Ринулись, сметая все! Не зря свистел тот фараон!..
Они набрасываются на вереницу пляшущих сарабанду, вклиниваются в толпу, сокрушая любителей джиги кулаками, сшибают с ног, раскидывают кружащихся в хороводе, наступают на поверженных, попирают, топчут их. Истошные вопли, судорожные всхлипывания опрокинутых наземь, звук ударов по стукающимся друг о друга, трескающимся головам, кровь течет ручьями… И тут вперед кидается второй отряд полисменов. Успеваю увернуться, не смогли они сгрести меня!.. Пустился наутек, не растерялся!.. Буйволы в накидках молотят без разбора. Я спохватился: а как же Состен? Не брошу же я его околевать здесь!.. О, черт!.. Час от часу не легче!.. Тащить его умирающего домой? А что я скажу?.. Озираюсь, зову, бегаю перед потоком замерших автомобилей и наконец обнаруживаю его распростертого на тротуаре – два гиганта осыпают его ударами, бьют смертным боем, один дубинкой, другой пинает сапогами.
– There! There! – заорал я, тыча рукой в противоположную сторону улицы, как если бы там происходило нечто чрезвычайное… «Fire! Fire!» – подначиваю я их. Мне удалось-таки отвлечь внимание этих быков… Ворча, они удаляются в том направлении, куда я указывал.
– Ой-ей-ей, Учитель, что с вашей головой! – обращаюсь я к Состену. – Да вы помрете!.. Кровищи-то сколько!..
Он порывисто дышит, валяясь в сточной канаве. С головы стекает кровь… Срываю с него изодранное платье – совсем будет некстати, если его узнают… Побоище продолжается повсюду, страсти по-прежнему накалены. Фараоны свирепо работают дубинками напротив «Лайонз». Есть возможность испариться. Пытаюсь поднять Состена, поставить его на ноги.
Его изрядно отделали: глаза заплыли, нос так распух, что на нем нашлось бы место для трех, даже четырех ноздрей, и отовсюду течет кровь.
Крепко досталось ему.
– Не везет вам, дорогой Учитель! Что-то не подействовала Мощь!..
В эту минуту началась паника, толпа отшвырнула, сдавила, потащила нас. В данной ситуации весьма кстати, ведь сам по себе Состен не удержался бы на ногах. Рот его полон кровавой каши, волос, выбитых зубов, пенящейся слюны…
Мало-помалу он выплевывает все это на окружающих, но никто ничего не замечает. Он пытается что-то сказать, но у него начинается рвота – облил меня шоколадной жижей. Его отбрасывает в сторону… Догоняю. В невообразимой суматохе ему удается все же вымолвить:
– Неужели не подействовало?
Похоже, он в недоумении.
– Вы простудитесь, – бросаю ему в ответ.
Толпа тащит и тащит нас, валом валит в сторону Шафтсбери. Подвигаемся порывисто, толчками – то сдавит так, что нечем дышать, то переводим дух… От натиска хрустят кости, со всех сторон мне в ребра упираются чужие мослы… Припечатало к фасаду лавки. Передо мной маячит Состенова физия. Из носа у него течет кровь. Он еще легче меня, и толпа несет его, точно щепку… По счастью, стоит более или менее приличная погода, ведь на нем только сорочка да брюки, мокрые насквозь, извоженные, вывалянные в сточной канаве…
В конце концов мы выбрались из этого столпотворения… Продолжая вопить, люди все бегут мимо нас. Мы притуливаемся в сторонке, за небольшим выступом, образованным входной дверью какого-то дома. Состен уже способен стоять без поддержки, несколько приободрился, но лицо залито кровью, течет даже из ушей.
– Может, выпьем?
Не хватало только, чтобы он напился!..
– Нет уж!.. – отвечаю. – Едем домой!
Садимся в 114-й. Через Марбл-Арч ехать недалеко… В голове у меня мелькнуло, что на Пикадилли еще продолжается, наверное, побоище, как, впрочем, и бунт, и пляска…
– Ну и кашу вы заварили, Учитель!
Чтобы он не подумал, что у меня плохо со зрением…
Он отмалчивался, подтирал нос… А в общем, что тут говорить?.. Главное, скоро будем дома. Мне не терпелось свидеться с Вирджинией, узнать, как дела. Пока Состен, сидя на империале автобуса, очищал себе ноздри, зажимал пальцами нос, чтобы прекратилось кровотечение, я вновь завел разговор об обстоятельствах скандала, о его неосторожных поступках, об опасности, которой он подверг себя, упомянув и о том, что спас ему жизнь… вырвал его из лап обезумевших от крови полисменов…
Он вспыхнул, в оскорбительных выражениях заявил, что вина целиком на мне, что из-за меня улетели прочь Духи и Гоа… прежде всего из-за моей трусости… что я палец о палец не ударил, в самые драматические минуты побоялся стукнуть хотя бы разок вилкой… Где вилка?.. Где блюдечко?.. Он просто слов не находит!.. Это просто позор!..
Не мог он простить мне, что я не стучал. А кто его от смерти спас? Это что, не в счет?..
У него обильно кровоточила нюхалка, расквашенные глазницы – текло отовсюду, рот полон крови, он отхаркивал кровяные сгустки, брызгая на соседей, пиджак спереди был весь красный…
– Приехали, сходим! – бросаю ему.
В самом деле, почти рядом. Прошлись пешочком. Вот и дом. У Состена по-прежнему кровоточит нос. Нежелательно, чтобы нас видели. Идем по малой аллее через сад, прямо к кухонным дверям…
Нам улыбнулась удача: дяди не оказалось дома, собирался вернуться лишь вечером – дни он проводил на скачках. Спозаранку поехал то ли на «Аскот», то ли на другой ипподром.
Еще из сада я позвал:
– Вирджиния!
Она тот же час откликнулась, ужасно была рада, но особенно не переживала, ждала нашего возвращения. Ей и в голову не приходило, что мы можем не вернуться, полностью доверяла мне. Очень мило с ее стороны… Так приятно было это слышать, что я без всякого стеснения поцеловал ее при Состене. Она спросила, где мы были – все-таки разбирало ее любопытство, да и выглядел Состен так, что невольно возникали вопросы: разодранная сорочка, все в крови, кровоподтеки вокруг глаз, во рту дыра на месте трех выбитых зубов…
– Попал под автобус, – сразу же объявил я, предвидя расспросы. – Мы ходили к его супруге. Она прихворнула, но теперь ей лучше.
Состену оставалось лишь поддакивать. Привели себя в порядок, умылись, подкрепились. Самочувствие улучшилось. Меня разбирал смех.
– Вот тебе и Гоа! Накрылся! Нет, это надо было видеть!
Чтобы поразвлечь Вирджинию, я принялся во всех подробностях рассказывать о случившемся, о том, как Состен скакал по автобусам и как его отдубасили молодцы из Скот-ланд Ярда.
– Ой, не могу! Ох, и вложили они ему! Сдохнуть можно! Вот тебе и магические опыты! Нет, надо было видеть его – мотылек!.. Ой, держите меня! Славно потрудился…
Он тоже улыбался, но скрепя сердце… возражал в свое оправдание, что я его бросил, не стучал вилкой о блюдечко, как было условлено… что струхнул перед легавыми и все погубил… что сила в действительности возникла и была целиком на нашей стороне, но я-де спугнул ее своим поведением, иначе мы перевернули бы Лондон вверх дном, загнали бы полисменов, как крыс, в сточные канавы… что у автобусов заглохли моторы, а если я не считаю это доказательством – значит, я был настроен враждебно и, стало быть, глупости у меня еще больше, чем трусости… что если бы я не смалодушничал, а достал из кармана вилку с блюдечком и аккомпанировал ему стуком, как договаривались, посреди Пикадилли возник бы очаг Силы, автобусы полетели бы кувырком и произошло бы теллурическое превращение, какого не видано было даже в Бенгалии, хотя там явил свои чудодейства Гоа Гвентора… тогда ламы Оффрефонда наслали на Землю катаклизмы, теллурические содрогания, от которых раскалывались Гималаи, когда Индия сотряслась до самого Цейлона, когда возмущения появились даже на Луне и могли наблюдаться в телескоп… Нечто подобное произошло бы и на Пикадилли-Серкус, если бы я не наложил в штаны, когда пришло время действовать… Он-то не жалел себя… В сущности, я предал его…
– Хорош воитель!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204
Они набрасываются на вереницу пляшущих сарабанду, вклиниваются в толпу, сокрушая любителей джиги кулаками, сшибают с ног, раскидывают кружащихся в хороводе, наступают на поверженных, попирают, топчут их. Истошные вопли, судорожные всхлипывания опрокинутых наземь, звук ударов по стукающимся друг о друга, трескающимся головам, кровь течет ручьями… И тут вперед кидается второй отряд полисменов. Успеваю увернуться, не смогли они сгрести меня!.. Пустился наутек, не растерялся!.. Буйволы в накидках молотят без разбора. Я спохватился: а как же Состен? Не брошу же я его околевать здесь!.. О, черт!.. Час от часу не легче!.. Тащить его умирающего домой? А что я скажу?.. Озираюсь, зову, бегаю перед потоком замерших автомобилей и наконец обнаруживаю его распростертого на тротуаре – два гиганта осыпают его ударами, бьют смертным боем, один дубинкой, другой пинает сапогами.
– There! There! – заорал я, тыча рукой в противоположную сторону улицы, как если бы там происходило нечто чрезвычайное… «Fire! Fire!» – подначиваю я их. Мне удалось-таки отвлечь внимание этих быков… Ворча, они удаляются в том направлении, куда я указывал.
– Ой-ей-ей, Учитель, что с вашей головой! – обращаюсь я к Состену. – Да вы помрете!.. Кровищи-то сколько!..
Он порывисто дышит, валяясь в сточной канаве. С головы стекает кровь… Срываю с него изодранное платье – совсем будет некстати, если его узнают… Побоище продолжается повсюду, страсти по-прежнему накалены. Фараоны свирепо работают дубинками напротив «Лайонз». Есть возможность испариться. Пытаюсь поднять Состена, поставить его на ноги.
Его изрядно отделали: глаза заплыли, нос так распух, что на нем нашлось бы место для трех, даже четырех ноздрей, и отовсюду течет кровь.
Крепко досталось ему.
– Не везет вам, дорогой Учитель! Что-то не подействовала Мощь!..
В эту минуту началась паника, толпа отшвырнула, сдавила, потащила нас. В данной ситуации весьма кстати, ведь сам по себе Состен не удержался бы на ногах. Рот его полон кровавой каши, волос, выбитых зубов, пенящейся слюны…
Мало-помалу он выплевывает все это на окружающих, но никто ничего не замечает. Он пытается что-то сказать, но у него начинается рвота – облил меня шоколадной жижей. Его отбрасывает в сторону… Догоняю. В невообразимой суматохе ему удается все же вымолвить:
– Неужели не подействовало?
Похоже, он в недоумении.
– Вы простудитесь, – бросаю ему в ответ.
Толпа тащит и тащит нас, валом валит в сторону Шафтсбери. Подвигаемся порывисто, толчками – то сдавит так, что нечем дышать, то переводим дух… От натиска хрустят кости, со всех сторон мне в ребра упираются чужие мослы… Припечатало к фасаду лавки. Передо мной маячит Состенова физия. Из носа у него течет кровь. Он еще легче меня, и толпа несет его, точно щепку… По счастью, стоит более или менее приличная погода, ведь на нем только сорочка да брюки, мокрые насквозь, извоженные, вывалянные в сточной канаве…
В конце концов мы выбрались из этого столпотворения… Продолжая вопить, люди все бегут мимо нас. Мы притуливаемся в сторонке, за небольшим выступом, образованным входной дверью какого-то дома. Состен уже способен стоять без поддержки, несколько приободрился, но лицо залито кровью, течет даже из ушей.
– Может, выпьем?
Не хватало только, чтобы он напился!..
– Нет уж!.. – отвечаю. – Едем домой!
Садимся в 114-й. Через Марбл-Арч ехать недалеко… В голове у меня мелькнуло, что на Пикадилли еще продолжается, наверное, побоище, как, впрочем, и бунт, и пляска…
– Ну и кашу вы заварили, Учитель!
Чтобы он не подумал, что у меня плохо со зрением…
Он отмалчивался, подтирал нос… А в общем, что тут говорить?.. Главное, скоро будем дома. Мне не терпелось свидеться с Вирджинией, узнать, как дела. Пока Состен, сидя на империале автобуса, очищал себе ноздри, зажимал пальцами нос, чтобы прекратилось кровотечение, я вновь завел разговор об обстоятельствах скандала, о его неосторожных поступках, об опасности, которой он подверг себя, упомянув и о том, что спас ему жизнь… вырвал его из лап обезумевших от крови полисменов…
Он вспыхнул, в оскорбительных выражениях заявил, что вина целиком на мне, что из-за меня улетели прочь Духи и Гоа… прежде всего из-за моей трусости… что я палец о палец не ударил, в самые драматические минуты побоялся стукнуть хотя бы разок вилкой… Где вилка?.. Где блюдечко?.. Он просто слов не находит!.. Это просто позор!..
Не мог он простить мне, что я не стучал. А кто его от смерти спас? Это что, не в счет?..
У него обильно кровоточила нюхалка, расквашенные глазницы – текло отовсюду, рот полон крови, он отхаркивал кровяные сгустки, брызгая на соседей, пиджак спереди был весь красный…
– Приехали, сходим! – бросаю ему.
В самом деле, почти рядом. Прошлись пешочком. Вот и дом. У Состена по-прежнему кровоточит нос. Нежелательно, чтобы нас видели. Идем по малой аллее через сад, прямо к кухонным дверям…
Нам улыбнулась удача: дяди не оказалось дома, собирался вернуться лишь вечером – дни он проводил на скачках. Спозаранку поехал то ли на «Аскот», то ли на другой ипподром.
Еще из сада я позвал:
– Вирджиния!
Она тот же час откликнулась, ужасно была рада, но особенно не переживала, ждала нашего возвращения. Ей и в голову не приходило, что мы можем не вернуться, полностью доверяла мне. Очень мило с ее стороны… Так приятно было это слышать, что я без всякого стеснения поцеловал ее при Состене. Она спросила, где мы были – все-таки разбирало ее любопытство, да и выглядел Состен так, что невольно возникали вопросы: разодранная сорочка, все в крови, кровоподтеки вокруг глаз, во рту дыра на месте трех выбитых зубов…
– Попал под автобус, – сразу же объявил я, предвидя расспросы. – Мы ходили к его супруге. Она прихворнула, но теперь ей лучше.
Состену оставалось лишь поддакивать. Привели себя в порядок, умылись, подкрепились. Самочувствие улучшилось. Меня разбирал смех.
– Вот тебе и Гоа! Накрылся! Нет, это надо было видеть!
Чтобы поразвлечь Вирджинию, я принялся во всех подробностях рассказывать о случившемся, о том, как Состен скакал по автобусам и как его отдубасили молодцы из Скот-ланд Ярда.
– Ой, не могу! Ох, и вложили они ему! Сдохнуть можно! Вот тебе и магические опыты! Нет, надо было видеть его – мотылек!.. Ой, держите меня! Славно потрудился…
Он тоже улыбался, но скрепя сердце… возражал в свое оправдание, что я его бросил, не стучал вилкой о блюдечко, как было условлено… что струхнул перед легавыми и все погубил… что сила в действительности возникла и была целиком на нашей стороне, но я-де спугнул ее своим поведением, иначе мы перевернули бы Лондон вверх дном, загнали бы полисменов, как крыс, в сточные канавы… что у автобусов заглохли моторы, а если я не считаю это доказательством – значит, я был настроен враждебно и, стало быть, глупости у меня еще больше, чем трусости… что если бы я не смалодушничал, а достал из кармана вилку с блюдечком и аккомпанировал ему стуком, как договаривались, посреди Пикадилли возник бы очаг Силы, автобусы полетели бы кувырком и произошло бы теллурическое превращение, какого не видано было даже в Бенгалии, хотя там явил свои чудодейства Гоа Гвентора… тогда ламы Оффрефонда наслали на Землю катаклизмы, теллурические содрогания, от которых раскалывались Гималаи, когда Индия сотряслась до самого Цейлона, когда возмущения появились даже на Луне и могли наблюдаться в телескоп… Нечто подобное произошло бы и на Пикадилли-Серкус, если бы я не наложил в штаны, когда пришло время действовать… Он-то не жалел себя… В сущности, я предал его…
– Хорош воитель!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204