Глядя на детей, Филипп произнес то, что в данный момент казалось ему самым важным:
— Вы видите, что вы сделали с мисс Бриджертон?
Близнецы кивнули, хотя почти не смотрели на Элоизу.
Под глазом у той уже начал наливаться синяк.
— По-вашему, — Филипп был мрачен, словно грозовая туча, — то, что вы сделали, ничего не значит?
Дети молчали. Эта тишина казалась Филиппу невыносимой. Но тут она была нарушена служанкой — той самой, которую он посылал за куском мяса.
— Сэр, — проговорила она, появляясь на пороге с тарелкой, на которой лежал довольно большой кусок.
Кивнув, Филипп взял у нее мясо и показал его детям.
— Вы, случайно, не голодны? — Дети молчали. — Благодарите Бога, что я не заставил вас его съесть!
Он подошел к Элоизе и осторожно присел на краешек кровати. Девушка хотела взять мясо, но Филипп мягко, но настойчиво отстранил ее руку и, положив мясо ей на щеку, привязал его бинтом, чтобы Элоизе не пришлось пачкать руки, поправляя его.
Закончив, он подошел вплотную к дрожащим от страха близнецам. Те смотрели в пол, не поднимая глаз на отца.
— Посмотрите мне в глаза! — тоном, не терпящим возражений, приказал Филипп.
Оливер и Аманда подняли глаза — в них был страх. Это, в свою очередь, испугало самого Филиппа — он не знал, как себя вести в такой ситуации.
— Мы не хотели, чтобы она ушиблась! — пробормотала Аманда.
— Не верю! — Голос Филиппа был ледяным, лицо выражало бешеную ярость. Таким отца близнецы еще не видели. Даже Элоиза нервно поежилась в своей кровати. — Вы только хотели, чтобы она упала? — Сарказм Филиппа был еще страшнее, чем злость. — А вам не пришло в голову, что упасть, не ушибившись при этом, довольно сложно?
Молчание.
Филипп покосился на Элоизу, которая в этот момент, чуть сдвинув мясо, осторожно трогала щеку. Синяк ее стал еще страшнее — огромным и черным.
Нет, так дальше продолжаться не может! Близнецы, наконец, должны понять, что к людям нужно относиться с уважением, — понять раз и навсегда. Только вот как этого добиться?
Филипп кивнул на дверь:
— Вы пойдете со мной.
Он вышел в коридор. Дети оставались на месте.
— Я не ясно сказал? — окликнул их он.
Близнецы, бледные и перепуганные, последовали за ним. Филипп молился про себя, чтобы суметь удержаться и не превысить родительской власти.
Элоиза пыталась убедить себя, что это ее не касается, но поневоле прислушивалась к тому, что происходит за пределами спальни. Она не знала, куда Филипп повел детей — может, в детскую, может, на улицу, а может, просто в соседнюю комнату. Но одно было ясно: наказание им предстоит суровое.
Элоиза тоже считала, что наказать близнецов следует — они уже достаточно взрослые, чтобы отвечать за свои поступки, тем более совсем не невинные, и все-таки она переживала и боялась за них. Когда они выходили из ее спальни, вид у них был такой, словно отец вел их на казнь. Ей вдруг вспомнился вчерашний вопрос Оливера, обращенный к ней: “Вы будете нас бить?”, — вспомнилось, как он при этом в испуге отпрянул от нее…
Неужели Филиппу действительно случалось бить своих детей? Элоиза тут же решила, что на Филиппа это не похоже. Такой не станет бить детей — ну разве только легонько шлепнет разок-другой…
Элоиза знала это. Знала потому, что вчера целовалась с Филиппом, отвечала на его поцелуй. При всей своей страстности (чего у Филиппа не отнимешь — Элоиза понимала это своим женским чутьем) он был нежен и тактичен с ней. Если бы в этом человеке была склонность к жестокости, Элоиза почувствовала бы это.
Прошла, как ей показалось, вечность — и, наконец, на пороге спальни снова возникли Оливер и Аманда — притихшие, с покрасневшими глазами. За спинами их маячил по-прежнему мрачный сэр Филипп.
Медленно, очень медленно дети подошли к ее кровати, встав слева — наверняка нарочно: на левой щеке Элоизы лежал кусок мяса, и, значит, она не могла их видеть.
— Простите нас, мисс Бриджертон, — чуть слышно прошелестели они.
— Громче! — скомандовал Филипп.
— Простите, мисс Бриджертон!
Элоиза молча кивнула.
— Мы больше не будем, — пообещала Аманда.
— Хотелось бы верить! — усмехнулась Элоиза. Филипп откашлялся.
— Папа сказал, — произнес Оливер, — мы должны это… как его… загладить свою вину.
— Вы любите конфеты? — вставила Аманда.
Элоиза, повернув голову, посмотрела на нее и удивленно заморгала здоровым глазом.
— Конфеты? — переспросила она. Аманда кивнула.
— Люблю, — проговорила Элоиза. — А разве есть кто-то, кто их не любит?
— У меня есть коробка лимонных леденцов, — сообщила девочка. — Правда, мне их подарили несколько месяцев назад, но, думаю, они все еще хорошие. Хотите, я их вам отдам?
Элоиза сглотнула слюну, пытаясь избавиться от ощущения комка в горле. Тон, которым Аманда произносила все это, звучал явно вымученно. Нет, с этими детьми явно что-то не в порядке! Вернее, сами-то они, скорее всего, нормальные, но ненормальны условия, в которых они живут. Исходя из своего богатого опыта общения с племянниками и племянницами, Элоиза понимала, что именно с этими детьми не так — они не чувствовали себя счастливыми! Когда у взрослого имеется куча проблем, мешающая ему быть счастливым, это, конечно, тоже плохо, но считается более или менее нормальным, поскольку встречается, увы, не так уж и редко. Для детей же это совсем ненормально. Сердце Элоизы сжималось от жалости к этим детям, в этот момент она готова была простить им все.
— Спасибо, Аманда, — сказала она. — Оставь конфеты себе.
— Но мы должны как-то загладить вину, — проговорила девочка, покосившись на отца.
Элоиза хотела было ответить, что это вовсе не обязательно, но, увидев выражение лица Аманды, передумала. Загладить было нужно: во-первых, потому, что на этом настаивал Филипп, а значит, Элоиза должна была поддержать его из тех соображений, что, если она все-таки станет его женой, дети не должны привыкать к тому, что отец говорит одно, а мачеха — другое. Во-вторых же — и это главное, — детей нужно приучить к тому, что за свои проступки нужно платить.
— Хорошо, — промолвила Элоиза. — Тогда я бы попросила вас, пожалуй, провести как-нибудь со мной целый день.
— Провести с вами целый день? — удивилась Аманда.
— Да. Как только мне станет получше, я попрошу тебя и Оливера подарить мне день. Я в Ромни-Холле впервые, а вы, должно быть, прекрасно знаете здесь все уголки, так что сможете мне все показать. Только, чур, без сюрпризов — в мои планы, честно говоря, не входит становиться калекой.
— Хорошо, — энергично кивнула Аманда. — Обещаем без сюрпризов.
Оливер молчал.
— Оливер! — сердито сдвинул брови отец.
— Обещаю, — пробормотал тот, — этот день будет без сюрпризов.
— Оливер! — Подойдя к сыну, Филипп схватил его за ворот и приподнял над полом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81