Она безоговорочно верила всему, что он говорил, и с нетерпением ждала того дня, когда сможет принять мужскую любовь.
Она уже заметно подросла и стала даже выше Иды. Груди ее, казавшиеся всего лишь нежными бутонами, когда она приехала в Константинополь, теперь округлились и пополнели, натягивая ткань туники. Платья ее вскоре пришлось перешить, поскольку они стали тесными. Мэйрин обнаружила, что настроение ее стало меняться чуть ли не каждую минуту, от уныния ко всепоглощающей радости и наоборот. Из прекрасного ребенка она быстро превращалась в столь же прекрасную женщину.
Дагда молча подмечал, какие взгляды украдкой бросают люди на его юную госпожу. Женщины, конечно, завидовали. Мужчины же смотрели на нее с томлением желания. Дважды Дагда прочел откровенную страсть к Мэйрин во взгляде варяжского гвардейца по имени Эрик Длинный Меч. Впрочем, как только гвардеец замечал, что за ним наблюдают, огонь желания тут же угасал, сменяясь простым, лишенным всякого выражения взглядом.
Императрица Мария-Ирина пришла из своего дворца взглянуть на Мэйрин. Эта глубоко набожная, благочестивая женщина посвятила свою жизнь молитвам и благотворительности. Она тревожно вглядывалась темными глазами в лицо Мэйрин. Наконец улыбнулась, довольная тем, что ей удалось увидеть, и по-матерински похлопала девушку по руке.
— Вижу, ты — хорошая девочка, — прошептала она так тихо, что Мэйрин пришлось напрячься, чтобы расслышать ее слова. — Я возблагодарю Святую Анну, мать блаженной Девы Марии, за то, что Василий наконец нашел себе жену. Тебе ведь, конечно, известно, что главная обязанность жены — рожать детей, не правда ли, дорогая моя?
Мэйрин смущенно кивнула, глядя на бледное лицо и пристальные темные глаза императрицы.
— Моя дочь еще слишком юна, чтобы зачать и родить ребенка, ваше величество, — заметила Ида.
— Она скоро вырастет. Я вижу, в ее прелестных глазах уже занимается заря женственности. Послушай меня, дитя мое.
Тяжело быть женщиной, тяжело со смирением подчинять себя низменному плотскому желанию мужчины, но таков долг покорной супруги. Твоя мать наверняка уже рассказала тебе о том, каким нечестивым путем зачинаются дети. Но таково наказание Господа Бога, возложенное на нас за Евин грех, и мы должны кротко и с терпением нести его. Однако великим благом для твоей души будет, если ты просто сосредоточишься на своих четках во время этого унизительного действа. — Императрица озабоченно вгляделась в лицо Мэйрин, испугавшись, что потрясла невинную бедняжку своей прямотой.
Мэйрин с трудом сдержала смех. Половая жизнь не была чем-то запретным для англосаксов, которые еще не успели далеко уйти от тех первобытных времен, когда люди отдавались любви с радостью и безрассудством. Брачное счастье Иды и Олдвина ни для кого не было тайной. Брэнд и Мэйрин несколько раз случайно заставали их во время страстных объятий. Детям никто не запрещал расспрашивать родителей о тайнах плоти, и Ида отвечала на вопросы честно и откровенно, объясняя своей дочери, что наслаждения любви сперва могут показаться несколько необычными, но все равно приятны и сладостны.
Именно поэтому слова императрицы потрясли девушку. Впрочем, Мэйрин понимала, что обязана быть вежливой с обеспокоенной императрицей, которую побуждала к таким словам только искренняя забота. Она чувствовала, что Василий — очень страстный мужчина. Он предпочитал ее невинный энтузиазм в ласках и поцелуях безмолвной покорности других, менее чувственных женщин. И Мэйрин не могла понять, почему императрица сочла своим долгом говорить с ней в таком торжественном тоне.
— Я благодарна вашему величеству за то, что у вас нашлось время навестить меня и предложить мне мудрый совет, — учтиво ответила она. — Я запомню ваши слова.
Ида просияла от гордости. Она хорошо воспитала своего ребенка: у Мэйрин оказались безупречные манеры и безошибочное чувство такта. Однако польщенная тем, что императрица Мария-Ирина почтила их личным визитом, Ида все же не могла понять, зачем она говорит Мэйрин такие странные вещи. Мысль о том, чтобы сосредоточиться на четках во время страстных объятий, просто невообразима!
Воодушевленные примером императрицы, другие члены семейства Дука тоже стали наносить визиты в Садовый Дворец; каждый приносил для Мэйрин особый подарок. Не все они были богаты, не все принадлежали к высокородной ветви династии. Но все очень гордились тем, что связаны с императором узами родства и что получили возможность снова появиться в центре внимания благодаря браку Василия с прекрасной чужеземкой. Отец принца уже умер, но мать его была второй дамой в Константинополе после императрицы.
Илиана Дука — миниатюрная изящная женщина с печатью недоступности на лице. Волосы такого же цвета, как и у сына, но не кудрявые, а прямые и уложены в плотный узел на затылке. Бирюзовые глаза Василия — теплые, а взгляд его матери — невыразительный и тусклый, загоравшийся, когда она говорила о своем единственном ребенке. Она явилась к своей будущей невестке в великолепном наряде из ярко-алого шелка, покрытого золотой вышивкой. По сравнению с ней даже императрица показалась бы скромной и невзрачной.
Она принесла Мэйрин в подарок чудесное ожерелье из золотых пластин, украшенных аметистами.
— Под цвет твоих глаз, — строго проговорила она. — Мой сын сказал, что твои глаза похожи на аметисты, но мне кажется, они более темные. Ты еще очень молода, но, похоже, я могу поблагодарить тебя за то, что ты отвлечешь моего сына от разгульной жизни, которую он вел все эти последние годы. Мне не нравятся его приятели. Надеюсь, ты будешь ему хорошей женой, а не какой-нибудь дурочкой, боготворящей землю, по которой он ступает, и не позволишь ему продолжать все эти бесчинства. Ты должна как можно скорее родить мне внуков! Я так жалею, что из всех моих детей выжил только Василий! Дети усмиряют мужчину даже быстрее, чем жена. — Она пристально взглянула в глаза Мэйрин. — Ты ведь уже достаточно взрослая, чтобы родить ребенка, верно?
— Еще нет, — вмешалась Ида.
— Тогда зачем же он женится на ней, если она еще не может родить ему сыновей? — раздраженно спросила Илиана Дука. — Мой сын должен делать детей, а не жениться на них.
— Мы любим друг друга! — невинно воскликнула Мэйрин. — И вскоре я буду уже достаточно взрослая, чтобы подтвердить наш брак на деле.
— Любите?! — Илиана резко и холодно расхохоталась, но оборвала себя и со вздохом произнесла:
— Любовь, дорогая моя, — это всего лишь иллюзия, хотя, конечно, сейчас ты мне не поверишь. Но со временем поймешь, что на этом свете реально лишь то, что ты можешь потрогать руками. Я хорошо знаю моего сына. Он любит тебя за твою красоту и невинность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135
Она уже заметно подросла и стала даже выше Иды. Груди ее, казавшиеся всего лишь нежными бутонами, когда она приехала в Константинополь, теперь округлились и пополнели, натягивая ткань туники. Платья ее вскоре пришлось перешить, поскольку они стали тесными. Мэйрин обнаружила, что настроение ее стало меняться чуть ли не каждую минуту, от уныния ко всепоглощающей радости и наоборот. Из прекрасного ребенка она быстро превращалась в столь же прекрасную женщину.
Дагда молча подмечал, какие взгляды украдкой бросают люди на его юную госпожу. Женщины, конечно, завидовали. Мужчины же смотрели на нее с томлением желания. Дважды Дагда прочел откровенную страсть к Мэйрин во взгляде варяжского гвардейца по имени Эрик Длинный Меч. Впрочем, как только гвардеец замечал, что за ним наблюдают, огонь желания тут же угасал, сменяясь простым, лишенным всякого выражения взглядом.
Императрица Мария-Ирина пришла из своего дворца взглянуть на Мэйрин. Эта глубоко набожная, благочестивая женщина посвятила свою жизнь молитвам и благотворительности. Она тревожно вглядывалась темными глазами в лицо Мэйрин. Наконец улыбнулась, довольная тем, что ей удалось увидеть, и по-матерински похлопала девушку по руке.
— Вижу, ты — хорошая девочка, — прошептала она так тихо, что Мэйрин пришлось напрячься, чтобы расслышать ее слова. — Я возблагодарю Святую Анну, мать блаженной Девы Марии, за то, что Василий наконец нашел себе жену. Тебе ведь, конечно, известно, что главная обязанность жены — рожать детей, не правда ли, дорогая моя?
Мэйрин смущенно кивнула, глядя на бледное лицо и пристальные темные глаза императрицы.
— Моя дочь еще слишком юна, чтобы зачать и родить ребенка, ваше величество, — заметила Ида.
— Она скоро вырастет. Я вижу, в ее прелестных глазах уже занимается заря женственности. Послушай меня, дитя мое.
Тяжело быть женщиной, тяжело со смирением подчинять себя низменному плотскому желанию мужчины, но таков долг покорной супруги. Твоя мать наверняка уже рассказала тебе о том, каким нечестивым путем зачинаются дети. Но таково наказание Господа Бога, возложенное на нас за Евин грех, и мы должны кротко и с терпением нести его. Однако великим благом для твоей души будет, если ты просто сосредоточишься на своих четках во время этого унизительного действа. — Императрица озабоченно вгляделась в лицо Мэйрин, испугавшись, что потрясла невинную бедняжку своей прямотой.
Мэйрин с трудом сдержала смех. Половая жизнь не была чем-то запретным для англосаксов, которые еще не успели далеко уйти от тех первобытных времен, когда люди отдавались любви с радостью и безрассудством. Брачное счастье Иды и Олдвина ни для кого не было тайной. Брэнд и Мэйрин несколько раз случайно заставали их во время страстных объятий. Детям никто не запрещал расспрашивать родителей о тайнах плоти, и Ида отвечала на вопросы честно и откровенно, объясняя своей дочери, что наслаждения любви сперва могут показаться несколько необычными, но все равно приятны и сладостны.
Именно поэтому слова императрицы потрясли девушку. Впрочем, Мэйрин понимала, что обязана быть вежливой с обеспокоенной императрицей, которую побуждала к таким словам только искренняя забота. Она чувствовала, что Василий — очень страстный мужчина. Он предпочитал ее невинный энтузиазм в ласках и поцелуях безмолвной покорности других, менее чувственных женщин. И Мэйрин не могла понять, почему императрица сочла своим долгом говорить с ней в таком торжественном тоне.
— Я благодарна вашему величеству за то, что у вас нашлось время навестить меня и предложить мне мудрый совет, — учтиво ответила она. — Я запомню ваши слова.
Ида просияла от гордости. Она хорошо воспитала своего ребенка: у Мэйрин оказались безупречные манеры и безошибочное чувство такта. Однако польщенная тем, что императрица Мария-Ирина почтила их личным визитом, Ида все же не могла понять, зачем она говорит Мэйрин такие странные вещи. Мысль о том, чтобы сосредоточиться на четках во время страстных объятий, просто невообразима!
Воодушевленные примером императрицы, другие члены семейства Дука тоже стали наносить визиты в Садовый Дворец; каждый приносил для Мэйрин особый подарок. Не все они были богаты, не все принадлежали к высокородной ветви династии. Но все очень гордились тем, что связаны с императором узами родства и что получили возможность снова появиться в центре внимания благодаря браку Василия с прекрасной чужеземкой. Отец принца уже умер, но мать его была второй дамой в Константинополе после императрицы.
Илиана Дука — миниатюрная изящная женщина с печатью недоступности на лице. Волосы такого же цвета, как и у сына, но не кудрявые, а прямые и уложены в плотный узел на затылке. Бирюзовые глаза Василия — теплые, а взгляд его матери — невыразительный и тусклый, загоравшийся, когда она говорила о своем единственном ребенке. Она явилась к своей будущей невестке в великолепном наряде из ярко-алого шелка, покрытого золотой вышивкой. По сравнению с ней даже императрица показалась бы скромной и невзрачной.
Она принесла Мэйрин в подарок чудесное ожерелье из золотых пластин, украшенных аметистами.
— Под цвет твоих глаз, — строго проговорила она. — Мой сын сказал, что твои глаза похожи на аметисты, но мне кажется, они более темные. Ты еще очень молода, но, похоже, я могу поблагодарить тебя за то, что ты отвлечешь моего сына от разгульной жизни, которую он вел все эти последние годы. Мне не нравятся его приятели. Надеюсь, ты будешь ему хорошей женой, а не какой-нибудь дурочкой, боготворящей землю, по которой он ступает, и не позволишь ему продолжать все эти бесчинства. Ты должна как можно скорее родить мне внуков! Я так жалею, что из всех моих детей выжил только Василий! Дети усмиряют мужчину даже быстрее, чем жена. — Она пристально взглянула в глаза Мэйрин. — Ты ведь уже достаточно взрослая, чтобы родить ребенка, верно?
— Еще нет, — вмешалась Ида.
— Тогда зачем же он женится на ней, если она еще не может родить ему сыновей? — раздраженно спросила Илиана Дука. — Мой сын должен делать детей, а не жениться на них.
— Мы любим друг друга! — невинно воскликнула Мэйрин. — И вскоре я буду уже достаточно взрослая, чтобы подтвердить наш брак на деле.
— Любите?! — Илиана резко и холодно расхохоталась, но оборвала себя и со вздохом произнесла:
— Любовь, дорогая моя, — это всего лишь иллюзия, хотя, конечно, сейчас ты мне не поверишь. Но со временем поймешь, что на этом свете реально лишь то, что ты можешь потрогать руками. Я хорошо знаю моего сына. Он любит тебя за твою красоту и невинность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135