Было в нем что-то первобытное в хорошем смысле этого слова…
— Мисс Бриджертон, я не смогу работать, если не уверен, что с вами все в порядке! — проворчал он.
— Тогда не работайте! — фыркнула Элоиза.
— Но то, чем я занят, нельзя бросить на середине! — Филипп сейчас напоминал Элоизе упрямого ребенка.
— Хорошо, тогда я буду присутствовать при вашей работе. — Не дожидаясь ответа Филиппа, Элоиза направилась мимо него к оранжерее. Может быть, такая навязчивость и не очень вежлива, но как еще они решат, смогут ли подойти друг другу, если не будут общаться?
Филипп хотел было схватить ее за руку, однако вовремя вспомнил, что его руки перепачканы землей.
— Мисс Бриджертон… — начал он.
— Разве я не смогу вам пригодиться в качестве помощницы? — передернула плечами она.
— Спасибо, не надо, — не терпящим возражений тоном произнес Филипп.
Элоиза остановилась и в упор посмотрела на него.
— Сэр Филипп, — проговорила она, — могу я задать вам один вопрос?
Обескураженный таким поворотом разговора, Филипп лишь слегка кивнул.
— Почему вчера вы были… совсем другим?
Филипп недоумевающе посмотрел на нее.
— Простите, не понимаю! — пробормотал он.
— Сэр Филипп, — Элоиза едва удерживалась от того, чтобы скрестить руки на груди и заговорить менторским тоном, — у меня создается впечатление, что сейчас передо мной совсем другой человек — не тот, с которым я вчера сидела за ужином, который водил меня по дому, показывая портреты, а потом по оранжерее… Тому, как мне показалось, нравилась моя компания!
Филипп с удивлением посмотрел на нее.
— Мне нравится ваша компания, мисс, — сказал он, наконец.
— Тогда почему вы оставили меня одну? Я скучаю уже целых три часа!
— Не три часа — вы преувеличиваете, — невозмутимо отрезал он.
— Ну, два…
— С тех пор как я покинул вас, прошло всего сорок пять минут.
— Хорошо, пусть будет по-вашему — сорок пять минут… — Не по-моему, а так, как есть на самом деле.
— Хорошо, — согласилась Элоиза, понимая, что Филипп, скорее всего, прав — трех часов уж никак не прошло.
— Мисс Бриджертон! — произнес Филипп. Тон его был все так же резок.
“Он явно избегает называть меня Элоизой. Как не похож его голос на тот, каким был вчера, когда он называл меня по имени и целовал…”
— Мисс Бриджертон, — продолжал Филипп, — как вы и сами могли бы догадаться, после того, что случилось сегодня утром, у меня плохое настроение. Не желая отравлять его и вам своей кислой физиономией, я поспешил покинуть вас.
— Понятно. — Элоиза была немного задета высокомерием, прозвучавшим в его тоне.
— Ну вот и хорошо, — проговорил Филипп.
Но Элоиза так не думала. Несмотря на ее ответ, единственное, что ей было понятно, — это то, что Филипп явно чего-то недоговаривает. Нет, это правда — сегодняшний инцидент и в самом деле испортил ему настроение, но, похоже, есть и еще какая-то причина, почему он избегает ее общества.
— Пожалуйста, — проговорила Элоиза, — оставайтесь, если хотите, наедине с вашей работой.
Филипп внимательно посмотрел на нее.
— А что собираетесь делать вы? — спросил он.
— Ну, прогуляюсь по саду…
— Нет, — категорически заявил он, — гулять вы не будете.
“Так-то он заботится обо мне! — недовольно подумала Элоиза. — Что это за командный тон?!”
— Сэр Филипп, смею заверить вас, что со мной все в порядке. Выгляжу я, может, и неважно, но чувствую себя вполне…
— Лучше бы было наоборот, — проворчал он, — чувствовали бы вы себя хуже, но выглядели бы получше!
Элоиза поморщилась. Да, со своим огромным черным синяком на бледном лице она действительно выглядела так, что способна была напугать кого угодно, но стоило ли Филиппу ей об этом напоминать?
— Что ж, — усмехнулась она, — если мой вид вас пугает, то постараюсь не попадаться вам на глаза!
Филипп молчал, но был явно недоволен — от взгляда Элоизы не укрылось, как вздувается жила у него на виске. Элоиза отметила это не без злорадства — стало быть, ей удалось-таки задеть его за живое!
— Я пойду, сэр Филипп. — Элоиза повернулась и направилась в ближайшую аллейку.
— Подождите! — Одним прыжком Филипп оказался у нее на пути. — Я запрещаю вам гулять!
Элоиза хотела было спросить: “И как вы этого добьетесь? Уж не свяжете ли меня?”, — однако в последний момент она все-таки прикусила язык: а вдруг ему и впрямь придет в голову воспользоваться этой идеей?
— Сэр Филипп, — проговорила она, — я не понимаю, почему… Что вы делаете, сэр?!
Подхватив Элоизу, словно пушинку, Филипп понес ее к шезлонгу, ворча себе под нос что-то о женском упрямстве. Дойдя до шезлонга, Филипп довольно грубо опустил на него Элоизу.
— Лежите здесь! — строго скомандовал он.
— Вы не смеете приказывать мне! — Элоиза была вне себя.
— Черт побери, Элоиза, с вами не хватит никакого терпения!
Элоиза нахмурилась.
— Как мне еще заставить вас не покидать этого шезлонга? — уже немного остыв, проговорил он.
— Вы не сможете меня заставить.
— Хорошо, черт с вами — гуляйте где хотите, хоть отправляйтесь пешком до самой Франции… Я умываю руки!
— Пешком до Франции? От Глостершира?
— С вашим упрямством вы дошагаете и до Индии! С вашего позволения, мисс.
И Филипп удалился, оставив Элоизу в том самом шезлонге, с которого она встала минут десять назад. Элоиза была так поражена его внезапным уходом, что даже забыла о своем намерении прогуляться.
* * *
Если поначалу Филипп еще сомневался, что, встретив Элоизу в саду, повел себя как идиот, то отказ гостьи разделить с ним ужин окончательно уверил его в этом. Элоиза заявила, что предпочтет поужинать в своей комнате. После того, как Филипп покинул ее и ей пришлось провести день в одиночестве, этот жест был явно демонстративным.
В результате Филипп сейчас сидел за столом один. Впрочем, к этому ему было не привыкать. При жизни Марина почти не покидала своей спальни, а после ее смерти и вообще некому было разделить с Филиппом трапезу. Казалось бы, ужин в одиночку не был для Филиппа чем-то из ряда вон выходящим. Так почему же сейчас, когда рядом нет Элоизы Бриджертон, он не знает, куда деться от щемящей тоски? В течение всего ужина Филипп был молчалив, угрюм, ворчал на ни в чем не повинных слуг только потому, что причина мрачного настроения хозяина для них не была секретом — они знали, что мисс Бриджертон отказалась с ним ужинать.
Ворча что-то себе под нос, Филипп рассеянно жевал бифштекс. Он пытался убедить себя, что хозяин не должен обращать на слуг внимания, но быть объектом сплетен — пусть даже в кругу собственных слуг — было малоприятно. Те, что не прислуживают ему сейчас за столом, наверняка уже смакуют все подробности инцидента у себя на кухне…
Филипп сердито отправил в рот еще один кусок бифштекса. Интересно, съел ли кто-нибудь из слуг ту злополучную рыбу, которую Элоиза подложила Аманде?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
— Мисс Бриджертон, я не смогу работать, если не уверен, что с вами все в порядке! — проворчал он.
— Тогда не работайте! — фыркнула Элоиза.
— Но то, чем я занят, нельзя бросить на середине! — Филипп сейчас напоминал Элоизе упрямого ребенка.
— Хорошо, тогда я буду присутствовать при вашей работе. — Не дожидаясь ответа Филиппа, Элоиза направилась мимо него к оранжерее. Может быть, такая навязчивость и не очень вежлива, но как еще они решат, смогут ли подойти друг другу, если не будут общаться?
Филипп хотел было схватить ее за руку, однако вовремя вспомнил, что его руки перепачканы землей.
— Мисс Бриджертон… — начал он.
— Разве я не смогу вам пригодиться в качестве помощницы? — передернула плечами она.
— Спасибо, не надо, — не терпящим возражений тоном произнес Филипп.
Элоиза остановилась и в упор посмотрела на него.
— Сэр Филипп, — проговорила она, — могу я задать вам один вопрос?
Обескураженный таким поворотом разговора, Филипп лишь слегка кивнул.
— Почему вчера вы были… совсем другим?
Филипп недоумевающе посмотрел на нее.
— Простите, не понимаю! — пробормотал он.
— Сэр Филипп, — Элоиза едва удерживалась от того, чтобы скрестить руки на груди и заговорить менторским тоном, — у меня создается впечатление, что сейчас передо мной совсем другой человек — не тот, с которым я вчера сидела за ужином, который водил меня по дому, показывая портреты, а потом по оранжерее… Тому, как мне показалось, нравилась моя компания!
Филипп с удивлением посмотрел на нее.
— Мне нравится ваша компания, мисс, — сказал он, наконец.
— Тогда почему вы оставили меня одну? Я скучаю уже целых три часа!
— Не три часа — вы преувеличиваете, — невозмутимо отрезал он.
— Ну, два…
— С тех пор как я покинул вас, прошло всего сорок пять минут.
— Хорошо, пусть будет по-вашему — сорок пять минут… — Не по-моему, а так, как есть на самом деле.
— Хорошо, — согласилась Элоиза, понимая, что Филипп, скорее всего, прав — трех часов уж никак не прошло.
— Мисс Бриджертон! — произнес Филипп. Тон его был все так же резок.
“Он явно избегает называть меня Элоизой. Как не похож его голос на тот, каким был вчера, когда он называл меня по имени и целовал…”
— Мисс Бриджертон, — продолжал Филипп, — как вы и сами могли бы догадаться, после того, что случилось сегодня утром, у меня плохое настроение. Не желая отравлять его и вам своей кислой физиономией, я поспешил покинуть вас.
— Понятно. — Элоиза была немного задета высокомерием, прозвучавшим в его тоне.
— Ну вот и хорошо, — проговорил Филипп.
Но Элоиза так не думала. Несмотря на ее ответ, единственное, что ей было понятно, — это то, что Филипп явно чего-то недоговаривает. Нет, это правда — сегодняшний инцидент и в самом деле испортил ему настроение, но, похоже, есть и еще какая-то причина, почему он избегает ее общества.
— Пожалуйста, — проговорила Элоиза, — оставайтесь, если хотите, наедине с вашей работой.
Филипп внимательно посмотрел на нее.
— А что собираетесь делать вы? — спросил он.
— Ну, прогуляюсь по саду…
— Нет, — категорически заявил он, — гулять вы не будете.
“Так-то он заботится обо мне! — недовольно подумала Элоиза. — Что это за командный тон?!”
— Сэр Филипп, смею заверить вас, что со мной все в порядке. Выгляжу я, может, и неважно, но чувствую себя вполне…
— Лучше бы было наоборот, — проворчал он, — чувствовали бы вы себя хуже, но выглядели бы получше!
Элоиза поморщилась. Да, со своим огромным черным синяком на бледном лице она действительно выглядела так, что способна была напугать кого угодно, но стоило ли Филиппу ей об этом напоминать?
— Что ж, — усмехнулась она, — если мой вид вас пугает, то постараюсь не попадаться вам на глаза!
Филипп молчал, но был явно недоволен — от взгляда Элоизы не укрылось, как вздувается жила у него на виске. Элоиза отметила это не без злорадства — стало быть, ей удалось-таки задеть его за живое!
— Я пойду, сэр Филипп. — Элоиза повернулась и направилась в ближайшую аллейку.
— Подождите! — Одним прыжком Филипп оказался у нее на пути. — Я запрещаю вам гулять!
Элоиза хотела было спросить: “И как вы этого добьетесь? Уж не свяжете ли меня?”, — однако в последний момент она все-таки прикусила язык: а вдруг ему и впрямь придет в голову воспользоваться этой идеей?
— Сэр Филипп, — проговорила она, — я не понимаю, почему… Что вы делаете, сэр?!
Подхватив Элоизу, словно пушинку, Филипп понес ее к шезлонгу, ворча себе под нос что-то о женском упрямстве. Дойдя до шезлонга, Филипп довольно грубо опустил на него Элоизу.
— Лежите здесь! — строго скомандовал он.
— Вы не смеете приказывать мне! — Элоиза была вне себя.
— Черт побери, Элоиза, с вами не хватит никакого терпения!
Элоиза нахмурилась.
— Как мне еще заставить вас не покидать этого шезлонга? — уже немного остыв, проговорил он.
— Вы не сможете меня заставить.
— Хорошо, черт с вами — гуляйте где хотите, хоть отправляйтесь пешком до самой Франции… Я умываю руки!
— Пешком до Франции? От Глостершира?
— С вашим упрямством вы дошагаете и до Индии! С вашего позволения, мисс.
И Филипп удалился, оставив Элоизу в том самом шезлонге, с которого она встала минут десять назад. Элоиза была так поражена его внезапным уходом, что даже забыла о своем намерении прогуляться.
* * *
Если поначалу Филипп еще сомневался, что, встретив Элоизу в саду, повел себя как идиот, то отказ гостьи разделить с ним ужин окончательно уверил его в этом. Элоиза заявила, что предпочтет поужинать в своей комнате. После того, как Филипп покинул ее и ей пришлось провести день в одиночестве, этот жест был явно демонстративным.
В результате Филипп сейчас сидел за столом один. Впрочем, к этому ему было не привыкать. При жизни Марина почти не покидала своей спальни, а после ее смерти и вообще некому было разделить с Филиппом трапезу. Казалось бы, ужин в одиночку не был для Филиппа чем-то из ряда вон выходящим. Так почему же сейчас, когда рядом нет Элоизы Бриджертон, он не знает, куда деться от щемящей тоски? В течение всего ужина Филипп был молчалив, угрюм, ворчал на ни в чем не повинных слуг только потому, что причина мрачного настроения хозяина для них не была секретом — они знали, что мисс Бриджертон отказалась с ним ужинать.
Ворча что-то себе под нос, Филипп рассеянно жевал бифштекс. Он пытался убедить себя, что хозяин не должен обращать на слуг внимания, но быть объектом сплетен — пусть даже в кругу собственных слуг — было малоприятно. Те, что не прислуживают ему сейчас за столом, наверняка уже смакуют все подробности инцидента у себя на кухне…
Филипп сердито отправил в рот еще один кусок бифштекса. Интересно, съел ли кто-нибудь из слуг ту злополучную рыбу, которую Элоиза подложила Аманде?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81