Подобных чувств он никогда не испытывал к своим родителям.
Капеллан закончил проповедь. Послышалось шарканье ног. Кто-то шумно высморкался. Крис глубоко вздохнул и сказал, обращаясь к Уэндеру:
– Мы с Грегом… мы жили с ним в одной квартире. Я бы хотел сам сообщить о случившемся его семье.
Капеллан взял его за руку.
– Хорошо, но вы уверены, что владеете собой?
– Я справлюсь.
Уэндер отпустил его руку и печально кивнул.
А на улице нещадно палило солнце. Оно слепило воспаленные от слез глаза. Крис надел темные очки и сел в машину, даже не почувствовав, как обожгло голые ноги раскаленное кожаное сиденье. Он завел мотор, но так и не двинулся с места.
Он не умер. Вот сейчас он подъедет, подойдет к моей машине и, уперевшись руками в дверцу, скажет: «Увидимся на озере».
Но этого не произойдет.
Уже никогда.
Кристофер сидел в машине, утратив чувство времени, весь во власти обрушившегося на него горя. Наконец он все же включил передачу и выехал на улицу. По дороге он попытался вызвать в памяти лицо Грега, вспомнить его таким, каким видел в последний раз. Тогда Грег как раз выходил из квартиры, одетый по-пляжному, в красной кепке, в одной руке – яблоко, в другой – ключи. Открывая дверь, он зажал яблоко зубами и, надкусив его, сказал с набитым ртом: «Увидимся через час, да?»
На голове кепка вместо шлема.
Плавки вместо джинсов.
Майка вместо кожаной куртки.
И даже без носков, на голых ногах – грязные белые кроссовки.
Крис слишком хорошо знал, как выглядят жертвы мотоциклетных катастроф.
Разможженные черепа…
Кости, разбросанные в черном месиве крови и сажи…
Обгоревшая кожа…
Иногда даже обувь отыскать невозможно.
Пронзительный гудок автомобиля вернул Кристофера к реальности. Забывшись, он, оказывается, проехал указатель «стоп», даже не притормозив. Черт возьми, в таком состоянии нельзя вести машину. Иначе не избежать еше одной катастрофы.
Он вытер глаза рукавом рубахи и сосредоточился на дороге, пытаясь отвлечься от назойливых кошмарных видений. Надо во что бы то ни стало дотянуть до дома миссис Рестон.
Но мысль о ней вновь повергла его в ужас. Мать… Господи всемогущий, да как же сказать матери о случившемся? К тому же матери, уже потерявшей однажды ребенка?
Она пережила смерть своего второго ребенка. Грег тогда был еще совсем маленьким, так что почти не помнил этого. Но, когда он подрос, мать часто напоминала ему о случившейся когда-то трагедии. Она всегда говорила, что для нее нет ничего важнее семьи и что никогда нельзя забывать о ребенке, даже если его уже нет в живых. Она оставалась преданной женой и матерью и, повинуясь великому чувству ответственности, не оставляла попыток забеременеть вновь. Так на свет появилась Дженис, младшая сестра Грега. А через девять лет родился и Джои.
В возрасте тридцати шести лет мать Грега овдовела, потеряв горячо любимого мужа. Он умер от мозговой аневризмы, трое суток промучившись на госпитальной койке. Но миссис Рестон вновь выстояла, проявив завидное мужество. Оставшись с тремя детьми на руках, без профессии, с мизерным капиталом в двадцать пять тысяч долларов, выплаченных в качестве страховки за смерть мужа, она тем не менее не утонула в своем горе. После консультации в местном центре профессиональной подготовки она окончила курсы по основам бизнеса, прослушала годичный курс лекций в школе торговли и выкупила цветочный магазин, обеспечив этим себе и детям достойное существование.
Это ли не сила? Пожалуй, уместно было бы даже сравнение со скалами Гибралтара. Но и скала может дать трещину, если давление на нее окажется избыточным.
Подъезжая к дому миссис Рестон в тот трагический июньский день, Кристофер Лаллек никак не мог сообразить, как же все-таки сообщить ей страшную весть о том, что она потеряла еще одного ребенка. Ничего утешительного он так и не придумал.
Дом Рестонов находился недалеко от станции – всего в двух милях. Почти всю дорогу Кристофер проехал словно в забытьи, но сейчас, свернув на Бентон-стрит, разволновался и, словно очнувшись, стал настороженно разглядывать окрестности. Путь его лежал по тенистой улице, что шла вдоль излучины Миссисипи; по обе ее стороны тянулись старинные, ухоженные дома. Миссис Рестон жила в нескольких кварталах от Ферри-стрит, дом ее выходил окнами на юго-запад. Это был чудесный старинный домишко, с черными ставнями и украшавшим парадный вход цветником, выложенным из желтого кирпича и засаженным красной геранью. Во дворе росли мощные клены, кроны их были подстрижены так идеально, что издалека деревья напоминали леденцы на палочке. Вокруг стволов, в выложенных кирпичом цветничках, белели петунии. Газон возле дома был аккуратно подстрижен, но возле обочины явно засыхал, и сейчас там как раз вовсю старался вибрационный разбрызгиватель, который не пощадил ни ветрового стекла автомобиля, ни локтя Кристофера, выставленного в окно.
Кристофер притормозил возле гаража, стоявшего особняком от дома. Дверь в гараж была открыта. Рядом с пятилетней давности голубым «понтиак-седаном» миссис Рестон, на бампере которого рыжей краской было выведено: «Цветы делают нашу жизнь прекраснее», нашлось место и для автомобиля Кристофера.
Крис заглушил мотор и некоторое время сидел молча, уставившись в полумрак гаража, разглядывая нехитрую утварь: лейки и шланги, садовую тележку, мешок с углем, верстак покойного мужа с инструментами, старый желтый велосипед – вероятно, Грега.
Крис почувствовал, как вновь подступает к горлу ком, словно он только что проглотил пинг-понговский шарик. Стало трудно дышать, впечатление было такое, что грудь стянули невидимым тросом.
Черт возьми, Грег, ну почему ты не надел шлем?
Какое-то время он еще сидел в машине, машинально думая о том, что миссис Рестон не следовало бы держать гараж открытым – с улицы сюда мог зайти кто угодно и поживиться хранившимся здесь скарбом. Он вспомнил, что Грег частенько журил мать за это, но она лишь отшучивалась: «Вот уже двадцать лет я живу в этом квартале, и никто у нас не запирает гаражи. Да и что у меня можно украсть? Кому нужен этот хлам? Если кому что и приглянется, пусть забирает».
Но Кристофер, будучи полицейским, хорошо знал, какую опасность таят в себе открытые двери. Знал это и Грег.
Кто теперь будет предупреждать ее об этом? Кто напомнит, что пора менять масло в машине? Кто заменит фильтр в печи? Починит шланг?
Кристофер вытер глаза, вновь надел темные очки и, тяжело вздохнув, открыл дверцу автомобиля.
Раскаленный асфальт жег подошвы его голубых резиновых шлепанцев. Крису вдруг стало неловко: его пляжный наряд был сейчас совершенно не к месту. Он застегнул рубашку на все пуговицы, вышел из гаража, и тут ему под ноги попался садовый шланг, который должен был починить Грег.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
Капеллан закончил проповедь. Послышалось шарканье ног. Кто-то шумно высморкался. Крис глубоко вздохнул и сказал, обращаясь к Уэндеру:
– Мы с Грегом… мы жили с ним в одной квартире. Я бы хотел сам сообщить о случившемся его семье.
Капеллан взял его за руку.
– Хорошо, но вы уверены, что владеете собой?
– Я справлюсь.
Уэндер отпустил его руку и печально кивнул.
А на улице нещадно палило солнце. Оно слепило воспаленные от слез глаза. Крис надел темные очки и сел в машину, даже не почувствовав, как обожгло голые ноги раскаленное кожаное сиденье. Он завел мотор, но так и не двинулся с места.
Он не умер. Вот сейчас он подъедет, подойдет к моей машине и, уперевшись руками в дверцу, скажет: «Увидимся на озере».
Но этого не произойдет.
Уже никогда.
Кристофер сидел в машине, утратив чувство времени, весь во власти обрушившегося на него горя. Наконец он все же включил передачу и выехал на улицу. По дороге он попытался вызвать в памяти лицо Грега, вспомнить его таким, каким видел в последний раз. Тогда Грег как раз выходил из квартиры, одетый по-пляжному, в красной кепке, в одной руке – яблоко, в другой – ключи. Открывая дверь, он зажал яблоко зубами и, надкусив его, сказал с набитым ртом: «Увидимся через час, да?»
На голове кепка вместо шлема.
Плавки вместо джинсов.
Майка вместо кожаной куртки.
И даже без носков, на голых ногах – грязные белые кроссовки.
Крис слишком хорошо знал, как выглядят жертвы мотоциклетных катастроф.
Разможженные черепа…
Кости, разбросанные в черном месиве крови и сажи…
Обгоревшая кожа…
Иногда даже обувь отыскать невозможно.
Пронзительный гудок автомобиля вернул Кристофера к реальности. Забывшись, он, оказывается, проехал указатель «стоп», даже не притормозив. Черт возьми, в таком состоянии нельзя вести машину. Иначе не избежать еше одной катастрофы.
Он вытер глаза рукавом рубахи и сосредоточился на дороге, пытаясь отвлечься от назойливых кошмарных видений. Надо во что бы то ни стало дотянуть до дома миссис Рестон.
Но мысль о ней вновь повергла его в ужас. Мать… Господи всемогущий, да как же сказать матери о случившемся? К тому же матери, уже потерявшей однажды ребенка?
Она пережила смерть своего второго ребенка. Грег тогда был еще совсем маленьким, так что почти не помнил этого. Но, когда он подрос, мать часто напоминала ему о случившейся когда-то трагедии. Она всегда говорила, что для нее нет ничего важнее семьи и что никогда нельзя забывать о ребенке, даже если его уже нет в живых. Она оставалась преданной женой и матерью и, повинуясь великому чувству ответственности, не оставляла попыток забеременеть вновь. Так на свет появилась Дженис, младшая сестра Грега. А через девять лет родился и Джои.
В возрасте тридцати шести лет мать Грега овдовела, потеряв горячо любимого мужа. Он умер от мозговой аневризмы, трое суток промучившись на госпитальной койке. Но миссис Рестон вновь выстояла, проявив завидное мужество. Оставшись с тремя детьми на руках, без профессии, с мизерным капиталом в двадцать пять тысяч долларов, выплаченных в качестве страховки за смерть мужа, она тем не менее не утонула в своем горе. После консультации в местном центре профессиональной подготовки она окончила курсы по основам бизнеса, прослушала годичный курс лекций в школе торговли и выкупила цветочный магазин, обеспечив этим себе и детям достойное существование.
Это ли не сила? Пожалуй, уместно было бы даже сравнение со скалами Гибралтара. Но и скала может дать трещину, если давление на нее окажется избыточным.
Подъезжая к дому миссис Рестон в тот трагический июньский день, Кристофер Лаллек никак не мог сообразить, как же все-таки сообщить ей страшную весть о том, что она потеряла еще одного ребенка. Ничего утешительного он так и не придумал.
Дом Рестонов находился недалеко от станции – всего в двух милях. Почти всю дорогу Кристофер проехал словно в забытьи, но сейчас, свернув на Бентон-стрит, разволновался и, словно очнувшись, стал настороженно разглядывать окрестности. Путь его лежал по тенистой улице, что шла вдоль излучины Миссисипи; по обе ее стороны тянулись старинные, ухоженные дома. Миссис Рестон жила в нескольких кварталах от Ферри-стрит, дом ее выходил окнами на юго-запад. Это был чудесный старинный домишко, с черными ставнями и украшавшим парадный вход цветником, выложенным из желтого кирпича и засаженным красной геранью. Во дворе росли мощные клены, кроны их были подстрижены так идеально, что издалека деревья напоминали леденцы на палочке. Вокруг стволов, в выложенных кирпичом цветничках, белели петунии. Газон возле дома был аккуратно подстрижен, но возле обочины явно засыхал, и сейчас там как раз вовсю старался вибрационный разбрызгиватель, который не пощадил ни ветрового стекла автомобиля, ни локтя Кристофера, выставленного в окно.
Кристофер притормозил возле гаража, стоявшего особняком от дома. Дверь в гараж была открыта. Рядом с пятилетней давности голубым «понтиак-седаном» миссис Рестон, на бампере которого рыжей краской было выведено: «Цветы делают нашу жизнь прекраснее», нашлось место и для автомобиля Кристофера.
Крис заглушил мотор и некоторое время сидел молча, уставившись в полумрак гаража, разглядывая нехитрую утварь: лейки и шланги, садовую тележку, мешок с углем, верстак покойного мужа с инструментами, старый желтый велосипед – вероятно, Грега.
Крис почувствовал, как вновь подступает к горлу ком, словно он только что проглотил пинг-понговский шарик. Стало трудно дышать, впечатление было такое, что грудь стянули невидимым тросом.
Черт возьми, Грег, ну почему ты не надел шлем?
Какое-то время он еще сидел в машине, машинально думая о том, что миссис Рестон не следовало бы держать гараж открытым – с улицы сюда мог зайти кто угодно и поживиться хранившимся здесь скарбом. Он вспомнил, что Грег частенько журил мать за это, но она лишь отшучивалась: «Вот уже двадцать лет я живу в этом квартале, и никто у нас не запирает гаражи. Да и что у меня можно украсть? Кому нужен этот хлам? Если кому что и приглянется, пусть забирает».
Но Кристофер, будучи полицейским, хорошо знал, какую опасность таят в себе открытые двери. Знал это и Грег.
Кто теперь будет предупреждать ее об этом? Кто напомнит, что пора менять масло в машине? Кто заменит фильтр в печи? Починит шланг?
Кристофер вытер глаза, вновь надел темные очки и, тяжело вздохнув, открыл дверцу автомобиля.
Раскаленный асфальт жег подошвы его голубых резиновых шлепанцев. Крису вдруг стало неловко: его пляжный наряд был сейчас совершенно не к месту. Он застегнул рубашку на все пуговицы, вышел из гаража, и тут ему под ноги попался садовый шланг, который должен был починить Грег.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109