Целиком и полностью согласен! Замечательная мысль! У этой оравы завиральных предложений хоть отбавляй – на любой вкус, дерут глотку наперебой. Дождь припустил еще сильней. Льет ливмя. Кто-то хрипло горланит, совсем в другом конце, почти на улице. За версту слыхать – здоровый голосище. Вон маячит кумачовый цилиндр. Мужчина размахивает руками, вихляется, орет как оглашенный.
«Accordions for the Army!» – выкрикивает он как заклинание. Только так, и не иначе! Все для солдатского досуга! Горланит, нет, мол, ничего лучше аккордеона. Начинает что-то наигрывать – то ли джигу, то ли кейк-уок – а сам приплясывает… Конца не видать, так завелся… Ножками, ножками… Теперь запел, затянул свою серенаду… Человеколюб со странностями… Accordions for the Army! Цзинь-цзинь! Ти-лим-бим-м-м!.. Наяривает джигу на своей фисгармонии. Нипочем ему хляби небесные! До него не касается! Оседлал своего конька, и рад до чертиков. Никто ему ничего не передает… Аккордеоны? Да он один и умеет играть на аккордеоне! Вместе с ним скачет долговязый, что есть мочи. Я тоже скачу, что есть мочи, но мне никто ничего не посылает. То же и с Вирджинией. Скачу, скачу…
Спрашиваю у нее, так, для смеха: «Ведь правда, я вас люблю, Вирджиния?» love you! Все делаю ради вас, а вы – ничегошеньки!
Смотрю в ее дивные, в ее неземные глаза. Дорогая моя малютка, душенька моя!.. Она в не очень хорошем настроении, немного дуется. Прижимаю ее, не отпускаю от себя. Пользуюсь тем, что укрыл от дождя брезентом, тем, что не так-то легко ей упорхнуть в своем насквозь промокшем платьице. Осыпаю ее ласками, всасываю губами воду, набежавшую на кончике ее носика… как пес, облизываю, вылизываю ее дорогое личико… Как я хочу ее! Сгораю от страсти, млею в истоме оттого, что вот она здесь, у меня под боком, свернувшись в комочек. Что мне дождь, хлещущий ливень, мучительная боль в руке? Лишь бы душечка моя оставалась со мной, дрожа и смеясь!.. А куда подевались те шаромыжники? Что думает бесовская девчонка? Ну, с ней-то все ясно. Как же, порочная недотрога… Ужас вновь овладевает мною… Ну вот, снова что-то мерещится… Понимаю, что это все вздор – не настолько я безумен. Просто меня терзает ревность. Хотелось бы знать, куда подевался Нельсон… А Мэтью?.. А Каскад?.. А дылда Анжела?.. Заметить бы их… Стянут они ее у меня, как пить дать… У них уже и план готов… Оглядываю окрестные купы дерев… Нет, никого.
– А вы кого-нибудь приметили, Вирджиния?
Нет, никого не видела. Чистая душа в моих объятиях, продрогшая, измокшая, изнемогшая от любви… Бедный мой птенчик!.. Нет, нет! Не так… сучонка! Не позволю снова задурить мне голову!.. Бесстыжая малолетка! Видел я эту шлюшонку с Бигудихой!.. По голове стучит, барабанит ледяной дождь, успокаивает… Нет, надо же, какое неслыханное бесстыдство! Посмотрел я на этого ангелочка! Все во мне клокочет. Видел я, как она с той!.. Нет, такое нахальство у такой малолетки… Да, но еще и бедра… Они тесно прижимаются ко мне… Надо жениться на ней, тогда пусть попробуют украсть. Жениться… прямо сейчас.
Спрашиваю:
– You come with me, Virginie? You come? туда, на море?
Отличная мысль, надо жениться на ней! Снова спрашиваю:
– You come and travel cross the seas? Приглашаю ее путешествовать.
А она мне в ответ: «Swim! Swim!» Плавать, мол, плавать!.. Вышучивает меня. Я-то толковал о морях… Не позволю, подсмеиваться! Объявляю со всей решительностью:
– Вы никогда не уйдете от меня!
Она показывает мне на дождь, на потоки воды… Верно, я снова чудно веду себя…
– You come, Virginie?
Не отступаюсь от своего. Вцепился мертвой хваткой. Какое будущее! Какая мечта! Вместе… на всю жизнь! Крепко-крепко держу ее и ласкаю. Ее голова нежно лежит на моем плече… Льет по-прежнему… Просто шквал налетел, скоро прояснится. Она доверчиво прижимается, я ласкаю ее. Дрожит, промокла насквозь. Целую ее, что-то нашептываю в самые волосы, покусываю ухо… Она резко вскрикивает… Мог бы укусить посильнее. Бигудиха-то особо не стеснялась… Перед всем народом, на таком оживленном месте! А тут никого… Оглаживаю ее шею. Такая изящная, нежная шейка… Окропленный дождем бархат, атлас… Чуть-чуть надавить… Левой, крепкой рукой!.. Придушить, чик-чирик!.. Скворчик… Как она трепыхалась бы!.. Оглаживаю, обсасываю ее носик. «Ах, ты, старая курва!» Все думаю, думаю об этом. Блядища Бигуди! Какое паскудство! Да я ее, цыпленочка, съем всего без остатка! Похихикает у меня эта маленькая распутница! Ничего не оставлю Бигуди!.. Видел я, как они обе взасос, прямо в сквере, средь бела дня… Ужас! Едва минута прошла после их встречи… Ах, ведьма! Всякое распутство воображается… Не успокоюсь, сколько ни лей дождь… Так и стоит перед глазами этот упырь… эта размалеванная ненасытная пиявка! Едва кровь не пустила девчонке… Вполне могла… Тискала ее, точно осатанелая. Какое представление для зевак! Если бы Мэтью увидел, что творится в самой оживленной части города… Я показываю лондонцам живые картины!.. Как миленьких, сволокли бы теплую компанию в участок… И тем не менее член у меня стоял, как и стоял! Опасно, не опасно – начхать! Такая чертовщина лезла в голову, что ни о чем другом и думать не мог. Такое разнузданное похабство, что хоть криком кричи… Чересчур бурные волнения в моем состоянии… Все точно… я должен похитить ее… Корчусь, терзаюсь от любви. Невинное чувство? как бы не так! Похоть!.. Надо же, вот до чего докатился… Хоть и стыдно, да терпеть невмочь… Решил еще подумать… Блеснула мысль: может быть, я неверно понял? Просто закружилась голова… Может, ее изнасиловали? Может, ее растлила эта толстая мерзкая потаскуха? Чем-то запугала до полусмерти? Грязная подстилка, панельная тварь!.. Только не увлекаться… Это все, верно, из-за лихорадки. Сам себе, жалкий калека, втемяшил… бог весть что… Во всяком случае, надо с этим кончать. Ну же, поднимайся! Клин клином вышибают. Только, чтобы не заносило. Правильно начать… Подумать, подумать надо! Тем более, когда такая ответственность… Думаю, больше всего подойдет остров, совсем маленький, надежно огражденный рифами… Ну, и чтобы много солнца. Не какой-нибудь рассадник катаров, не болото, отравляющее мозг, как их гнилая Англия. Определимся сразу: солнце почти каждый день – надо мне излечиться от моих болей – и никакой зимы, только весна! И такое место на свете есть – тропики!..
Кричу ей, чтобы расслышала, только плохо слышно было – дождь стучал… И цветы! Наша хижина будет сплошь оплетена гигантскими вьюнками… И вереницы птиц-лир, и колибри – такие крохотные, что дерутся с божьими коровками… она об этом и понятия не имела. Продолжаю просвещать ее, рассказываю, как живется под вожделенными небесами: вечное волшебство, бесконечные восторгания, всеобщий праздник. Там она обретет все, чем восхищается, бабочек размером в две ладони, той ярко светящейся разновидности, что ночью не нужна лампа… Источают мягкое сияние… Есть еще летучие рыбы, тюлени, следующие за вами, как собаки, и – забавная подробность – полчища проворно лазающих негритосиков, живущих на лесных деревьях, прыгающих и верещащих на самых вершинах… Такие уродливые карлики… Кстати, что там наши горлопаны?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204