Кристофер вошел в дом, все еще в форме, с охапкой подарков. Семейство Рестонов окружило его, восклицая по поводу многочисленных свертков, помогая ему снять куртку, фуражку, поздравляя с Рождеством. Затем Дженис взяла его за руку и повела в гостиную.
– Иди, посмотри, что тут для тебя приготовлено.
Когда он увидел чулок со своим именем, в душе его разыгралась буря. Он замер, пытаясь совладать с закипавшими в глазах слезами, не в силах поверить своему счастью – как случилось, что эта семья приняла его как родного? Словно загипнотизированный, он медленно протянул руку…
И получил шлепок.
– Нет, еще рано! – пожурила его Дженис. – Ты должен дождаться утра, как и все остальные.
– Не много ли ты просишь, а? – поддразнил он ее в ответ.
Дженис теперь держала его руку с видом собственника.
– Нагнись и посмотри… там еще кое-что есть.
И действительно: под елкой лежали подарки, на которых было выведено его имя. Их было несколько!
– Мы с дедушкой и Джои подумали и решили, что тебе нужно остаться у нас ночевать, чтобы утром ты мог вместе с нами открывать подарки. Мам, хорошо? Ты не против, если Крис останется ночевать?
Кристофер попытался было возразить.
– Послушай, Дженис, мне кажется, не стоит…
– Мам, договорились? – не слушая его, вновь обратилась она к матери.
– Конечно.
– Дедушка ляжет спать в комнате Грега, – объяснила Дженис, – а ты можешь спать здесь, на диване.
– Дженис, в самом деле… Я ведь еще даже не переоделся и…
– У Джои найдутся какие-нибудь старые свитера, не так ли, Джо?
Похоже, за Кристофера уже все решили. Очень скоро он, освободившись от форменного галстука, портупеи и бронежилета, сидел в гостиной с устричным коктейлем в руках, в то время как все остальные расположились вокруг, расправляясь уже со вторым куском торта. Телевизор выключили, оставив зажженными лишь лампочки на елке. Кристофер разделался с устрицами и тортом и рассказал о Лоле Гилдресс, Фрэнке Тинкере, Эльде Мински и Инез Герни.
Но умолчал о том, что отвез родителям ветчину.
Он рассказал об этом только Ли, когда все разошлись по своим комнатам, а ему выдали зубную щетку, простыни, подушку и спортивный свитер Джои. Ли прошлась по коридору, выкрикивая: «Всем спокойной ночи!», попутно выключая везде свет и объявляя, стучась в двери: «Утром будим друг друга, о'кей?»
– О'кей, – отозвались все дружно из своих комнат.
Она вернулась на кухню, где остался включенным свет над плитой.
– Джои-и-и-и, – позвала она, – ты опять забыл выключить на кухне свет!
Проходя мимо гостиной, она позвала:
– Кристофер! Спокойной ночи. Смотри не засни с включенными лампочками.
Он попросил:
– Ли, зайди ко мне на минутку, а?
Она вошла в комнату: он лежал, вытянувшись на спине, заложив руки за голову, укрывшись старым стеганым одеялом, доставшимся ей от матери.
Она встала у изголовья дивана и тихо произнесла:
– Да?
Он протянул к ней руку. Она вложила в нее свою, и он потянул ее к себе. У края дивана она опустилась на колени.
Он обхватил ее лицо обеими руками, вглядываясь в него в полумраке. Он держал ее лицо очень бережно, чуть касаясь уголков рта большими пальцами, легким дыханием обвевая ее кожу.
– Я люблю тебя, Ли, – сказал он.
Она никак не ожидала этого. Чтобы так скоро, так прямо… Иногда она задумывалась над тем, что когда-нибудь, если вдруг они все-таки станут близки, он, возможно, и произнесет эти слова. Но признание, навеянное не чувственным порывом, а романтической аурой Рождества, оказалось проникновеннее самых громких и страстных речей. Она была настолько тронута, что и сама не смогла промолчать, и, коснувшись его лица, негромко произнесла:
– Я тоже люблю тебя, Кристофер.
Он не поцеловал ее, лишь вздохнул и склонил ее голову к себе на грудь так, что она лбом уперлась в его подбородок.
– Я хочу тебе кое-что рассказать. Мне очень нужно, чтобы ты меня выслушала. О'кей?
Прижавшись ухом к его груди, она могла расслышать, как тяжело он сглотнул слюну.
– Конечно, – ответила она.
Он немного помолчал, словно пытаясь обрести душевное равновесие, прежде чем погрузиться в бездну эмоций.
– Сегодня вечером я был у своих родителей. Я отвез Инез Герни в больницу, и мне стало безумно жаль ее, такую одинокую в канун Рождества. И на обратном пути я все думал о Мэйвис и Эде. Мне показалось, у них много общего со старушкой Инез. Черт возьми, ведь Рождество… и живут они совсем не далеко… а я их ни разу так и не навестил.
Он сделал паузу, предавшись воспоминаниям, потом вновь заговорил, словно нехотя возвращаясь к реальности.
– Как бы то ни было… – Он откашлялся. – Я отправился к ним. Сначала заехал к себе, захватил ветчину – подарок к Рождеству, который получили все в нашем управлении, – и повез ее родителям.
Она опять расслышала, как он сглотнул слюну.
– Это было ужасное зрелище. Я имею в виду их двоих – парочка старых немощных алкашей, которым плевать и на меня, и на себя самих. Они все так же, сидят в своей конуре и пропивают свои жизни. Черт возьми, мой визит оказался ни к чему.
Он уставился на елочные фонарики: слезы, застывшие в глазах, размыли их в мерцающие звезды.
Она поднялась с колен, чтобы видеть его лицо.
– Кристофер, послушай меня. – Увидев, как блестят его глаза, она уголком одеяла утерла их. – Они дали тебе жизнь, и ты должен быть благодарен им за это. Каким-то чудом из всей этой мешанины генов и хромосом несколько здоровых достались тебе, и из тебя получился достойный человек. Но, дав тебе жизнь, родители твои сняли с себя все остальные обязанности и ответственность за твою судьбу. Я больше не стану склонять тебя к тому, чтобы ты сходил к ним, потому что они тебя не заслуживают. Говорят, алкоголизм – это болезнь. Но нельзя сказать этого о характере. Характер твоих стариков – вернее, отсутствие его – нельзя оправдать ничем. Теперь, когда я столько узнала о тебе, о твоем детстве, я, пожалуй, соглашусь с тобой: родители завоевывают любовь своих детей. Твои же палец о палец не ударили, чтобы завоевать твою. Так что не мучай и не вини себя больше за то, что не можешь любить их.
Он поцеловал ее в лоб и сказал:
– Как благотворно ты на меня действуешь.
Одной рукой она упиралась ему в грудь, другой теребила волосы, время от времени поглаживая лоб большим пальцем.
– Да, – прошептала она. – А ты – на меня.
Он несколько удивленно посмотрел на нее.
– Ты в самом деле сказала, что любишь меня?
– Да. Мы оба сказали об этом друг другу… и, между прочим, не в разгар сексуальной схватки на полу. В этом есть некий смысл, ты не находишь?
Оба задумались на время, потом он сказал:
– Спасибо за рождественский чулок.
– Ты еще не знаешь, что там лежит. Там может оказаться все, что угодно: обыкновенная палка или даже брикетик угля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109