Впрочем, куртка эта была ему знакома. Левая рука Криса скользнула вниз и обхватила бедра матери. Она что-то прошептала, Джои не смог разобрать что, и раздавшийся в ответ мужской голос выдал в незнакомце Кристофера. Его руки накрыли ягодицы матери, и она еще теснее прижалась к нему. Джои видел такое в кино.
Он почувствовал, что заливается краской, попятился обратно в коридор и стоял там не шелохнувшись, стараясь остаться незамеченным. Он прислушивался к тихому бормотанию и долгим паузам в промежутках, потом следовал новый всплеск поцелуев и причмокиваний – такие звуки обычно издавал сам Джои, когда смаковал свои любимые блюда. Он вновь высунулся из-за угла и увидел, как рука Кристофера скользнула матери под свитер. Выступ арки мешал ему разглядеть все как следует, но он прекрасно знал, что Кристофер сейчас трогает ее груди. Боже! И это его мать? Неужели она все еще занимается этой ерундой? В ее-то возрасте? Ух ты, тогда, значит, они уже попробовали и все остальное. Джои мысленно представил себе «все остальное». От разбушевавшегося воображения и увиденного воочию его бросало попеременно то в жар, то в холод, он прерывисто дышал. В последний раз взглянул он на происходившее в коридоре, потом тихонько прокрался в спальню матери, где на тумбочке возле кровати стоял второй телефонный аппарат. Он бесшумно закрыл дверь, поднял трубку и в темноте, на ощупь, набрал номер, потом завалился поперек кровати и сказал:
– Эй, Денни, это Джои. Мне нужно поговорить с тобой об ужасно занятном дельце…
Глава 16
Судья вынес решение оставить Джуда в приюте до официального слушания в суде, которое было назначено на конец февраля, хотя и отклонил назначение Кристофера опекуном Джуда, сославшись на то, что интересы мальчика уже представляет окружной адвокат, а работник патронажа следит за условиями его жизни. Кристофер привез Джуда обратно в заведение миссис Биллинг и оставил там, пообещав, что они вместе будут ходить в спортзал по вторникам, как это и предусмотрено расписанием Криса, Джои Рестон решил, что не расскажет никому, кроме Денни Уитмана, о том, что видел в тот вечер. Если сказать Дженис – она тут же вмешается, и тогда конец всем этим довольно волнующим сексуальным сценкам, одну из которых он подглядел и, зачарованный, решил даже кое-что перенять для своих свиданий с Сэнди Паркер. Конечно, прежде ему нужно обсудить все это с Денни и быть уверенным в том, что если вдруг он решится позволить себе кое-какие вольности, то не спугнет свою подружку.
Дженис вернулась в колледж, а Ли жила ожиданием нового тайного свидания с Кристофером.
Как-то она позвонила ему и сказала:
– Джои записался в автошколу, хочет получить водительские права. Завтра в семь вечера он уйдет на пару часов. Что ты делаешь?
– Я свободен. Ты сможешь приехать ко мне?
– Да. – Она вздохнула с облегчением. – Только попробуй останови меня.
– И в пятницу у меня тоже выходной. Что ты делаешь в пятницу вечером?
– Ничего. А Джои идет на баскетбол.
– Два вечера подряд. Даже не верится, черт возьми!
– О, Кристофер, уже столько лет я себя такой не помню.
– Какой?
– Ты знаешь какой.
– Может, и знаю, но ты все равно скажи.
– Сексуально озабоченной. Возбужденной. Я думаю о близости постоянно. Наверное, мне следует испытывать чувство вины, но этого нет.
– А в чем ты должна винить себя?
– Я обманываю детей.
– Ты не права. Ты просто уделяешь часть своего личного времени мне, а им об этом не говоришь.
– Поразительно, как ты ловко все представил.
– Я уже говорил тебе: как только ты захочешь сказать им прямо, что встречаешься со мной, сразу же дай мне знать. Я приеду, и мы вместе откроем им правду.
– Нет, не сейчас, – поспешно сказала она. – Еще не время. Я хочу, чтобы еще хоть немного ты был только моим.
Повисло молчание, пока они мысленно представляли свою близость, радуясь своему счастью и удаче, испытывая сладкое томление в разлуке, как все новоиспеченные влюбленные.
– Мне бы хотелось быть сейчас рядом с тобой, – сказал он.
– И мне тоже.
– Ты в постели? – спросил он.
– Да. – Она звонила ему каждый вечер в одиннадцать, уже погасив свет в своей спальне. – А ты?
– Да, один, в темноте. Как ты одета?
– На мне самая что ни на есть уродливая, вылинявшая фланелевая рубашка. Ей уже, наверное, лет десять.
– Ты лежишь на спине?
– Нет, на боку, свернувшись калачиком.
– А ночная рубашка зажата между ног?
Этот вопрос поверг ее в трепет.
– Это и есть один из так называемых разговорчиков «с вывертами», о которых я слышала?
– Наверное, да, но я такими раньше не увлекался, так что не подумай, будто это у меня привычка. Только с тобой я такой смелый и откровенный. Так ночная рубашка зажата у тебя между ног?
– Да, – прошептала она, потом закрыла глаза и тяжело задышала, словно уже ощущала на себе его руки, видела его лицо, крепкие пальцы, тело, но пока их соединяло лишь многозначительное молчание, повисшее в телефонных проводах.
– Ли? – прошептал он наконец после долгой паузы.
– Да?
– Как проводишь Джои, не теряя ни минуты беги ко мне.
Она исполнила его просьбу. В семь ноль-семь она уже переступила порог его квартиры, а в семь ноль-девять на них обоих уже не было ни клочка одежды. Они не стали тратить время на то, чтобы добраться до спальни, а устроились прямо на полу в гостиной, где негромко звучало радио и возле дивана были зажжены две настольные лампы. В этот раз она ни на мгновение не устыдилась своей наготы при свете, каталась вместе с ним по полу, уступая его желаниям, охотно расставляла ноги, позволяя ему целовать самые интимные места, которые специально для этого заранее надушила.
Они впились друг в друга с жадностью диких животных: это было восхитительное естественное влечение двух живых существ после вынужденного одиночества. Они упражнялись в экзотических сексуальных позах, всецело отдавшись своей страсти.
Они стояли на коленях, лицом к лицу, когда вдруг она резко откинулась назад, запрокинув руки, выгнувшись в «мостике», и он подставил ей под спину свою руку.
Она с трудом могла говорить.
– Я чувствую тебя… прямо возле… сердца… Боже… Боже… Боже…
– Я никогда не думал, что ты такая.
– А я никогда и не была такой… раньше…
Он потянул ее за руку, и она поднялась так же свободно, как и до этого упала, и тут же впилась в него поцелуем, прижалась к нему всем телом, взъерошила ему волосы.
– Ли… Ли… мне до сих пор не верится, что я с тобой… и занимаюсь этим.
Ей было сорок пять, и она была свободна и раскованна, наверстывая упущенное за столь долгие годы.
Когда она кончала, он приглушил ее крик диванной подушкой, опасаясь, что услышат жильцы этажом ниже. Когда же он задергался в оргазме, она со счастливой улыбкой наблюдала за ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
Он почувствовал, что заливается краской, попятился обратно в коридор и стоял там не шелохнувшись, стараясь остаться незамеченным. Он прислушивался к тихому бормотанию и долгим паузам в промежутках, потом следовал новый всплеск поцелуев и причмокиваний – такие звуки обычно издавал сам Джои, когда смаковал свои любимые блюда. Он вновь высунулся из-за угла и увидел, как рука Кристофера скользнула матери под свитер. Выступ арки мешал ему разглядеть все как следует, но он прекрасно знал, что Кристофер сейчас трогает ее груди. Боже! И это его мать? Неужели она все еще занимается этой ерундой? В ее-то возрасте? Ух ты, тогда, значит, они уже попробовали и все остальное. Джои мысленно представил себе «все остальное». От разбушевавшегося воображения и увиденного воочию его бросало попеременно то в жар, то в холод, он прерывисто дышал. В последний раз взглянул он на происходившее в коридоре, потом тихонько прокрался в спальню матери, где на тумбочке возле кровати стоял второй телефонный аппарат. Он бесшумно закрыл дверь, поднял трубку и в темноте, на ощупь, набрал номер, потом завалился поперек кровати и сказал:
– Эй, Денни, это Джои. Мне нужно поговорить с тобой об ужасно занятном дельце…
Глава 16
Судья вынес решение оставить Джуда в приюте до официального слушания в суде, которое было назначено на конец февраля, хотя и отклонил назначение Кристофера опекуном Джуда, сославшись на то, что интересы мальчика уже представляет окружной адвокат, а работник патронажа следит за условиями его жизни. Кристофер привез Джуда обратно в заведение миссис Биллинг и оставил там, пообещав, что они вместе будут ходить в спортзал по вторникам, как это и предусмотрено расписанием Криса, Джои Рестон решил, что не расскажет никому, кроме Денни Уитмана, о том, что видел в тот вечер. Если сказать Дженис – она тут же вмешается, и тогда конец всем этим довольно волнующим сексуальным сценкам, одну из которых он подглядел и, зачарованный, решил даже кое-что перенять для своих свиданий с Сэнди Паркер. Конечно, прежде ему нужно обсудить все это с Денни и быть уверенным в том, что если вдруг он решится позволить себе кое-какие вольности, то не спугнет свою подружку.
Дженис вернулась в колледж, а Ли жила ожиданием нового тайного свидания с Кристофером.
Как-то она позвонила ему и сказала:
– Джои записался в автошколу, хочет получить водительские права. Завтра в семь вечера он уйдет на пару часов. Что ты делаешь?
– Я свободен. Ты сможешь приехать ко мне?
– Да. – Она вздохнула с облегчением. – Только попробуй останови меня.
– И в пятницу у меня тоже выходной. Что ты делаешь в пятницу вечером?
– Ничего. А Джои идет на баскетбол.
– Два вечера подряд. Даже не верится, черт возьми!
– О, Кристофер, уже столько лет я себя такой не помню.
– Какой?
– Ты знаешь какой.
– Может, и знаю, но ты все равно скажи.
– Сексуально озабоченной. Возбужденной. Я думаю о близости постоянно. Наверное, мне следует испытывать чувство вины, но этого нет.
– А в чем ты должна винить себя?
– Я обманываю детей.
– Ты не права. Ты просто уделяешь часть своего личного времени мне, а им об этом не говоришь.
– Поразительно, как ты ловко все представил.
– Я уже говорил тебе: как только ты захочешь сказать им прямо, что встречаешься со мной, сразу же дай мне знать. Я приеду, и мы вместе откроем им правду.
– Нет, не сейчас, – поспешно сказала она. – Еще не время. Я хочу, чтобы еще хоть немного ты был только моим.
Повисло молчание, пока они мысленно представляли свою близость, радуясь своему счастью и удаче, испытывая сладкое томление в разлуке, как все новоиспеченные влюбленные.
– Мне бы хотелось быть сейчас рядом с тобой, – сказал он.
– И мне тоже.
– Ты в постели? – спросил он.
– Да. – Она звонила ему каждый вечер в одиннадцать, уже погасив свет в своей спальне. – А ты?
– Да, один, в темноте. Как ты одета?
– На мне самая что ни на есть уродливая, вылинявшая фланелевая рубашка. Ей уже, наверное, лет десять.
– Ты лежишь на спине?
– Нет, на боку, свернувшись калачиком.
– А ночная рубашка зажата между ног?
Этот вопрос поверг ее в трепет.
– Это и есть один из так называемых разговорчиков «с вывертами», о которых я слышала?
– Наверное, да, но я такими раньше не увлекался, так что не подумай, будто это у меня привычка. Только с тобой я такой смелый и откровенный. Так ночная рубашка зажата у тебя между ног?
– Да, – прошептала она, потом закрыла глаза и тяжело задышала, словно уже ощущала на себе его руки, видела его лицо, крепкие пальцы, тело, но пока их соединяло лишь многозначительное молчание, повисшее в телефонных проводах.
– Ли? – прошептал он наконец после долгой паузы.
– Да?
– Как проводишь Джои, не теряя ни минуты беги ко мне.
Она исполнила его просьбу. В семь ноль-семь она уже переступила порог его квартиры, а в семь ноль-девять на них обоих уже не было ни клочка одежды. Они не стали тратить время на то, чтобы добраться до спальни, а устроились прямо на полу в гостиной, где негромко звучало радио и возле дивана были зажжены две настольные лампы. В этот раз она ни на мгновение не устыдилась своей наготы при свете, каталась вместе с ним по полу, уступая его желаниям, охотно расставляла ноги, позволяя ему целовать самые интимные места, которые специально для этого заранее надушила.
Они впились друг в друга с жадностью диких животных: это было восхитительное естественное влечение двух живых существ после вынужденного одиночества. Они упражнялись в экзотических сексуальных позах, всецело отдавшись своей страсти.
Они стояли на коленях, лицом к лицу, когда вдруг она резко откинулась назад, запрокинув руки, выгнувшись в «мостике», и он подставил ей под спину свою руку.
Она с трудом могла говорить.
– Я чувствую тебя… прямо возле… сердца… Боже… Боже… Боже…
– Я никогда не думал, что ты такая.
– А я никогда и не была такой… раньше…
Он потянул ее за руку, и она поднялась так же свободно, как и до этого упала, и тут же впилась в него поцелуем, прижалась к нему всем телом, взъерошила ему волосы.
– Ли… Ли… мне до сих пор не верится, что я с тобой… и занимаюсь этим.
Ей было сорок пять, и она была свободна и раскованна, наверстывая упущенное за столь долгие годы.
Когда она кончала, он приглушил ее крик диванной подушкой, опасаясь, что услышат жильцы этажом ниже. Когда же он задергался в оргазме, она со счастливой улыбкой наблюдала за ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109