— Пальцы его быстро двигались взад-вперед. — Ах-хх, моя сладкая, как же это хорошо! Как долго я ждал этого момента! Как давно мне хотелось проникнуть в твое прелестное тело! — Пальцы продолжали ритмично погружаться в нес. — Скажи, что тебе это нравится, Мэйрин!
Мэйрин была в ужасе. Ведь это всего лишь пальцы! Может быть, это какая-то жестокая шутка? Может быть, он только выжидает время, чтобы наброситься на нее и изнасиловать по-настоящему? Но тут Эрик Длинный Меч внезапно замер, напрягся и, запрокинув голову, издал боевой клич викингов, после чего обессиленно рухнул рядом с Мэйрин. Пальцы его выскользнули из ее тела;
Мэйрин замерла в полном недоумении. Она не знала, что и думать. Что делать? Услышав негромкий храп, она осторожно повернула голову и увидела, что Эрик Длинный Меч крепко заснул, точь-в-точь как засыпал Жосслен после бурной любовной игры.
Мэйрин была не в силах поверить, что на этом все кончилось. Неужели это все?! Эрик вел себя как мужчина, занимающийся любовью с женщиной, но в действительности ведь никакого любовного акта не произошло! Мэйрин понимала, что должна благодарить Бога за это чудесное избавление от насилия, но, с другой стороны, ее это пугало. Может быть, он просто чересчур много выпил? А когда проснется, то все вспомнит и исправит упущение? Мэйрин пребывала в замешательстве.
Она легла на шерстяной плащ, стараясь не потревожить все еще горевшие от порки ягодицы, и уставилась на стропила под кровлей сарая. Теперь она не сомневалась, что попала во власть безумца. Если Эрик спит достаточно крепко, возможно, ей удастся перерезать ему горло; в маленькой дамской сумочке, привешенной к ее поясу, был нож. Но если даже она убьет его, то как ей отсюда выбраться и куда идти? Снаружи бушевала метель. Мэйрин совершенно не представляла себе, где они находятся. Здравый смысл подсказал, что лучше остаться с Эриком и дождаться, пока буран утихнет и пока они доберутся до обжитых мест.
Она снова задумалась о том, что же произошло только что между ними. Неужели Эрик действительно верил в то, что занимается с ней любовью? Или все же это какая-то ужасная шутка и в следующий раз он на этом не остановится? Подумав о том, что другой мужчина может овладеть ею, как должно делать только Жосслену, Мэйрин впала в отчаяние. Одна мысль о том, чтобы заняться любовью со своим похитителем, вызывала у нее отвращение. И если он действительно в следующий раз пойдет дальше, то как не допустить надругательства? Этого вопроса было достаточно, чтобы поколебать все доводы здравого смысла.
Мэйрин вздрогнула и вернулась к действительности, обнаружив, что чертовски замерзла в этом сарае, где во все щели дул сквозняк. Она села, повернула голову и взглянула на Эрика. Тот спал с открытым ртом, заливисто похрапывая. Мэйрин осторожно поднялась, подобрала свою сорочку и быстро накинула на себя. Затем натянула юбки и дрожащими пальцами застегнула пуговицы. Стараясь не шуметь, она надела тунику и завязала пояс. Бившая ее дрожь начала утихать, тело стало понемногу согреваться. Зарывшись в солому, она легла и прикрылась уголком плаща.
Но сон все никак не шел. Мэйрин была чересчур взволнована. Куда они едут? Шотландия — такая же большая страна, как Англия. Ей надо добыть у своего похитителя больше сведений, а это означает, что придется продолжать эту отвратительную игру. Эрик хотел, чтобы она превратилась в покорную, бессловесную женщину, и Мэйрин решила, что будет вести себя так до тех пор, пока это поможет ей. Она знала, что в Шотландии у Эрика нет родных, а это значило, что он принес присягу кому-то из тамошних могущественных лордов. Он вернется к своему сеньору, и тогда Мэйрин обратится к этому сеньору с просьбой о помощи. Но сколько времени это займет? Когда они доберутся до цели? Сколько ночей придется сносить его мерзкие ласки? И перейдет ли он когда-нибудь к настоящей близости? «О Боже! — подумала Мэйрин. — Я сплю и вижу страшный сон. Дай-то Бог, чтобы я дожила до пробуждения!»
Когда они проснулись, на дворе уже распогодилось. В ярко-голубом небе сияло холодное желтое солнце, заливая светом заснеженные поля. Мэйрин, скромно потупив глаза, вошла вслед за Эриком в главный зал. Увидев, что на ее скуле красуется свежий синяк и что она сделалась тихоней, шотландцы переглянулись с ухмылками и одобрительно уставились на Эрика.
— Когда она визжала громче: когда ты бил ее или когда завалил на солому? — спросил Фергус, по-видимому, никогда не знавший, что такое хорошие манеры.
— А ты как думаешь? — с ухмылкой отозвался Эрик. Он обхватил Мэйрин рукой и, не стесняясь, принялся поглаживать ее грудь.
Мэйрин залилась краской смущения, но продолжала молча стоять и терпеть.
— Теперь она будет моей ручной собачкой. Верно я говорю, крошка?
— Да, милорд, — прошептала она.
— Сорча сварил овсяную похлебку. Подкрепитесь, да поживее. Скоро отправляться.
Мэйрин удалось незаметно высвободиться из объятий Эрика. Подойдя к камину, где сидели, скорчившись, три шотландки, она увидела, что одна буханка хлеба осталась нетронутой. Мэйрин вопросительно взглянула на женщин, и старшая из них кивнула ей.
— Возьми, девочка, — сказала она почти дружелюбно. — Это последний хлеб, который мы захватили из Йорка. Потом придется довольствоваться овсяными лепешками да сушеной говядиной до самого Эдинбурга.
— Спасибо. — Мэйрин разрезала хлеб ножом, который ей протянула собеседница. Лучше не показывать им, что у нее есть свое оружие. Вынув мякиш из одной половинки хлеба, она наполнила корочку густой похлебкой и передала ее Эрику. Тот, ни слова не говоря, ваял хлеб и принялся зачерпывать пальцами овсянку и отправлять ее себе в рот. Мэйрин отвернулась к камину, налила немного похлебки в свою половинку хлеба и стала торопливо есть. Она уже поняла, что здесь с ней никто не будет церемониться и что лучше управиться с завтраком раньше Эрика, потому как тот не станет ждать.
Итак, они едут в Эдинбург, столицу Шотландии. Мэйрин, конечно, не могла знать наверняка, но почти не сомневалась, что Эрик присягнул королю Малькольму. А это значит, что он возьмет ее с собой ко двору, если она и впредь будет покорной. Она достаточно хорошо знала мужчин и не сомневалась, что он захочет похвастаться ее красотой. Ведь ему станут завидовать, поздравлять с таким ценным приобретением, как жена-красавица.
— Сколько дней пути до Эдинбурга? — тихо спросила она говорившую с ней женщину. Голос ее был лишен всякого выражения и заинтересованности.
— В это время года? Дней пять — семь, — ответила женщина. — Нам придется ехать по бездорожью: все дороги занесло снегом. А летом на это ушло бы не больше трех дней. — Женщина протянула руку и потрогала синяк на скуле Мэйрин. Та поморщилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135
Мэйрин была в ужасе. Ведь это всего лишь пальцы! Может быть, это какая-то жестокая шутка? Может быть, он только выжидает время, чтобы наброситься на нее и изнасиловать по-настоящему? Но тут Эрик Длинный Меч внезапно замер, напрягся и, запрокинув голову, издал боевой клич викингов, после чего обессиленно рухнул рядом с Мэйрин. Пальцы его выскользнули из ее тела;
Мэйрин замерла в полном недоумении. Она не знала, что и думать. Что делать? Услышав негромкий храп, она осторожно повернула голову и увидела, что Эрик Длинный Меч крепко заснул, точь-в-точь как засыпал Жосслен после бурной любовной игры.
Мэйрин была не в силах поверить, что на этом все кончилось. Неужели это все?! Эрик вел себя как мужчина, занимающийся любовью с женщиной, но в действительности ведь никакого любовного акта не произошло! Мэйрин понимала, что должна благодарить Бога за это чудесное избавление от насилия, но, с другой стороны, ее это пугало. Может быть, он просто чересчур много выпил? А когда проснется, то все вспомнит и исправит упущение? Мэйрин пребывала в замешательстве.
Она легла на шерстяной плащ, стараясь не потревожить все еще горевшие от порки ягодицы, и уставилась на стропила под кровлей сарая. Теперь она не сомневалась, что попала во власть безумца. Если Эрик спит достаточно крепко, возможно, ей удастся перерезать ему горло; в маленькой дамской сумочке, привешенной к ее поясу, был нож. Но если даже она убьет его, то как ей отсюда выбраться и куда идти? Снаружи бушевала метель. Мэйрин совершенно не представляла себе, где они находятся. Здравый смысл подсказал, что лучше остаться с Эриком и дождаться, пока буран утихнет и пока они доберутся до обжитых мест.
Она снова задумалась о том, что же произошло только что между ними. Неужели Эрик действительно верил в то, что занимается с ней любовью? Или все же это какая-то ужасная шутка и в следующий раз он на этом не остановится? Подумав о том, что другой мужчина может овладеть ею, как должно делать только Жосслену, Мэйрин впала в отчаяние. Одна мысль о том, чтобы заняться любовью со своим похитителем, вызывала у нее отвращение. И если он действительно в следующий раз пойдет дальше, то как не допустить надругательства? Этого вопроса было достаточно, чтобы поколебать все доводы здравого смысла.
Мэйрин вздрогнула и вернулась к действительности, обнаружив, что чертовски замерзла в этом сарае, где во все щели дул сквозняк. Она села, повернула голову и взглянула на Эрика. Тот спал с открытым ртом, заливисто похрапывая. Мэйрин осторожно поднялась, подобрала свою сорочку и быстро накинула на себя. Затем натянула юбки и дрожащими пальцами застегнула пуговицы. Стараясь не шуметь, она надела тунику и завязала пояс. Бившая ее дрожь начала утихать, тело стало понемногу согреваться. Зарывшись в солому, она легла и прикрылась уголком плаща.
Но сон все никак не шел. Мэйрин была чересчур взволнована. Куда они едут? Шотландия — такая же большая страна, как Англия. Ей надо добыть у своего похитителя больше сведений, а это означает, что придется продолжать эту отвратительную игру. Эрик хотел, чтобы она превратилась в покорную, бессловесную женщину, и Мэйрин решила, что будет вести себя так до тех пор, пока это поможет ей. Она знала, что в Шотландии у Эрика нет родных, а это значило, что он принес присягу кому-то из тамошних могущественных лордов. Он вернется к своему сеньору, и тогда Мэйрин обратится к этому сеньору с просьбой о помощи. Но сколько времени это займет? Когда они доберутся до цели? Сколько ночей придется сносить его мерзкие ласки? И перейдет ли он когда-нибудь к настоящей близости? «О Боже! — подумала Мэйрин. — Я сплю и вижу страшный сон. Дай-то Бог, чтобы я дожила до пробуждения!»
Когда они проснулись, на дворе уже распогодилось. В ярко-голубом небе сияло холодное желтое солнце, заливая светом заснеженные поля. Мэйрин, скромно потупив глаза, вошла вслед за Эриком в главный зал. Увидев, что на ее скуле красуется свежий синяк и что она сделалась тихоней, шотландцы переглянулись с ухмылками и одобрительно уставились на Эрика.
— Когда она визжала громче: когда ты бил ее или когда завалил на солому? — спросил Фергус, по-видимому, никогда не знавший, что такое хорошие манеры.
— А ты как думаешь? — с ухмылкой отозвался Эрик. Он обхватил Мэйрин рукой и, не стесняясь, принялся поглаживать ее грудь.
Мэйрин залилась краской смущения, но продолжала молча стоять и терпеть.
— Теперь она будет моей ручной собачкой. Верно я говорю, крошка?
— Да, милорд, — прошептала она.
— Сорча сварил овсяную похлебку. Подкрепитесь, да поживее. Скоро отправляться.
Мэйрин удалось незаметно высвободиться из объятий Эрика. Подойдя к камину, где сидели, скорчившись, три шотландки, она увидела, что одна буханка хлеба осталась нетронутой. Мэйрин вопросительно взглянула на женщин, и старшая из них кивнула ей.
— Возьми, девочка, — сказала она почти дружелюбно. — Это последний хлеб, который мы захватили из Йорка. Потом придется довольствоваться овсяными лепешками да сушеной говядиной до самого Эдинбурга.
— Спасибо. — Мэйрин разрезала хлеб ножом, который ей протянула собеседница. Лучше не показывать им, что у нее есть свое оружие. Вынув мякиш из одной половинки хлеба, она наполнила корочку густой похлебкой и передала ее Эрику. Тот, ни слова не говоря, ваял хлеб и принялся зачерпывать пальцами овсянку и отправлять ее себе в рот. Мэйрин отвернулась к камину, налила немного похлебки в свою половинку хлеба и стала торопливо есть. Она уже поняла, что здесь с ней никто не будет церемониться и что лучше управиться с завтраком раньше Эрика, потому как тот не станет ждать.
Итак, они едут в Эдинбург, столицу Шотландии. Мэйрин, конечно, не могла знать наверняка, но почти не сомневалась, что Эрик присягнул королю Малькольму. А это значит, что он возьмет ее с собой ко двору, если она и впредь будет покорной. Она достаточно хорошо знала мужчин и не сомневалась, что он захочет похвастаться ее красотой. Ведь ему станут завидовать, поздравлять с таким ценным приобретением, как жена-красавица.
— Сколько дней пути до Эдинбурга? — тихо спросила она говорившую с ней женщину. Голос ее был лишен всякого выражения и заинтересованности.
— В это время года? Дней пять — семь, — ответила женщина. — Нам придется ехать по бездорожью: все дороги занесло снегом. А летом на это ушло бы не больше трех дней. — Женщина протянула руку и потрогала синяк на скуле Мэйрин. Та поморщилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135