7
Фургон медленно скрипел; солнце, обжигающее раскаленными лучами,
клонилось к западу. Сзади среди ящиков храпел ганелон. Я искренне ему
завидовал, потому что третий день не знал ни сна, ни отдыха.
Мы проехали около пятнадцати миль, двигаясь к северо-востоку от
авалона. Дойль не выполнил моего заказа полностью, и пришлось нам с
ганелоном уговорить его закрыть лавку и лично проследить за скорейшим
выпуском продукции. Это отняло у нас несколько бесценных часов. Тогда я
был слишком взвинчен, чтобы спать, а сейчас не мог отдохнуть потому, что
мы начали свой путь по отражениям.
Превозмогая усталость, я поменял день на вечер и закрыл солнце
легкими облачками. Мы ехали по сухой глинистой дороге с глубокой колеей.
Глина была уродливого желтого цвета, и комки ее, разбиваясь, трещали под
колесами. По обеим сторонам дороги росли невысокие извилистые деревья с
толстыми мохнатыми стволами и жухлая Коричневая трава.
Я щедро заплатил дойлю за порошок и купил у него браслет с условием,
что он будет доставлен даре на следующий день. Алмазы лежали в моем
кошельке, пристегнутом к поясу рядом с грейсвандир. Чемпион и огнедышащий
шли неторопливым уверенным шагом. Я был на пути к достижению своей цели.
Интересно, вернулся ли бенедикт домой? Долго ли он будет в неведении
по поводу того, куда я пропал? Опасность еще не миновала. Я оставлял
отчетливый след, по которому бенедикт мог идти с закрытыми глазами. К
сожалению, у меня не было другого выхода. На лошадях, запряженных в
фургон, быстро не поедешь, да и сам я был не в том состоянии, чтобы гнать,
как на скачках. Прекрасно понимая, что усталость притупила мои чувства, я
управлял отражениями медленно и тщательно. Мне очень хотелось надеяться,
что постепенно я воздвигну между собой и бенедиктом барьер из отражений и
расстояния, который он не сможет преодолеть.
Через две мили я вновь поменял вечер на полдень - темнота меня не
устраивала. Жара стояла невыносимая, хоть я и оставил солнце за облаками.
Затем мне удалось разыскать небольшой ветерок, от которого веяло
прохладой. Правда, он не мог принести за собой дождь, но мне уже было все
равно. Не до жиру, быть бы живу.
Голова моя клонилась на грудь, глаза закрывались сами собой. Меня так
и подмывало разбудить ганелона, передать ему вожжи и завалиться спать. Но
я удержался от соблазна. Пока что мы были слишком близко от авалона не
только по расстоянию, но и по отражениям.
Я мечтал выбраться на хорошую дорогу. Меня тошнило при одном виде
омерзительной желтой глины. Надо было следить за облаками, держать курс
строго на...
Я вздрогнул, протер глаза и сделал несколько глубоких вдохов. В
голове у меня все перепуталось. Размеренный стук копыт, монотонное
поскрипывание фургона действовали как наркотик, а от тряски и покачивания
я давно перестал ощущать свое тело. Один раз поводья выскользнули из моих
рук, но, к счастью, лошади были опытные и знали, что от них требуется.
Преодолев легкий подъем, мы покатили вниз. Время вновь приближалось к
полудню, небо покрылось грозовыми тучами. Я попытался разогнать их -
сильный ливень превратил бы глину в грязное месиво - и через несколько
миль и крутых поворотов мне это отчасти удалось. Я оставил небо в покое и
сконцентрировался на дороге.
Мы подъехали к полуразвалившемуся мосту через реку с высохшим руслом.
На другом ее берегу дорога была не такой желтой. По мере нашего
продвижения она становилась шире, тверже, на ней исчезали ухабы и на
обочинах появилась зеленая трава.
Затем пошел дождь.
Я боролся с ним, как мог, стараясь оставить и удобную дорогу и
зеленую травку в неприкосновенности. Голова у меня разболелась не на
шутку, но через четверть мили дождь прекратился, и показалось солнышко.
Солнышко...
Мы продолжали скрипеть, спускаясь в тенистую долину мимо высоких
красивых деревьев. Еще один мост. Я клевал носом все чаще и на всякий
случай намотал поводья на руку. Машинально, почти не думая, я что-то
менял, выбирал направление...
Справа от меня в лесу птицы радостно оповестили мир о том, что
наступило утро. Воздух был свеж и прохладен. Капли росы на листьях
сверкали в лучах восходящего солнца...
Но мое тело обмануть не удалось, и я с облегчением вздохнул, услышав,
как ганелон заворочался и сердито выругался. Если б он не проснулся, мне
пришлось бы разбудить его.
Что ж, будем надеяться, мы ушли достаточно далеко. Я натянул поводья,
поставил фургон на тормоз - мы находились на пологом склоне холма - и
достал бутылку с водой.
- Эй! - воскликнул ганелон, появляясь из-за ящиков. - оставьте и мне
глоточек!
Я протянул бутылку.
- Заменишь меня. Я должен отдохнуть.
Он булькал с полминуты и, оторвавшись от горлышка, крякнул от
удовольствия.
- Сейчас. Вот только отлучусь на минутку. Терпеть нету сил.
Он спрыгнул на дорогу, отошел на обочину, а я лег на его место,
вытянулся и положил под голову плащ.
Через несколько секунд я услышал, как он карабкается на козлы. Фургон
качнуло. Ганелон отпустил тормоз, прищелкнул языком, встряхнул вожжами.
- Уже утро? - громко спросил он.
- Да.
- Господи! Значит, я дрых весь день и всю ночь!
Я усмехнулся.
- Нет. Ты находишься на другом отражении и спал всего шесть-семь
часов.
- Не понимаю. Ну да ладно, поверю вам на слово. Где мы находимся?
- Милях в двадцати к северо-востоку от авалона и в двенадцати от дома
бенедикта. Это по расстоянию. Но мы поменяли несколько отражений.
- Что мне делать?
- Поезжай по дороге, никуда не сворачивая. Нам необходимо уехать как
можно дальше.
- Бенедикт может нас догнать?
- Думаю, да. По крайней мере, я боюсь делать привал, хотя лошадям
надо отдохнуть.
- Когда вас разбудить?
- Никогда.
Ганелон замолчал, а я улегся поудобнее и стал вспоминать дару. Я
вспоминал ее весь день.
То, что произошло между нами, не входило в мои планы и было для меня
полной неожиданностью. Я даже не думал о ней как о женщине, пока она не
очутилась в моих объятиях и не доказала, что является ею. Мгновением позже
включились нервы моего спинного мозга, отключая разум и приводя жизнь к ее
основе, - так, по крайней мере, сказал бы мой друг фрейд. Я не мог грешить
на то, что был пьян: во-первых, выпил я немного, а во-вторых, алкоголь на
меня почти не действует. К тому же зачем упрекать себя? Затем, что я
чувствовал себя виноватым. Не потому, что мы были дальними родственниками.
И не потому, что я воспользовался ее неопытностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51