмогая страх, связавший язык. На спине до сих пор остались шрамы и рубцы, и приходилось заботиться о своей безопасности всякий раз, как он упоминал ее имя при Вулфгаре.
Норманн выпрямился и, подняв брови, взглянул на молодого человека:
— Вот как?
Керуик затрепетал, но сила духа превозмогла ужас.
— Она кажется очень расстроенной, сэр.
— Очень расстроенной! — хмыкнул Вулфгар. — Наверняка не так, как я!
— Вы так недовольны будущим появлением младенца? Вулфгар встрепенулся, в точности как Эйслинн, и с подозрением уставился на сакса.
— Так, значит, она тебе сказала? Керуик сильно побледнел.
— Нет, ее мать, несколько недель назад. Вулфгар бросил зажатую в руке ветошь на грубо сколоченный стол.
— У этой дуры Майды чересчур длинный язык!
— Каковы ваши намерения, господин мой? — выдавил Керуик, прежде чем боязнь наказания заставила его проглотить дерзкие слова.
Вулфгар, по-видимому, пришел в бешенство.
— Кажется, ты забываешься, сакс?! Или лишился рассудка? Не помнишь, кто здесь повелитель?
— Помню, сэр, — поспешно отозвался Керуик.
— Тогда запомни также, что я не потерплю подобной дерзости от раба! — объявил Вулфгар, подчеркивая каждое слово.
— Господин мой, — медленно начал Керуик, — Эйслинн росла и воспитывалась в благородной семье и не вынесет унижения. Просто умрет от сознания того, что станет матерью незаконнорожденного.
— По-моему, сакс, ты недооцениваешь девчонку, — фыркнул Вулфгар, отворачиваясь.
— Если вы считаете, что отец Рагнор…
— Рагнор?!
Вулфгар снова повернулся и пригвоздил» Керуика к месту пронзительным взглядом.
— Ты много на себя берешь, сакс! Это не твое дело!
— Похоже, Эйслинн тоже так думает, — вздохнул Керуик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141