Схож на Ахилла Норбера, которого они собираются показывать на ярмарке… Я имею в виду Нельсона и Пепе… Не этого охламона, а того… Только не валить их всех в кучу!.. А что поделаешь? Вертятся все они у меня в котелке, грызутся меж собой! Только не путать!.. Снова навожу на него взгляд поверх салатниц… Не испугать ему меня, я не опускаю глаз… Да, это он. Ну и что? Что из того? Да гори он ясным пламенем!.. Усаживаюсь на место, молчу… Что же я еще говорил этому душегубцу? Может быть, приносил ему извинения"? Ну уж нет, так его растак! Да я скорее снова спихну его под поезд метро! Я прирожденный убийца! Пусть снова его размажет по рельсам – и вся недолга! И пусть узнает прямо сейчас! Пусть сообразит! Чтобы не воображал, будто у меня духу не достанет! Не меньше, чем у этого паскудного гаера!
Ну, держись, сейчас я тебя обложу!.. Нет, подожду немного… погожу… Лучше немного подождать… А он пользуется, все пропитывает своим зловонием, сверкает желтыми бликами из глазниц…
– Светляк! – бросаю я ему, – Светляк!
Он указывает на икру:
– Не желаешь?
Как ни в чем не бывало… А малышка вообще ничего не понимает… Одна еда на уме, пробует того, сего… Облизывается… Прямо дитя! Он советует ей отведать креветок. Едва не рвут их друг у друга… Комедия! Он изображает этакого тонкого ценителя, великосветского гуляку – уж и сам не знает, кем прикинуться! Смотрит в меню, держа его вверх ногами… Новый взрыв смеха! Ну, сейчас я его осажу!
– Странный вы тип, Сороконожка!
Прямо так, помимо шуток, строго… Сбить бы с панталыку этого негодяя! Хватит подсказок… Собираюсь с духом…
– Вы находите? – промурлыкал он мне в ответ. – Вы находите, молодой человек?
Принял за похвалу… Вы, мол, в полном блеске этим вечером… Совершенно счастливый, он без задержки сделал заказ, нарочито громким дребезжащим голосом… чтобы слышно было за всеми столиками… А я все принюхиваюсь, принюхиваюсь… Так и бьет в нос тянущая снизу вонь… Дышать нечем!
– Сороконожка! Сороконожка!
Напрягаюсь, чтобы дошло до этой падали. Напрасный труд! Мысли его занятны другим… Хрустит во всеуслышание… Его не собьешь! Прохаживается насчет кино, модных фильмов… Обо всем судит самоуверенно… Он привлекает внимание… к нему обращаются взоры… Какой ужас, на нас смотрят! Все посетители замерли, подняв вилки… Он так разгорячился, так размахался руками… что может создать помехи обслуживанию клиентов… И вдобавок, у него посвечивает в глубине глаз… Это производит сильное впечатление… Свою тираду о модных киноактерах он завершает так:
– Все они призраки! Хи, хи, хи!.. Призраки!
Ему кажется, что это верх остроумия… Хочет, чтобы все похихикали: «хи, хи, хи!»… Правда, присутствующие несколько ошарашены… Откуда выискался эдакий чудак! Все обратились в слух, даже есть перестали… а он просто голову потерял от такого успеха – ликует, сияет наш феномен! Как отвратительно он блеет, возится, клацает костьми! А какое зловоние в зале!.. А уж самоуверенности! Битком набит сведениями, так и сыплется из него… Кладезь неисчерпаемый! Публика ошеломлена, а он травит густо наперченные анекдоты… Срамник, поганец! Про всех самых ярких звезд, на английском, на французском… Интернационал!.. Про Макса Линдера, Пирла Уайта, Жюдекса, Сюзанну Гранде… Умеет разжечь любопытство слушателей… И про самые прославленные театры! Про актеров, тонких искусников слова… О Бэзиле Халлейне, об Этель… Особенно обильную пищу его красноречию доставляет любимец «Стрэнд ревю» Бэзил, очаровательно шепелявящий Бэзил… Он исполняет все его припевки, проблеивает – как же иначе? – и даже прошепелявливает.
It's Gilbert the filbert! The Prince's of the nuts!
На диво точное подражание… Пусть все подтягивают! Отбивает такт ножом. Затем принимается за Этель, обладательницу мужского голоса… Забавно у него выходит… Он старается вовсю… Этель Леви из оперетты…
Watch your step, watch your step! She is an adventure!
За столиками подхватывают, невнятно подпевают… Это злит его – к черту! Т-с-с! Довольно! Пусть все замолчат! Тишина! Он имеет сказать нечто важное… Доверительно… Нет, вам обоим, Вирджиния! Просит нас наклониться к нему поближе… Фу, опять эта мерзость! Ему угодно, чтобы мы наклонились к самому его рту…
– Слушай, слушай! – начинает он. – Глория Дей, верно? Ведь точно Глория Дей? Но тут же спохватывается: – Нет, не она! Нет, нет! Конечно, нет, проклятье!
Дать такого маху! Он колотит себя по темени черенком ножа, как я колотил по кроватной перекладине. Голова его отзывается гулким звуком. Таким образом он наводит в ней порядок, прерывает поток красноречия неожиданными откровениями.
– Габи Деслис, дамы и господа! Имя этой женщины – Габи Деслис!
Он обращается ко всем, сидящим в ресторане.
– Внимание! Объявляю вам, что эта танцовщица Гарри Пилсера, эта очаровательная душечка – умерла! Почила в бозе нынче утром! Хи, хи, хи! Все слышат меня? Я лично видел ее кончину…
Присутствующие ошеломленно переглядываются… никак не уразумеют, какое отношение это имеет к закускам.
– Да, да! – напирает он, смешливо фыркая. – Призраки! Верно, Фердинанд? Не более чем призраки, Фердинанд!
Обращается ко мне по имени при людях, призывает в свидетели… Дружка его… его… Не могу его оттолкнуть – еще обидится, а то и разъярится… жуткое зрелище… Смех у него замогильный, это уж точно… Габи Деслис была видной фигурой – эти никак не могли прийти в себя от неожиданного известия…
– Призраки, призраки! – все твердил он… ему нравилось повергать их в смятение… запутывать так, чтобы перестали соображать, что божий дар, а что яичница.
– Ведь верно, Фердинанд, верно? Всего лишь призраки! Главное, не прекословить ему!
– Разумеется, Сороконожка, разумеется! Вы чертовски правы!
Надо бы переменить тему…
– Суп! – возвещаю я. – Подавайте суп!
Мужественный поступок – не до супа мне!
– Ах, да! Конечно, конечно!
Проклятая рассеянность!.. Вспомнил… Вновь с силой стучит себя по черепу, чтобы срочно переключиться.
– Гарсон! Oberst! Waiter! Халдей! Kellner schnell, schnell! Сзывает на всех языках, чтобы все разом явились… Какой хохмач! Сколько молодости!
– Подайте нам прежде курицу, отменную курицу под сметаной! Главное, не забудьте сметану!
Бросает мне плутовской взгляд.
– Эта сметана – просто объедение! Убедитесь сами, друзья мои! Язык проглотишь! Все еще не насытились, дорогуша? А вы, дружище?
– Да так себе… – отвечаю ему.
– Может быть, крабов?.. Икры?.. Кнелей?.. Выбирай, чего пожелаешь.
Добивается, чтобы меня замутило до одурения – уж он-то знает, как на меня действуют его запашки… Снова начинает действовать мне на нервы…
– Вы очень богаты, господин Сороконожка? – спрашиваю у него громким голосом.
– Богат… Богат? Как сказать… Дело случая… Действительно, я пускаю в обращение денежные знаки… Наследую, трачу… Каждый день наследую, не так ли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204
Ну, держись, сейчас я тебя обложу!.. Нет, подожду немного… погожу… Лучше немного подождать… А он пользуется, все пропитывает своим зловонием, сверкает желтыми бликами из глазниц…
– Светляк! – бросаю я ему, – Светляк!
Он указывает на икру:
– Не желаешь?
Как ни в чем не бывало… А малышка вообще ничего не понимает… Одна еда на уме, пробует того, сего… Облизывается… Прямо дитя! Он советует ей отведать креветок. Едва не рвут их друг у друга… Комедия! Он изображает этакого тонкого ценителя, великосветского гуляку – уж и сам не знает, кем прикинуться! Смотрит в меню, держа его вверх ногами… Новый взрыв смеха! Ну, сейчас я его осажу!
– Странный вы тип, Сороконожка!
Прямо так, помимо шуток, строго… Сбить бы с панталыку этого негодяя! Хватит подсказок… Собираюсь с духом…
– Вы находите? – промурлыкал он мне в ответ. – Вы находите, молодой человек?
Принял за похвалу… Вы, мол, в полном блеске этим вечером… Совершенно счастливый, он без задержки сделал заказ, нарочито громким дребезжащим голосом… чтобы слышно было за всеми столиками… А я все принюхиваюсь, принюхиваюсь… Так и бьет в нос тянущая снизу вонь… Дышать нечем!
– Сороконожка! Сороконожка!
Напрягаюсь, чтобы дошло до этой падали. Напрасный труд! Мысли его занятны другим… Хрустит во всеуслышание… Его не собьешь! Прохаживается насчет кино, модных фильмов… Обо всем судит самоуверенно… Он привлекает внимание… к нему обращаются взоры… Какой ужас, на нас смотрят! Все посетители замерли, подняв вилки… Он так разгорячился, так размахался руками… что может создать помехи обслуживанию клиентов… И вдобавок, у него посвечивает в глубине глаз… Это производит сильное впечатление… Свою тираду о модных киноактерах он завершает так:
– Все они призраки! Хи, хи, хи!.. Призраки!
Ему кажется, что это верх остроумия… Хочет, чтобы все похихикали: «хи, хи, хи!»… Правда, присутствующие несколько ошарашены… Откуда выискался эдакий чудак! Все обратились в слух, даже есть перестали… а он просто голову потерял от такого успеха – ликует, сияет наш феномен! Как отвратительно он блеет, возится, клацает костьми! А какое зловоние в зале!.. А уж самоуверенности! Битком набит сведениями, так и сыплется из него… Кладезь неисчерпаемый! Публика ошеломлена, а он травит густо наперченные анекдоты… Срамник, поганец! Про всех самых ярких звезд, на английском, на французском… Интернационал!.. Про Макса Линдера, Пирла Уайта, Жюдекса, Сюзанну Гранде… Умеет разжечь любопытство слушателей… И про самые прославленные театры! Про актеров, тонких искусников слова… О Бэзиле Халлейне, об Этель… Особенно обильную пищу его красноречию доставляет любимец «Стрэнд ревю» Бэзил, очаровательно шепелявящий Бэзил… Он исполняет все его припевки, проблеивает – как же иначе? – и даже прошепелявливает.
It's Gilbert the filbert! The Prince's of the nuts!
На диво точное подражание… Пусть все подтягивают! Отбивает такт ножом. Затем принимается за Этель, обладательницу мужского голоса… Забавно у него выходит… Он старается вовсю… Этель Леви из оперетты…
Watch your step, watch your step! She is an adventure!
За столиками подхватывают, невнятно подпевают… Это злит его – к черту! Т-с-с! Довольно! Пусть все замолчат! Тишина! Он имеет сказать нечто важное… Доверительно… Нет, вам обоим, Вирджиния! Просит нас наклониться к нему поближе… Фу, опять эта мерзость! Ему угодно, чтобы мы наклонились к самому его рту…
– Слушай, слушай! – начинает он. – Глория Дей, верно? Ведь точно Глория Дей? Но тут же спохватывается: – Нет, не она! Нет, нет! Конечно, нет, проклятье!
Дать такого маху! Он колотит себя по темени черенком ножа, как я колотил по кроватной перекладине. Голова его отзывается гулким звуком. Таким образом он наводит в ней порядок, прерывает поток красноречия неожиданными откровениями.
– Габи Деслис, дамы и господа! Имя этой женщины – Габи Деслис!
Он обращается ко всем, сидящим в ресторане.
– Внимание! Объявляю вам, что эта танцовщица Гарри Пилсера, эта очаровательная душечка – умерла! Почила в бозе нынче утром! Хи, хи, хи! Все слышат меня? Я лично видел ее кончину…
Присутствующие ошеломленно переглядываются… никак не уразумеют, какое отношение это имеет к закускам.
– Да, да! – напирает он, смешливо фыркая. – Призраки! Верно, Фердинанд? Не более чем призраки, Фердинанд!
Обращается ко мне по имени при людях, призывает в свидетели… Дружка его… его… Не могу его оттолкнуть – еще обидится, а то и разъярится… жуткое зрелище… Смех у него замогильный, это уж точно… Габи Деслис была видной фигурой – эти никак не могли прийти в себя от неожиданного известия…
– Призраки, призраки! – все твердил он… ему нравилось повергать их в смятение… запутывать так, чтобы перестали соображать, что божий дар, а что яичница.
– Ведь верно, Фердинанд, верно? Всего лишь призраки! Главное, не прекословить ему!
– Разумеется, Сороконожка, разумеется! Вы чертовски правы!
Надо бы переменить тему…
– Суп! – возвещаю я. – Подавайте суп!
Мужественный поступок – не до супа мне!
– Ах, да! Конечно, конечно!
Проклятая рассеянность!.. Вспомнил… Вновь с силой стучит себя по черепу, чтобы срочно переключиться.
– Гарсон! Oberst! Waiter! Халдей! Kellner schnell, schnell! Сзывает на всех языках, чтобы все разом явились… Какой хохмач! Сколько молодости!
– Подайте нам прежде курицу, отменную курицу под сметаной! Главное, не забудьте сметану!
Бросает мне плутовской взгляд.
– Эта сметана – просто объедение! Убедитесь сами, друзья мои! Язык проглотишь! Все еще не насытились, дорогуша? А вы, дружище?
– Да так себе… – отвечаю ему.
– Может быть, крабов?.. Икры?.. Кнелей?.. Выбирай, чего пожелаешь.
Добивается, чтобы меня замутило до одурения – уж он-то знает, как на меня действуют его запашки… Снова начинает действовать мне на нервы…
– Вы очень богаты, господин Сороконожка? – спрашиваю у него громким голосом.
– Богат… Богат? Как сказать… Дело случая… Действительно, я пускаю в обращение денежные знаки… Наследую, трачу… Каждый день наследую, не так ли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204