— мальчуган нетерпеливо переминался с ноги на ногу возле уставленного пустыми тарелками стола. На шее у него все ещё была повязана большая салфетка, густо усыпанная крошками и заляпанная крыжовенным вареньем.
— Нет, нет, беги. Сегодня мне, пожалуй, ни ты, да и никто другой не понадобится. И кстати, Конни, не забывай, что ты теперь довольно богатый молодой человек и тебе вовсе не обязательно каждую минуту жалобно блеять «с вашего позволения!» И чем ты собираешься заниматься — решать тебе самому, — Данте Лейтон довольно хмыкнул при виде удивления на лице мальчугана. Тот прислуживал на Морском Драконе больше половины своей коротенькой жизни.
Конни Бреди поежился. Похоже, что-то не давало ему покоя. Передернув худенькими плечами, паренек решился-таки уйти и пожелал им доброй ночи. Но уже взявшись за ручку двери, чтобы выбежать из комнаты и присоединиться к своим друзьям внизу, он вдруг заколебался и взглянул через плечо. На юном личике застыло странное выражение, казалось, мальчик колеблетя. Задумавшись, он пристально взглянул на капитана и леди Рею, удобно расположившихся перед камином. Пламя ярко освещало влюбленных.
Когда дверь за его щуплой фигуркой захлопнулась, леди Рея вздохнула и, аккуратно свернув салфетку, бросила её на стол. — Ты знаешь, иногда он кажется таким одиноким. Ему нравится в компании старых матросов, особенно когда Лонгэйкр рассказывает эти свои любимые пиратские истории. Ведь он, в сущности, просто одинокий паренек, Данте. — сказала Рея Клер и лицо её омрачилось. Даже несмотря на то, что она выросла в семье, где все обожали друг друга, девушка хорошо понимала, что такое одиночество. Ведь и ей довелось познать его в те дни, когда её жестоко разлучили с семьей, и теперь у неё душа изболелась за Конни.
Ей на минуту показалось, что сам Данте Лейтон уже позабыл те горькие дни, когда, разлученный с семьей, страдал от мучительного чувства одиночества. — Постарайся не путать его с собственным братом, Рея. Это не совсем одно и тоже. Видишь ли, несмотря на свой юный возраст Конни успел на своем веку повидать и узнать столько, сколько иному человеку не удается за всю жизнь. Такие испытания хорошо закаляют, Рея. А теперь у него есть будущее, которому здесь, в Лондоне, любой позавидует. Он ни в чем не будет нуждаться. Даже в твоем сочувствии, дорогая.
— Но может быть, ему хочется, чтобы его любили, Данте, хочется иметь семью, которая заботилась бы о нем. В конце концов, деньги — это ещё не все! — вежливо возразила Рея, но в голосе её ясно слышалось упрямство.
— Семью? А что такое семья, черт побери?! Это могут быть люди, искренне привязанные друг к другу чувством любви и заботы! А кто-то, может, назовет семьей кучку черствых эгоистов, которым на всех наплевать и у которых между собой нет ничего общего, кроме крови, текущей в их жилах! — его улыбка больше напоминала хищный оскал.
— По-моему, то, что ты говоришь, просто ужасно.
Заметив, что напугал её, капитан опомнился. Он с виноватым выражением лица притянул к себе девушку и нежно поцеловал в лоб. — Видишь ли, мою семью вряд ли можно было назвать любящей. Мой отец всегда существовал в своем собственном маленьком мирке, в котором для меня, к сожалению, не нашлось места. Бог знает, что тому виной, но он почему-то невзлюбил меня, хоть я и был единственным сыном. Извини меня за мою резкость, но так оно и было на самом деле, — из груди Данте вырвался прерывистый вздох. — Или, может быть, лучше будет сказать, что я ему просто был совершенно не интересен. А высокочтимый дедушка, старый маркиз — его куда больше волновало, как соблюдаются древние традиции нашего рода, чем какие-то глупые желания или нужды членов семьи. Никто из нас, если хочешь знать, не любил друг друга.
— А твоя мать? — мягко спросила Рея и её чудесные фиалковые глаза заволокло пеленой слез.
— Моя мать? — странно изменившимся голосом повторил Данте, как будто впервые услышал это слово. — Мама любила меня так сильно, что предпочла умереть, лишь бы не видеть меня взрослым. Дело в том, что я не подавал больших надежд вырасти достойным человеком или стать сыном, которым она могла бы гордиться. Было слишком поздно, когда я узнал, кто мой настоящий враг и то, что она никогда не была счастлива с … — у Данте судорогой перехватило горло, он откашлялся и с трудом продолжал, — Да и если честно, я тоже ничего не сделал, чтобы хоть как-то скрасить её жизнь. Думаю, в том, что случилось позже, я виноват больше всех. Если бы я мог стать ей другом! Если бы она не была такой гордой и обратилась ко мне за помощью, — забыв про Рею, Данте бормотал, как будто разговаривая сам с собой. Глаза его потемнели. Погрузившись в воспоминания, он даже не заметил, как она невольно качнулась к нему.
Он отдернул руку, почувствовав ласковое прикосновение леди Реи, и нетерпеливо запустил пальцы в густую гриву темных, вьющихся волос, которые крутыми, непокорными завитками спадали на широкий лоб. — Что она знала в жизни, кроме страданий?! Как она мучилась из-за меня, бедняжка! Иногда я гадал, что творилось в её душе в тот часто мимолетный, а порой бесконечный миг ночной тьмы, как раз перед восходом солнца. Если бы у неё хватило сил подождать, дать мне шанс измениться! Но она не смогла!
— Мы опять поссорились, впрочем, в последние дни это случалось довольно часто. Я был уверен, что она не права, вспылил и выскочил из библиотеки, даже не взглянув на нее! Она звала меня, но я не остановился. И больше нам не суждено было увидеть друг друга. Я уехал в Лондон и не прошло и двух дней, как я узнал, что произошло. Мне тогда сказали, что это был несчастный случай, шел дождь и тропинка стала скользкой. Она потеряла равновесие и упала. Все хорошо знали, как она любила бродить по скалам. Даже когда приближался шторм, она часто оставалась на берегу, взбиралась куда-нибудь на рифы и иногда часами смотрела в бушующее море. Теперь-то я понимаю, что для неё это была возможность хоть ненадолго уйти от невзгод, которые подстерегали её в жизни. Тогда-то ей, наверное, и пришло в голову, что у неё есть другой, более быстрый способ избавиться от них навсегда. Наверное, мама решила, что это и есть спасение. Я словно видел, как она стоит там, на скалах и смотрит вниз, а прибой шипит и пенится, будто злой дух в преисподней. И вот однажды на рассвете она и решилась сделать этот последний шаг, который разом положил конец всему. Ей больше не нужно было страшиться нового дня и того, что он мог принести с собой.
— Нет, этого не может быть. Послушай, Данте, ты ведь не можешь знать наверняка. В конце концов, она действительно могла просто поскользнуться, — прошептала Рея. Рассказ Данте потряс девушку.
— Когда она кричала мне вслед в тот последний раз, что мы поссорились, она не только звала меня!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176
— Нет, нет, беги. Сегодня мне, пожалуй, ни ты, да и никто другой не понадобится. И кстати, Конни, не забывай, что ты теперь довольно богатый молодой человек и тебе вовсе не обязательно каждую минуту жалобно блеять «с вашего позволения!» И чем ты собираешься заниматься — решать тебе самому, — Данте Лейтон довольно хмыкнул при виде удивления на лице мальчугана. Тот прислуживал на Морском Драконе больше половины своей коротенькой жизни.
Конни Бреди поежился. Похоже, что-то не давало ему покоя. Передернув худенькими плечами, паренек решился-таки уйти и пожелал им доброй ночи. Но уже взявшись за ручку двери, чтобы выбежать из комнаты и присоединиться к своим друзьям внизу, он вдруг заколебался и взглянул через плечо. На юном личике застыло странное выражение, казалось, мальчик колеблетя. Задумавшись, он пристально взглянул на капитана и леди Рею, удобно расположившихся перед камином. Пламя ярко освещало влюбленных.
Когда дверь за его щуплой фигуркой захлопнулась, леди Рея вздохнула и, аккуратно свернув салфетку, бросила её на стол. — Ты знаешь, иногда он кажется таким одиноким. Ему нравится в компании старых матросов, особенно когда Лонгэйкр рассказывает эти свои любимые пиратские истории. Ведь он, в сущности, просто одинокий паренек, Данте. — сказала Рея Клер и лицо её омрачилось. Даже несмотря на то, что она выросла в семье, где все обожали друг друга, девушка хорошо понимала, что такое одиночество. Ведь и ей довелось познать его в те дни, когда её жестоко разлучили с семьей, и теперь у неё душа изболелась за Конни.
Ей на минуту показалось, что сам Данте Лейтон уже позабыл те горькие дни, когда, разлученный с семьей, страдал от мучительного чувства одиночества. — Постарайся не путать его с собственным братом, Рея. Это не совсем одно и тоже. Видишь ли, несмотря на свой юный возраст Конни успел на своем веку повидать и узнать столько, сколько иному человеку не удается за всю жизнь. Такие испытания хорошо закаляют, Рея. А теперь у него есть будущее, которому здесь, в Лондоне, любой позавидует. Он ни в чем не будет нуждаться. Даже в твоем сочувствии, дорогая.
— Но может быть, ему хочется, чтобы его любили, Данте, хочется иметь семью, которая заботилась бы о нем. В конце концов, деньги — это ещё не все! — вежливо возразила Рея, но в голосе её ясно слышалось упрямство.
— Семью? А что такое семья, черт побери?! Это могут быть люди, искренне привязанные друг к другу чувством любви и заботы! А кто-то, может, назовет семьей кучку черствых эгоистов, которым на всех наплевать и у которых между собой нет ничего общего, кроме крови, текущей в их жилах! — его улыбка больше напоминала хищный оскал.
— По-моему, то, что ты говоришь, просто ужасно.
Заметив, что напугал её, капитан опомнился. Он с виноватым выражением лица притянул к себе девушку и нежно поцеловал в лоб. — Видишь ли, мою семью вряд ли можно было назвать любящей. Мой отец всегда существовал в своем собственном маленьком мирке, в котором для меня, к сожалению, не нашлось места. Бог знает, что тому виной, но он почему-то невзлюбил меня, хоть я и был единственным сыном. Извини меня за мою резкость, но так оно и было на самом деле, — из груди Данте вырвался прерывистый вздох. — Или, может быть, лучше будет сказать, что я ему просто был совершенно не интересен. А высокочтимый дедушка, старый маркиз — его куда больше волновало, как соблюдаются древние традиции нашего рода, чем какие-то глупые желания или нужды членов семьи. Никто из нас, если хочешь знать, не любил друг друга.
— А твоя мать? — мягко спросила Рея и её чудесные фиалковые глаза заволокло пеленой слез.
— Моя мать? — странно изменившимся голосом повторил Данте, как будто впервые услышал это слово. — Мама любила меня так сильно, что предпочла умереть, лишь бы не видеть меня взрослым. Дело в том, что я не подавал больших надежд вырасти достойным человеком или стать сыном, которым она могла бы гордиться. Было слишком поздно, когда я узнал, кто мой настоящий враг и то, что она никогда не была счастлива с … — у Данте судорогой перехватило горло, он откашлялся и с трудом продолжал, — Да и если честно, я тоже ничего не сделал, чтобы хоть как-то скрасить её жизнь. Думаю, в том, что случилось позже, я виноват больше всех. Если бы я мог стать ей другом! Если бы она не была такой гордой и обратилась ко мне за помощью, — забыв про Рею, Данте бормотал, как будто разговаривая сам с собой. Глаза его потемнели. Погрузившись в воспоминания, он даже не заметил, как она невольно качнулась к нему.
Он отдернул руку, почувствовав ласковое прикосновение леди Реи, и нетерпеливо запустил пальцы в густую гриву темных, вьющихся волос, которые крутыми, непокорными завитками спадали на широкий лоб. — Что она знала в жизни, кроме страданий?! Как она мучилась из-за меня, бедняжка! Иногда я гадал, что творилось в её душе в тот часто мимолетный, а порой бесконечный миг ночной тьмы, как раз перед восходом солнца. Если бы у неё хватило сил подождать, дать мне шанс измениться! Но она не смогла!
— Мы опять поссорились, впрочем, в последние дни это случалось довольно часто. Я был уверен, что она не права, вспылил и выскочил из библиотеки, даже не взглянув на нее! Она звала меня, но я не остановился. И больше нам не суждено было увидеть друг друга. Я уехал в Лондон и не прошло и двух дней, как я узнал, что произошло. Мне тогда сказали, что это был несчастный случай, шел дождь и тропинка стала скользкой. Она потеряла равновесие и упала. Все хорошо знали, как она любила бродить по скалам. Даже когда приближался шторм, она часто оставалась на берегу, взбиралась куда-нибудь на рифы и иногда часами смотрела в бушующее море. Теперь-то я понимаю, что для неё это была возможность хоть ненадолго уйти от невзгод, которые подстерегали её в жизни. Тогда-то ей, наверное, и пришло в голову, что у неё есть другой, более быстрый способ избавиться от них навсегда. Наверное, мама решила, что это и есть спасение. Я словно видел, как она стоит там, на скалах и смотрит вниз, а прибой шипит и пенится, будто злой дух в преисподней. И вот однажды на рассвете она и решилась сделать этот последний шаг, который разом положил конец всему. Ей больше не нужно было страшиться нового дня и того, что он мог принести с собой.
— Нет, этого не может быть. Послушай, Данте, ты ведь не можешь знать наверняка. В конце концов, она действительно могла просто поскользнуться, — прошептала Рея. Рассказ Данте потряс девушку.
— Когда она кричала мне вслед в тот последний раз, что мы поссорились, она не только звала меня!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176