Ли и Джои остались у телевизора, на экране которого мелькали кадры старых фильмов о первых колонистах.
В девять пятнадцать раздался звонок в дверь.
Ли бросила взгляд на Джои, который распластался на диване, и обнаружила, что он сладко спит.
Она встала с кресла и пошла к двери.
На пороге стоял Кристофер в форме, его патрульная машина была оставлена у обочины – двигатель работал, и фары оставались включенными.
Она открыла дверь, и он придержал ее рукой. Ли стояла перед ним в спортивном костюме и тапочках.
– Я хочу поговорить с вами, – сказал он. Ни тени улыбки на лице, ни вкрадчивости в голосе, лишь сухая констатация факта. – Не могли бы вы на минутку пройти к моей машине?
– Джои дома.
– Скажите ему, куда идете, и выйдите, пожалуйста.
– Разве мы не можем поговорить здесь?
– Нет, при Джои – нет.
Она вдруг почувствовала, что вся дрожит. Ее удивила и одновременно напугала его решимость идти напролом.
– Хорошо, – сказала она, – я только накину пиджак.
Она открыла дверцу шкафа с одеждой и крикнула в гостиную:
– Джои, пришел Кристофер. Я выйду к нему, нам надо поговорить.
Джои перевернулся на левый бок, лицом к спинке дивана, и пробормотал что-то нечленораздельное.
На улице она прошла за Кристофером к его машине. Он открыл дверцу и подождал, пока она сядет. В машине было тепло – работал обогреватель. Их сиденья разделяла баррикада из всевозможных механизмов и аппаратуры. Левым коленом Ли уперлась в ствол винтовки. На приборной доске мигало красными лампочками радио, рядом был вмонтирован громкоговоритель. За водительским креслом спрятался деревянный ящичек, в котором стояли чашки и валялись какие-то блокноты. Задний и передний салоны разделяла стеклянная перегородка со стальной сеткой.
Кристофер сел в машину и захлопнул дверцу. Радио беспрерывно трещало, и сквозь этот шум время от времени прорывался голос диспетчера. Он протянул руку и убавил звук, потом снял фуражку и пристроил ее за громкоговорителем. Не убирая левой руки с руля, он обернулся к Ли.
После неловкой затянувшейся паузы оба они заговорили разом.
– Эти последние недели… – начал он.
– Мне очень жаль, что… – вступила она.
И обе фразы повисли в воздухе недосказанными.
Ли закончила первой:
– Мне очень жаль, что так получилось с приглашением.
– Я не об этом. Я прекрасно понимаю, почему вы не позвонили мне.
– Я повела себя как эгоистка. Извини.
– Извинения приняты. А теперь позвольте мне сказать то, ради чего я сейчас здесь.
Он откинулся на спинку сиденья, глядя прямо перед собой на дверь гаража, которая наконец-то была заперта.
– Эти последние недели были кошмаром. Мне не понравилось, как мы расстались. Я чувствовал себя несчастным, а вы?
– Одинокой. – Она тоже смотрела прямо перед собой.
Он повернул голову: мерцавшие на приборной доске лампочки отбрасывали тусклые блики на ее профиль. Красная сигнальная лампа радиоприемника подкрашивала кончики ее ресниц, щеки. Рот выделялся кроваво-красным зловещим контуром.
– Я знаю все доводы, почему нам не следует видеться. Но, чем больше я о них думаю, тем менее значительными кажутся они мне. Все дело в том, что я хочу видеть вас снова и снова, но я хочу, чтобы вы знали: я появляюсь здесь не для того, чтобы раздобыть лазанью или чтобы меня пожалели, и уж тем более не для того, чтобы занять место вашего сына. Я хочу, чтобы мы были вместе и между нами ничего не стояло. Сейчас у меня дежурство в разгаре, так что времени в обрез. Мой следующий свободный вечер – в воскресенье. Вы пойдете со мной в кино?
– А что я скажу Джои?
– Скажите правду.
– О, Кристофер, я не могу этого сделать.
– Почему?
– Ты знаешь почему.
– Но летом вы же с радостью рассказывали ему о том, как мы гуляли, купались, катались на чертовом колесе.
– Это совсем другое: тогда он почти все время был с нами.
– Нет, все зависит от того, как вы воспримете это, но не он. Если вы скажете, что идете со мной, он не станет возражать. Вам нужно сделать лишь одну простую вещь: сказать правду.
– Я боюсь, – сказала она.
Он раздраженно фыркнул, уперся локтем в боковое стекло, пощипывая нижнюю губу, уставился в окно.
– Да, боюсь! – воскликнула она, словно оправдываясь.
Он повернул голову и в упор посмотрел на нее.
– Да, это так страшно – пойти в кино. – Тон его стал еще более настойчивым. – Не надо ничего выдумывать и усложнять. Просто скажите ему: «Мы с Крисом идем в кино. Увидимся позже». И все. Потом выйдете ко мне.
Она на какое-то мгновение задумалась и, к своему удивлению, согласилась:
– Хорошо.
Ее ответ, казалось, удивил и его. Несколько растерявшись, он спросил:
– В самом деле?
– Да.
Он потянулся к радиоприемнику и усилил звук, хотя она и не расслышала позывных «Браво», служащих сигналом для полицейских Аноки.
– …автомобиль движется в северном направлении по Мэйн-стрит.
Он взял с приборной доски микрофон и сказал:
– Сорок первый сигнал принял. Вы уточнили, по какой именно улице он едет – Уэст-Мэйн или Ист-Мэйн?
– Ист-Мэйн.
– Десять ноль-четыре, – подтвердил он диспетчеру время приема сигнала и сказал, обращаясь к Ли:
– Мне надо ехать.
Она открыла дверь, и в салоне зажегся свет.
– До встречи в воскресенье.
– Я позвоню.
– О'кей. – И она вышла из машины.
– Эй, Ли?
Она наклонилась и заглянула в салон.
– Пирог был хорош. Я съел его только что во время передышки.
Она улыбнулась и хлопнула дверцей.
В воскресенье вечером особых проблем не возникло. Дженис еще днем уехала к себе в общежитие; Джои, послонявшись по дому, позвонил Денни Уитману и потом объявил:
– Я хочу съездить к Денни поиграть в видеоигры. Ты не могла бы меня отвезти?
– Конечно, – сказала она, в глубине души радуясь тому, что не придется оправдываться перед сыном за тщательные приготовления к свиданию.
Наконец, оказавшись в полном одиночестве, она вдруг разволновалась: что надеть, как причесаться, стоит ли подушиться. Видит Бог, она впервые за двадцать шесть лет собиралась на свидание. Она была в ужасе!
Она надела голубые джинсы (словно пытаясь снизить значимость события), пуловер, нанесла на лицо немного тона – так, как если бы шла на работу, с духами тоже не переусердствовала. А что делать с волосами? Она провела по ним щеткой, подумав о красивой копне Дженис и вновь удивляясь тому, как это молодой человек смог предпочесть ее дочери.
Он приехал в назначенное время, и она поспешила к двери, испытывая странное волнение, чуть раскрасневшись от нахлынувших эмоций, в который раз спрашивая себя, что же она делает.
Он был в джинсах и красной пуховой куртке. Держался он гораздо спокойнее и увереннее, чем она.
– Привет, – сказал он, переступая порог и закрывая за собой дверь. – Уже готовы?
– Если ты не возражаешь, я бы хотела позвонить Джои.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
В девять пятнадцать раздался звонок в дверь.
Ли бросила взгляд на Джои, который распластался на диване, и обнаружила, что он сладко спит.
Она встала с кресла и пошла к двери.
На пороге стоял Кристофер в форме, его патрульная машина была оставлена у обочины – двигатель работал, и фары оставались включенными.
Она открыла дверь, и он придержал ее рукой. Ли стояла перед ним в спортивном костюме и тапочках.
– Я хочу поговорить с вами, – сказал он. Ни тени улыбки на лице, ни вкрадчивости в голосе, лишь сухая констатация факта. – Не могли бы вы на минутку пройти к моей машине?
– Джои дома.
– Скажите ему, куда идете, и выйдите, пожалуйста.
– Разве мы не можем поговорить здесь?
– Нет, при Джои – нет.
Она вдруг почувствовала, что вся дрожит. Ее удивила и одновременно напугала его решимость идти напролом.
– Хорошо, – сказала она, – я только накину пиджак.
Она открыла дверцу шкафа с одеждой и крикнула в гостиную:
– Джои, пришел Кристофер. Я выйду к нему, нам надо поговорить.
Джои перевернулся на левый бок, лицом к спинке дивана, и пробормотал что-то нечленораздельное.
На улице она прошла за Кристофером к его машине. Он открыл дверцу и подождал, пока она сядет. В машине было тепло – работал обогреватель. Их сиденья разделяла баррикада из всевозможных механизмов и аппаратуры. Левым коленом Ли уперлась в ствол винтовки. На приборной доске мигало красными лампочками радио, рядом был вмонтирован громкоговоритель. За водительским креслом спрятался деревянный ящичек, в котором стояли чашки и валялись какие-то блокноты. Задний и передний салоны разделяла стеклянная перегородка со стальной сеткой.
Кристофер сел в машину и захлопнул дверцу. Радио беспрерывно трещало, и сквозь этот шум время от времени прорывался голос диспетчера. Он протянул руку и убавил звук, потом снял фуражку и пристроил ее за громкоговорителем. Не убирая левой руки с руля, он обернулся к Ли.
После неловкой затянувшейся паузы оба они заговорили разом.
– Эти последние недели… – начал он.
– Мне очень жаль, что… – вступила она.
И обе фразы повисли в воздухе недосказанными.
Ли закончила первой:
– Мне очень жаль, что так получилось с приглашением.
– Я не об этом. Я прекрасно понимаю, почему вы не позвонили мне.
– Я повела себя как эгоистка. Извини.
– Извинения приняты. А теперь позвольте мне сказать то, ради чего я сейчас здесь.
Он откинулся на спинку сиденья, глядя прямо перед собой на дверь гаража, которая наконец-то была заперта.
– Эти последние недели были кошмаром. Мне не понравилось, как мы расстались. Я чувствовал себя несчастным, а вы?
– Одинокой. – Она тоже смотрела прямо перед собой.
Он повернул голову: мерцавшие на приборной доске лампочки отбрасывали тусклые блики на ее профиль. Красная сигнальная лампа радиоприемника подкрашивала кончики ее ресниц, щеки. Рот выделялся кроваво-красным зловещим контуром.
– Я знаю все доводы, почему нам не следует видеться. Но, чем больше я о них думаю, тем менее значительными кажутся они мне. Все дело в том, что я хочу видеть вас снова и снова, но я хочу, чтобы вы знали: я появляюсь здесь не для того, чтобы раздобыть лазанью или чтобы меня пожалели, и уж тем более не для того, чтобы занять место вашего сына. Я хочу, чтобы мы были вместе и между нами ничего не стояло. Сейчас у меня дежурство в разгаре, так что времени в обрез. Мой следующий свободный вечер – в воскресенье. Вы пойдете со мной в кино?
– А что я скажу Джои?
– Скажите правду.
– О, Кристофер, я не могу этого сделать.
– Почему?
– Ты знаешь почему.
– Но летом вы же с радостью рассказывали ему о том, как мы гуляли, купались, катались на чертовом колесе.
– Это совсем другое: тогда он почти все время был с нами.
– Нет, все зависит от того, как вы воспримете это, но не он. Если вы скажете, что идете со мной, он не станет возражать. Вам нужно сделать лишь одну простую вещь: сказать правду.
– Я боюсь, – сказала она.
Он раздраженно фыркнул, уперся локтем в боковое стекло, пощипывая нижнюю губу, уставился в окно.
– Да, боюсь! – воскликнула она, словно оправдываясь.
Он повернул голову и в упор посмотрел на нее.
– Да, это так страшно – пойти в кино. – Тон его стал еще более настойчивым. – Не надо ничего выдумывать и усложнять. Просто скажите ему: «Мы с Крисом идем в кино. Увидимся позже». И все. Потом выйдете ко мне.
Она на какое-то мгновение задумалась и, к своему удивлению, согласилась:
– Хорошо.
Ее ответ, казалось, удивил и его. Несколько растерявшись, он спросил:
– В самом деле?
– Да.
Он потянулся к радиоприемнику и усилил звук, хотя она и не расслышала позывных «Браво», служащих сигналом для полицейских Аноки.
– …автомобиль движется в северном направлении по Мэйн-стрит.
Он взял с приборной доски микрофон и сказал:
– Сорок первый сигнал принял. Вы уточнили, по какой именно улице он едет – Уэст-Мэйн или Ист-Мэйн?
– Ист-Мэйн.
– Десять ноль-четыре, – подтвердил он диспетчеру время приема сигнала и сказал, обращаясь к Ли:
– Мне надо ехать.
Она открыла дверь, и в салоне зажегся свет.
– До встречи в воскресенье.
– Я позвоню.
– О'кей. – И она вышла из машины.
– Эй, Ли?
Она наклонилась и заглянула в салон.
– Пирог был хорош. Я съел его только что во время передышки.
Она улыбнулась и хлопнула дверцей.
В воскресенье вечером особых проблем не возникло. Дженис еще днем уехала к себе в общежитие; Джои, послонявшись по дому, позвонил Денни Уитману и потом объявил:
– Я хочу съездить к Денни поиграть в видеоигры. Ты не могла бы меня отвезти?
– Конечно, – сказала она, в глубине души радуясь тому, что не придется оправдываться перед сыном за тщательные приготовления к свиданию.
Наконец, оказавшись в полном одиночестве, она вдруг разволновалась: что надеть, как причесаться, стоит ли подушиться. Видит Бог, она впервые за двадцать шесть лет собиралась на свидание. Она была в ужасе!
Она надела голубые джинсы (словно пытаясь снизить значимость события), пуловер, нанесла на лицо немного тона – так, как если бы шла на работу, с духами тоже не переусердствовала. А что делать с волосами? Она провела по ним щеткой, подумав о красивой копне Дженис и вновь удивляясь тому, как это молодой человек смог предпочесть ее дочери.
Он приехал в назначенное время, и она поспешила к двери, испытывая странное волнение, чуть раскрасневшись от нахлынувших эмоций, в который раз спрашивая себя, что же она делает.
Он был в джинсах и красной пуховой куртке. Держался он гораздо спокойнее и увереннее, чем она.
– Привет, – сказал он, переступая порог и закрывая за собой дверь. – Уже готовы?
– Если ты не возражаешь, я бы хотела позвонить Джои.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109