Готово! Полный порядок! Паровоз свистит, состав трогается… Выгрузить две-три партии товара в два-три ряда, да еще добавляется с каждым новым судном… Две-три бригады по тридцать пять человек, от шести до восьми часов работы… Сколько движения, грохота, сумасшедшая гонка и днем и ночью. Прямо-таки в ритме «Фероциуса»!.. Все носятся как угорелые! Кровь из носу, но сделай!.. От Кэтрин-док до Лондон-пиа ни на ком сухой нитки нет, ни одного, стоящего без дела – лишь надсадный труд! Платят щедро: два пенса в час!.. Из окна Просперова заведения видны были причалы, суетившийся на них люд, лебедки…
– Да, тут у тебя на пристанях не прогуливаются ручки в брючки! И народ к тебе валом валит… Надо думать, от жаждущих отбоя нет!.. Когда вся эта кутерьма кончится, купишь себе вот такую пивную!..
Я развел руки во всю ширь Темзы.
В жизни не видывал, чтобы столько мужиков таскало столько товара! Ящики, железные бочки, мешки с мукой… Тянулись вереницами от всех бортов, скидывали в бездонные недра трюмов, громыхали балластом, подцепляли лебедкой… Ах, несчастье! Она ломается со страшным грохотом, летят к черту все зубья, лопается цепь, отскакивает, все рушится. Ба-ба-бах-х-х! Судно качнулось, в его объемистой утробе гулко ухнуло… Гу-у-у! От страшного удара все внутри выбито, снесено… Пивную тряхнуло…
Может быть, вам неинтересно?.. Приношу мои извинения… Значит, я завел речь о том, как прощупывал почву у Просперо…
– Гляди-ка, откуда только не приплывают! Видел надпись? Брисбен, Австралия!
И точно, на борту судна, ошвартовавшегося прямо под окнами пивной, было выведено: «Брисбен. Австралия». Пришло с грузом шерсти и мороженого мяса. Настороженно взглянув, Просперо молвил:
– Да, да, Австлалия! Славная стлана! Стлаусы, овцы… Велно, мадемуазель?
«Р» он не выговаривал. Новый вздох…
– Одни пьиезжают со всех концов света, а дугие уезжают и никогда не возвлащаются…
Какими-то шарадами заговорил. Раздражал он меня… Я спросил:
– Так, значит, тебе ничего не известно? Я решил идти напрямик…
– Ты это о чем?
– Да об отъезде, непонятливый! Как смыться отсюда! Сказано было без обиняков…
– Ты дезелтил?
– Да нет, нет! Признан негодным!
– За тобой какие-нибудь гьешки числятся?
– Да так… Бывает и хуже…
Он узнал бы в любом случае…
– Старик и она с тобой?
– Это не то, что ты думаешь…
Я-то знал, о чем он подумал.
– Куда соблался?
– Туда, где нет Мэтью!..
– Не любишь?
– Нет…
– Я тоже. – Нашлось хоть что-то общее…
– У тебя паспойт есть? У деда? У девчонки?
– Как-нибудь раздобуду…
Он как-то странно уставился на меня…
– Так куда же ты, малыш, наладился?
И то правда, решение принималось впопыхах, но на раздумья времени не было… Ну и мужик!..
– Ну, так что? – продолжал я гнуть свое.
– А то, что у тебя с головой не в полядке!
Тут он был прав…
– Понесло тебя! Плешь, не глядя! Плевать тебе на все! Война идет, пьидулок, ты что, не знаешь? Думаешь, если тебе пвиспичило, ты можешь шататься по свету? Запьещено во всех стланах! Никогда не слышал?
Конечно, я знал – обычная вещь, просто он пытался избавиться от меня.
– Пьимите мои поздлавления и похвалы, мадемуазель! Землеплоходец! Захотелось, видите ли, поближе познакомиться со стланой! Плеглад для него не существует! Великий путешественник!
Он вышучивал меня – такая у него была старая привычка: подначивать собеседника при дамах. Как был комедиантом, так и остался…
Я не сердился, момент был неподходящий. Попытаюсь вызвать его на разговор.
– Что ж, ладно, видать, не любишь ты оказывать услуги…
– Я – не люблю?
Он так и подскочил. Самолюбивый павлин…
– Плоси плосения! Знайте, господин хахаль, что Плоспело оказал ценных услуг больше, чем у вас ластет под носом! В высшей степени ценных! Плишел клутить мозги со своим бзиком! Сдохнуть мозно: уехать… Уехать!.. Эпилептический пьипадок! El signer манежится с несовелшеннолетними девочками, с дедусками… Какой еще фокус отмочис?
Я безумно раздражал его. От злости он стал еще сильнее шепелявить…
– Сто, пьиказес восхисяться тобой? Валял дурака…
– Да нет же, нет! Ты же знаешь, не прошу ничего невозможного, посади нас на какое-нибудь судно!.. В Австралию, скажем!.. Неужели туда не бывает рейсов, это что, такая большая редкость?
– Заладил: уехать, уехать… А бабки как зе, бабки?.. Сто, нынче путесествуем задалма?..
Очко в его пользу. Здорово подрезал! Начисто забыл! Вот беспамятный, совсем вон из головы! Только этого и не хватало! Верно ведь: каких-то семь фунтов в обрез, что сперла малышка… Не густо для Австралии!..
– Ну, Фелдинанд! Ты великолепен, Фелдинанд! Неподлажаем! Синьол длапало! Тайное бегство и nulle peso! Вот так уцудил!
От смеха он даже закашлялся… хлопал ресницами… Подкатывал глаза, рукоплескал…
– Неслыханно!.. Неслыханно!.. Подлужка!.. Знакомая!.. Клиент!.. Полный набор! Синьол кавалел! Синьор кавалел!
Он принял Состена за клиента проститутки, и тут он сильно ошибался…
– Мадемуазель, он сголает от любви к своей бамбино! Сголает!
Просперо отчаянно крутил головой…
– Совсем ополоумел, малый! Ополоумел!
Но замылить мне глаза ему не удалось – на меня не действовало его кривляние… Пока он не сказал ничего путного.
– Дай нам бульона, если нет сваренного кофе… Ты ведь здесь не для того, чтобы поносить нас? А мяса с отваром у тебя больше не готовят?
Мне были известны главные блюда его стряпни: закуски для завсегдатаев, простой подсоленный бульон, овощные приправы с душистым уксусом, жирное мясо с отваром двойной крепости… Чего только не было в кухне, отгороженной от зала!.. Мы сходили туда полюбоваться на его овощные рагу, колбасы, горячие сосиски, томленное на малом огне ирландское stew… Глотая слюнки, мы от чистого сердца хвалили, с достоинством отведывали яства… Вообще Просперо был шкура, но не жадина – друзей всегда принимал хлебосольно: ешь, чего душа пожелает! В те годы так было заведено: ежели отведывал какого-либо кушанья, изволь съесть все до крошки. Достойных – за стол, жлобам – позор! В этом проявлялось своеобразное благородство. Вопросов не задавалось… Я умер бы двадцать пять раз от голода рядом с кучей шамовки, не будь сутенеров марсельского квартала Сен-Жан, их вовремя протянутой руки… Я был бы неблагодарной свиньей, если бы ныне, по прошествии тридцати лет с хвостиком, не отдал должное их великодушию. Я давно уже дошел бы до ручки, я не стал бы сентиментальным писателем, если бы не встретил на своем пути этих добросердечных людей. Мне повезло… Когда бы не они, я заболел бы от тумана и кашлял до конца своих дней. Лишь благодаря их участию мне удалось пережить немало черных дней… В те времена ты садился за стол, и тебя кормили, чем Бог послал, не подсчитывая отправленных в рот кусков. В Лестерском пансионе, например, кушанья подавались с утра до вечера, и никто не корчил недовольную рожу из-за пятнадцати или двадцати дополнительных приборов… Днем непременно заявлялась без всяких церемоний невесть откуда взявшаяся и вконец отощавшая мелкая сошка:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204
– Да, тут у тебя на пристанях не прогуливаются ручки в брючки! И народ к тебе валом валит… Надо думать, от жаждущих отбоя нет!.. Когда вся эта кутерьма кончится, купишь себе вот такую пивную!..
Я развел руки во всю ширь Темзы.
В жизни не видывал, чтобы столько мужиков таскало столько товара! Ящики, железные бочки, мешки с мукой… Тянулись вереницами от всех бортов, скидывали в бездонные недра трюмов, громыхали балластом, подцепляли лебедкой… Ах, несчастье! Она ломается со страшным грохотом, летят к черту все зубья, лопается цепь, отскакивает, все рушится. Ба-ба-бах-х-х! Судно качнулось, в его объемистой утробе гулко ухнуло… Гу-у-у! От страшного удара все внутри выбито, снесено… Пивную тряхнуло…
Может быть, вам неинтересно?.. Приношу мои извинения… Значит, я завел речь о том, как прощупывал почву у Просперо…
– Гляди-ка, откуда только не приплывают! Видел надпись? Брисбен, Австралия!
И точно, на борту судна, ошвартовавшегося прямо под окнами пивной, было выведено: «Брисбен. Австралия». Пришло с грузом шерсти и мороженого мяса. Настороженно взглянув, Просперо молвил:
– Да, да, Австлалия! Славная стлана! Стлаусы, овцы… Велно, мадемуазель?
«Р» он не выговаривал. Новый вздох…
– Одни пьиезжают со всех концов света, а дугие уезжают и никогда не возвлащаются…
Какими-то шарадами заговорил. Раздражал он меня… Я спросил:
– Так, значит, тебе ничего не известно? Я решил идти напрямик…
– Ты это о чем?
– Да об отъезде, непонятливый! Как смыться отсюда! Сказано было без обиняков…
– Ты дезелтил?
– Да нет, нет! Признан негодным!
– За тобой какие-нибудь гьешки числятся?
– Да так… Бывает и хуже…
Он узнал бы в любом случае…
– Старик и она с тобой?
– Это не то, что ты думаешь…
Я-то знал, о чем он подумал.
– Куда соблался?
– Туда, где нет Мэтью!..
– Не любишь?
– Нет…
– Я тоже. – Нашлось хоть что-то общее…
– У тебя паспойт есть? У деда? У девчонки?
– Как-нибудь раздобуду…
Он как-то странно уставился на меня…
– Так куда же ты, малыш, наладился?
И то правда, решение принималось впопыхах, но на раздумья времени не было… Ну и мужик!..
– Ну, так что? – продолжал я гнуть свое.
– А то, что у тебя с головой не в полядке!
Тут он был прав…
– Понесло тебя! Плешь, не глядя! Плевать тебе на все! Война идет, пьидулок, ты что, не знаешь? Думаешь, если тебе пвиспичило, ты можешь шататься по свету? Запьещено во всех стланах! Никогда не слышал?
Конечно, я знал – обычная вещь, просто он пытался избавиться от меня.
– Пьимите мои поздлавления и похвалы, мадемуазель! Землеплоходец! Захотелось, видите ли, поближе познакомиться со стланой! Плеглад для него не существует! Великий путешественник!
Он вышучивал меня – такая у него была старая привычка: подначивать собеседника при дамах. Как был комедиантом, так и остался…
Я не сердился, момент был неподходящий. Попытаюсь вызвать его на разговор.
– Что ж, ладно, видать, не любишь ты оказывать услуги…
– Я – не люблю?
Он так и подскочил. Самолюбивый павлин…
– Плоси плосения! Знайте, господин хахаль, что Плоспело оказал ценных услуг больше, чем у вас ластет под носом! В высшей степени ценных! Плишел клутить мозги со своим бзиком! Сдохнуть мозно: уехать… Уехать!.. Эпилептический пьипадок! El signer манежится с несовелшеннолетними девочками, с дедусками… Какой еще фокус отмочис?
Я безумно раздражал его. От злости он стал еще сильнее шепелявить…
– Сто, пьиказес восхисяться тобой? Валял дурака…
– Да нет же, нет! Ты же знаешь, не прошу ничего невозможного, посади нас на какое-нибудь судно!.. В Австралию, скажем!.. Неужели туда не бывает рейсов, это что, такая большая редкость?
– Заладил: уехать, уехать… А бабки как зе, бабки?.. Сто, нынче путесествуем задалма?..
Очко в его пользу. Здорово подрезал! Начисто забыл! Вот беспамятный, совсем вон из головы! Только этого и не хватало! Верно ведь: каких-то семь фунтов в обрез, что сперла малышка… Не густо для Австралии!..
– Ну, Фелдинанд! Ты великолепен, Фелдинанд! Неподлажаем! Синьол длапало! Тайное бегство и nulle peso! Вот так уцудил!
От смеха он даже закашлялся… хлопал ресницами… Подкатывал глаза, рукоплескал…
– Неслыханно!.. Неслыханно!.. Подлужка!.. Знакомая!.. Клиент!.. Полный набор! Синьол кавалел! Синьор кавалел!
Он принял Состена за клиента проститутки, и тут он сильно ошибался…
– Мадемуазель, он сголает от любви к своей бамбино! Сголает!
Просперо отчаянно крутил головой…
– Совсем ополоумел, малый! Ополоумел!
Но замылить мне глаза ему не удалось – на меня не действовало его кривляние… Пока он не сказал ничего путного.
– Дай нам бульона, если нет сваренного кофе… Ты ведь здесь не для того, чтобы поносить нас? А мяса с отваром у тебя больше не готовят?
Мне были известны главные блюда его стряпни: закуски для завсегдатаев, простой подсоленный бульон, овощные приправы с душистым уксусом, жирное мясо с отваром двойной крепости… Чего только не было в кухне, отгороженной от зала!.. Мы сходили туда полюбоваться на его овощные рагу, колбасы, горячие сосиски, томленное на малом огне ирландское stew… Глотая слюнки, мы от чистого сердца хвалили, с достоинством отведывали яства… Вообще Просперо был шкура, но не жадина – друзей всегда принимал хлебосольно: ешь, чего душа пожелает! В те годы так было заведено: ежели отведывал какого-либо кушанья, изволь съесть все до крошки. Достойных – за стол, жлобам – позор! В этом проявлялось своеобразное благородство. Вопросов не задавалось… Я умер бы двадцать пять раз от голода рядом с кучей шамовки, не будь сутенеров марсельского квартала Сен-Жан, их вовремя протянутой руки… Я был бы неблагодарной свиньей, если бы ныне, по прошествии тридцати лет с хвостиком, не отдал должное их великодушию. Я давно уже дошел бы до ручки, я не стал бы сентиментальным писателем, если бы не встретил на своем пути этих добросердечных людей. Мне повезло… Когда бы не они, я заболел бы от тумана и кашлял до конца своих дней. Лишь благодаря их участию мне удалось пережить немало черных дней… В те времена ты садился за стол, и тебя кормили, чем Бог послал, не подсчитывая отправленных в рот кусков. В Лестерском пансионе, например, кушанья подавались с утра до вечера, и никто не корчил недовольную рожу из-за пятнадцати или двадцати дополнительных приборов… Днем непременно заявлялась без всяких церемоний невесть откуда взявшаяся и вконец отощавшая мелкая сошка:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204