А она будет прогуливаться барышней… Ну, может малость пособит… Лондон я не очень хорошо знаю, а вдвоем ни за что не заплутаем. Да одно ее чудесное имя, Вирджиния, чего стоит!.. Все время буду звать ее по имени, чтобы ни на вершок не отходила, чтобы слушалась с полуслова… Нет, лучше мне слушаться ее! С радостью, с восторгом буду исполнять все ее приказы… в ту же секунду. Никогда больше не стану вредничать. Мой ангел-хранитель! Отрада моя! Душа моя!.. Но что-то она замешкалась… все не спускалась и не спускалась. Не догадывалась о нашей гонке, сколько нам с ней предстояло колесить на своих двоих. Но Вот, наконец… ее голос, ее легкие шаги. Вот она сама, моя чудная, моя ненаглядная! Сияние, чары и улыбка делают ее еще более прелестной, милой и радостной, чем в тот вечер… Какой? Вчерашний? Чем в то утро? Не знаю. Она ослепляет ценя… В глазах все меркнет и вспыхивает вдруг. Как я рад ее взгляду! Как люблю ее! Но она смеется, смеется… Все во мне застывает. Гляжу на нее. Жизнь остановилась. Издевается надо мной?.. Нет, смеется, потому что смех разбирает. Жизнь воскресает во мне! Я умираю по десять раз за секунду… Какое счастье! Я плыву! Я на небесах!
– Фердинанд! Фердинанд!
Иду, ангельский голос, иду! Вот он я! Уношусь в грезу.
– Пошли, Фердинанд!
Низвергаюсь с небес… Где опять была моя голова?.. Это же с лестницы!.. Малышка зовет, вот и все… Мои заботы, мои треволнения? Они кишат, ворочаются в голове, хватают за горло, душат… Их тьмы там, огромный клубок змей. Они вяжут мне руки… стискивают меня… не отпускают из дому… Заботы разрывают мою голову… Кино, вспышка! И я вижу… вижу разное!.. Только не двигаться… С рельсов поднимается Сороконожка… Я, вроде, говорил, что ждал такого оборота… Мерзкий канатоходец! Прикинулся кашицей… Готовит мне новую подлость… Нарочно кинулся, чтобы подловить меня… Вот и славно, что кашица. Гнусность гнусностью и останется! Я и сам сплошь из кашицы… и вся куча дряни, наполняющая мое «я», свирепо грызет внутри головы… Какая мерзость! Заливает всю насыпь! Чтобы в таком вот виде я целовал ее? Да я себе все лицо измажу! Это уже черт знает что! А эта тварь приближается… Все пальцы у меня липкие. Я показываю их Вирджинии, которая смотрит на меня с лестницы. Бедные мои пальцы! На какие только пакости не способна эта гадина… Она глядит на меня, да-да!.. И, как всегда, смеется. Не у нее же липкие пальцы… Да там и все остальные, только малышка не видит их… а они рядом… Смеется, как дурочка, забавно смотреть на мое лицо… но у меня есть причины корчить рожи… Но Нельсона она не знает. Он мелькнул, как молния одним прыжком перемахнул через семь ступеней… Нужно бежать за ним, но есть еще и другие, все другие. Узнаю их – голова у меня ясная. Среди них – невероятно жестокие личности! Ван Клабен больше не кашляет, вид решительный, прямо тигр! Он меня живьем располосует надвое. Вот так удар! Это происходит прямо за спиной Вирджинии… Я крикнул «хуа!» и схватился с ним… Похоже, как было с Гоа, только теперь дьявол – этот молодчик… Он кашляет мне в живот, чихает в меня, выворачивает кишки изнутри… Как только появился Сороконожка, у меня возникли предчувствия… А в ушах – Боро… гремит его пианино!.. Он играет… в восемнадцать рук… Жар у меня сильный, точно-точно… Хуже всего, что я закоченел стоя… Лечь мне ни за что не удалось бы, приходится торчать столбом и чувствовать… Смейся, смейся, плутовочка! Знала бы ты, что я слышу: разбитые клавиши играют «Отвагу», «Вальс Роз»… Сейчас спою. Делаю огромное усилие – не могу! Задыхаюсь, ноги дрожат, в глазах темнеет… Надо подавать кому-то знаки… Совсем ничего не вижу… Вирджиния, нежная моя Вирджиния! Знаю, она здесь… Обессилев, я валюсь, заставляю себя сесть. Лишь бы она не пропала… Голова закружилась, дурнота, в глазах вспыхивают искры. Крепко-накрепко смыкаю веки… Что-то все-таки вижу, красное на белом… Вставший на стременах полковник де Антре… Восторгаюсь всем сердцем, моим собственным сердцем… Меня так трясет от волнения, что приходится крепко держаться за стул… Снова вокруг война, и вот я – натиск и сила! Не раскисать! Он тоже герой!.. Лучше попробую лежа… Сползаю со стула, растягиваюсь на полу и все-таки скачу рысью. Снова вижу в огне сражения моего полковника, дорогого моего командующего корпусом. Прямой, как струна, на своем коне, он летит, вздымая шашку. Я часто моргаю, из глаз текут слезы. Я плачу, корчусь на полу от такой красоты, кричу вместе с ним «Сердца, воспряньте!» Узнаю его голос… Воевода стальных эскадронов… Катятся лавиной… Я весь в мыле. Грызу ковер, закусив удила. Неудержимый натиск бригад… Но настало время провалов… вся орда ухнула под землю… Стараюсь приподняться… Куда подевался двенадцатый эскадрон?.. Эти все из Фландрии, без конца и края. Куда же пропали товарищи? Где бьются теперь? В какое еще яростное сражение вступили? Может быть, они нашли мою руку? А расстрелянный Рауль, а все другие? Ничего не знаю… Лежу долу… Малышка, наверное, уже ушла… Меня больше тревожит Сороконожка – от него можно ждать самого подлого коварства… самого низкого вероломства. Ему ничего не стоит прикончить меня лежащего. Откуда он теперь выскочит со своим зловредством?.. Этот поганый пистолет не дает мне покоя. Жаль, не отшил его тогда покрепче!.. Трудно дается воспоминание… Ничего не могу сообразить… Это она ослепила меня… Этот ребенок наводит на меня морок… Смущает, будоражит мне душу, разум… все!.. И я сознаю, что лежу на полу, что в голове у меня шумит. Слышу ангелов, звук их труб!.. Их серебряных труб… Легкое головокружение – и я вижу звезды, вижу Сатурн, вижу Млечные Пути де Перейра, вижу мою божественную Вирджинию среди созвездий… Кругом нее звезды, звезды… здесь, на лестнице… Я уже рычу и пускаю слюни… Хоть ори от счастья… Ох, как же я рад!.. Но тут меня снова начинает раздирать… Я разом просыпаюсь. Боль снова вгрызается в меня. Сон кончился, вернулся кошмар. Боль пронзает меня отовсюду, точно мчащиеся со всех сторон поезда… Уши лопаются от их свистов… Они гремят в голове… Засранство, едри твою! Ничего больше не хочу знать!.. Я покачнулся, ухватился покрепче за перила… Снова слепящая вспышка… А, Вирджиния! Она здесь! Здесь моя миленькая! Нет, я не спятил: целехонькая и улыбающаяся! И не думала помирать! Меня просто трясет от радости. А перепугался-то, напереживался из-за какой-то ерундовины! Ну же, веселей, чертушка! В путь! Придется снова завоевывать уважение… Она тоже немного испугалась… Со мной приключился пустяковый обморок… Вероятно, я слишком впечатлителен… Но главная причина – это голова… Объясняю ей в нескольких словах… А здорово я спотыкаюсь в английском. Такое пережить, такого натерпеться – это не проходит бесследно. Война – это вам не понюшка табаку… Что только не вспоминается… Ну, в путь, вострушка!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204
– Фердинанд! Фердинанд!
Иду, ангельский голос, иду! Вот он я! Уношусь в грезу.
– Пошли, Фердинанд!
Низвергаюсь с небес… Где опять была моя голова?.. Это же с лестницы!.. Малышка зовет, вот и все… Мои заботы, мои треволнения? Они кишат, ворочаются в голове, хватают за горло, душат… Их тьмы там, огромный клубок змей. Они вяжут мне руки… стискивают меня… не отпускают из дому… Заботы разрывают мою голову… Кино, вспышка! И я вижу… вижу разное!.. Только не двигаться… С рельсов поднимается Сороконожка… Я, вроде, говорил, что ждал такого оборота… Мерзкий канатоходец! Прикинулся кашицей… Готовит мне новую подлость… Нарочно кинулся, чтобы подловить меня… Вот и славно, что кашица. Гнусность гнусностью и останется! Я и сам сплошь из кашицы… и вся куча дряни, наполняющая мое «я», свирепо грызет внутри головы… Какая мерзость! Заливает всю насыпь! Чтобы в таком вот виде я целовал ее? Да я себе все лицо измажу! Это уже черт знает что! А эта тварь приближается… Все пальцы у меня липкие. Я показываю их Вирджинии, которая смотрит на меня с лестницы. Бедные мои пальцы! На какие только пакости не способна эта гадина… Она глядит на меня, да-да!.. И, как всегда, смеется. Не у нее же липкие пальцы… Да там и все остальные, только малышка не видит их… а они рядом… Смеется, как дурочка, забавно смотреть на мое лицо… но у меня есть причины корчить рожи… Но Нельсона она не знает. Он мелькнул, как молния одним прыжком перемахнул через семь ступеней… Нужно бежать за ним, но есть еще и другие, все другие. Узнаю их – голова у меня ясная. Среди них – невероятно жестокие личности! Ван Клабен больше не кашляет, вид решительный, прямо тигр! Он меня живьем располосует надвое. Вот так удар! Это происходит прямо за спиной Вирджинии… Я крикнул «хуа!» и схватился с ним… Похоже, как было с Гоа, только теперь дьявол – этот молодчик… Он кашляет мне в живот, чихает в меня, выворачивает кишки изнутри… Как только появился Сороконожка, у меня возникли предчувствия… А в ушах – Боро… гремит его пианино!.. Он играет… в восемнадцать рук… Жар у меня сильный, точно-точно… Хуже всего, что я закоченел стоя… Лечь мне ни за что не удалось бы, приходится торчать столбом и чувствовать… Смейся, смейся, плутовочка! Знала бы ты, что я слышу: разбитые клавиши играют «Отвагу», «Вальс Роз»… Сейчас спою. Делаю огромное усилие – не могу! Задыхаюсь, ноги дрожат, в глазах темнеет… Надо подавать кому-то знаки… Совсем ничего не вижу… Вирджиния, нежная моя Вирджиния! Знаю, она здесь… Обессилев, я валюсь, заставляю себя сесть. Лишь бы она не пропала… Голова закружилась, дурнота, в глазах вспыхивают искры. Крепко-накрепко смыкаю веки… Что-то все-таки вижу, красное на белом… Вставший на стременах полковник де Антре… Восторгаюсь всем сердцем, моим собственным сердцем… Меня так трясет от волнения, что приходится крепко держаться за стул… Снова вокруг война, и вот я – натиск и сила! Не раскисать! Он тоже герой!.. Лучше попробую лежа… Сползаю со стула, растягиваюсь на полу и все-таки скачу рысью. Снова вижу в огне сражения моего полковника, дорогого моего командующего корпусом. Прямой, как струна, на своем коне, он летит, вздымая шашку. Я часто моргаю, из глаз текут слезы. Я плачу, корчусь на полу от такой красоты, кричу вместе с ним «Сердца, воспряньте!» Узнаю его голос… Воевода стальных эскадронов… Катятся лавиной… Я весь в мыле. Грызу ковер, закусив удила. Неудержимый натиск бригад… Но настало время провалов… вся орда ухнула под землю… Стараюсь приподняться… Куда подевался двенадцатый эскадрон?.. Эти все из Фландрии, без конца и края. Куда же пропали товарищи? Где бьются теперь? В какое еще яростное сражение вступили? Может быть, они нашли мою руку? А расстрелянный Рауль, а все другие? Ничего не знаю… Лежу долу… Малышка, наверное, уже ушла… Меня больше тревожит Сороконожка – от него можно ждать самого подлого коварства… самого низкого вероломства. Ему ничего не стоит прикончить меня лежащего. Откуда он теперь выскочит со своим зловредством?.. Этот поганый пистолет не дает мне покоя. Жаль, не отшил его тогда покрепче!.. Трудно дается воспоминание… Ничего не могу сообразить… Это она ослепила меня… Этот ребенок наводит на меня морок… Смущает, будоражит мне душу, разум… все!.. И я сознаю, что лежу на полу, что в голове у меня шумит. Слышу ангелов, звук их труб!.. Их серебряных труб… Легкое головокружение – и я вижу звезды, вижу Сатурн, вижу Млечные Пути де Перейра, вижу мою божественную Вирджинию среди созвездий… Кругом нее звезды, звезды… здесь, на лестнице… Я уже рычу и пускаю слюни… Хоть ори от счастья… Ох, как же я рад!.. Но тут меня снова начинает раздирать… Я разом просыпаюсь. Боль снова вгрызается в меня. Сон кончился, вернулся кошмар. Боль пронзает меня отовсюду, точно мчащиеся со всех сторон поезда… Уши лопаются от их свистов… Они гремят в голове… Засранство, едри твою! Ничего больше не хочу знать!.. Я покачнулся, ухватился покрепче за перила… Снова слепящая вспышка… А, Вирджиния! Она здесь! Здесь моя миленькая! Нет, я не спятил: целехонькая и улыбающаяся! И не думала помирать! Меня просто трясет от радости. А перепугался-то, напереживался из-за какой-то ерундовины! Ну же, веселей, чертушка! В путь! Придется снова завоевывать уважение… Она тоже немного испугалась… Со мной приключился пустяковый обморок… Вероятно, я слишком впечатлителен… Но главная причина – это голова… Объясняю ей в нескольких словах… А здорово я спотыкаюсь в английском. Такое пережить, такого натерпеться – это не проходит бесследно. Война – это вам не понюшка табаку… Что только не вспоминается… Ну, в путь, вострушка!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204