А там, на Квирине, все-таки медицина надежная.
Свекровь за стеной рассказывала в тысячу пятисотый раз, как она в молодости училась в университете и работала на стройке, и при этом растила ребенка — героическая женщина.
Ильгет посмотрела на изображение ландера — «Мирла», чуть горбатого, с острым носом. Погладила его пальцами. Интересно, какой у Арниса был ландер... надо будет спросить.
Звонок в дверь... странно, кто это может прийти. У нас ведь никогда не бывает гостей. Практически никогда. У нас и друзей нет. Тоже странно — раньше, до замужества у меня были очень хорошие подруги. А сейчас... Только с Нелой иногда еще перезваниваемся. Нела живет на севере, в Томе, журналисткой работает, у нее двое детей. А про остальных я даже и не знаю ничего. Почему так получилось?
А у Питы и вовсе никогда друзей не было. Были приятели, которым что-то от него нужно... и сейчас такие есть. Но они просто так прийти не могут. Они заранее позвонят, назначат время. Какие-то голоса в коридоре.
— Ильге-ет!
Очень странное выражение на лице свекрови. Ильгет вышла в коридор. Застыла.
Первое, что бросилось в глаза — яркое, белое и голубое, даже как будто глянцевое. Как леденец. Это же бикры... такие же, как у Арниса был, только другого цвета. Потом Ильгет увидела собаку — пуделя, похожего на Норку, только белоснежного и, пожалуй, более крепкой конституции, коротко стриженного и одетого в сложную шлейку. Пудель настороженно обнюхивался с подскочившей Норкой.
Только после этого Ильгет разглядела самих спасателей — это, безусловно, были спасатели с Квирина. Женщины. Одна на вид помоложе Ильгет, совсем девчонка, другая, напротив, в возрасте. Обе очень красивые, темноволосые. С плеча старшей свисал прибор, похожий на металлический колокольчик с проводом, и когда женщина заговорила, голос — ее же низкий грудной голос — одновременно раздался из колокольчика-динамика... (транслятор, поняла Ильгет — та штука, которая все мое образование все равно сделала бы бесполезным. Правда, на Ярне пока нет трансляторов... или очень мало).
— Мы ищем человека с Квирина по имени Арнис Кейнс, — сказала женщина. Ильгет торопливо кивнула.
— Я знаю... он в больнице.
Она уже накидывала куртку.
— Идемте, я вас провожу.
Вместе со спасательницами Ильгет спустилась во двор. Там стояли скарты — плоские летательные машины на гравиподошве, больше всего такая машина напоминала летающее помело, только с удобным седлом и утолщением под ним. Собака запрыгнула в корзину за седлом одной из спасательниц. Ильгет села за молоденькой, держась за нее руками. Машины чуть приподнялись над землей и рванули вперед.
Ильгет едва успевала давать указания насчет дороги. Минут через десять спасатели оставили свои скарты в больничном дворе и вместе с Ильгет стали подниматься по лестнице.
— Я поговорю с персоналом, — сказала старшая, — а вы идите в палату.
Молоденькая спасательница улыбнулась Ильгет, и они направились к палате Арниса. Коридор уже был тускло освещен вечерними лампами. На улице стремительно темнело.
Ильгет толкнула дверь. В палате изменилось кое-что — старика куда-то увезли. Теперь между койками Арниса и Антолика зияло пустое пространство.
Серые глаза Арниса словно заискрились, он улыбнулся, увидев Ильгет. Потом только за ее спиной разглядел спасательницу. Та подошла к кровати ближе и сказала.
— Айре, — и после этого заговорила совершенно непонятно для Ильгет, на мелодичном, красивом линкосе. Арнис что-то отвечал ей. Ильгет пристально смотрела на его лицо, почерневшее, бледное, со страшно ввалившимися глазами.
Стремительно она присела рядом с ним. Арнис повернул к ней лицо. Ильгет опустила глаза.
— А где старик? — она неловко кивнула в сторону, — умер?
— Нет, — почему-то радостно ответил Арнис, — перевели в другую палату. Вроде в себя пришел.
Ильгет кивнула. Как-то очень быстро приходило понимание — Арниса она больше не увидит.
Скорее всего — никогда.
Арнис вдруг выпростал руку из-под одеяла, нашел ладонь Ильгет и сжал ее.
— Я тебя найду, — сказал он вдруг, — обязательно, ты слышишь? Мы увидимся.
Ильгет подняла ресницы, в глазах ее заплясали золотистые искры.
— Помолись за меня, — добавил Арнис.
— И ты за меня... тоже, — тихо сказала Ильгет.
Спасательницы неслышно подошли к Арнису. О чем-то разговаривая между собой, непонятно для Ильгет, погрузили раненого на гравитационные мягкие носилки. Завернули сверху странной толстой материей. Надели на руку мягкое прозрачное кольцо с какой-то жидкостью — инъекционное приспособление (зена-тор , вспомнила Ильгет).
— Все, — сказал Арнис, жадно глядя Ильгет в лицо. Она коснулась его руки.
— Ильке, я... мы увидимся, — повторил он. Она кивнула. Почему-то в это верилось. Исчезла душевная боль. Все будет хорошо, подумала Ильке. Все обязательно будет хорошо. Старшая спасательница коснулась ее плеча.
— Большое вам спасибо. Вы очень помогли нам. И ему тоже.
Ильгет смутилась, не зная, что ответить. Спасатели двинулись к двери, слегка подталкивая самоходные носилки.
Голова Арниса со светлыми спутанными волосами, прижатая к плоскоя подушке, уплыла за дверь, прочь по коридору, на Квирин, в невообразимую даль. Ильгет посмотрела вслед спасателям и пошла домой.
Глава 2. Большие перемены.
Что-то дикое, безумное творится вокруг. Я не могу это сформулировать, объяснить, но... ощущение, словно душная коричневая мгла опустилась на Лонгин, и давит, и давит, и медленно убивает и травит нас всех.
Не спрашивайте — почему, как... Я просто это ощущаю. Я не могу объяснить, в чем дело. Люди вокруг полны энтузиазма, и вроде бы, даже счастливы. Экономика на подъеме. Такого не было с самого начала Реформ. Биотехнология развивается огромными скачками — судя по новостям, в жизни-то мы никаких ее плодов не видим. Но обещают вскорости что-то невероятное. И все зарабатывают деньги. Как безумные! Трое приятелей Питы открыли свои фирмы. Многие, как Пита, с головой ушли в работу... и главное — у всех все получается!
За одним, кажется, исключением — меня самой. У меня дела идут все хуже и хуже... Все просто рушится вокруг. Но даже это сейчас меня мало волнует, потому что я всей кожей ощущаю вот эту давящую коричневую мглу.
В чем она? В бравых призывах к войне? В том, что за прошедший год Лонгин успешно завоевал три маленьких государства, превратив их своей авиацией и космолетами почти в руины? В том, что похоже, скоро Лонгин захватит весь мир? И даже двинется дальше, как нам обещают самые смелые патриоты... В этом бравурном патриотизме, захватившем даже самых спокойных и здравомыслящих людей?
Или в этой золотой лихорадке — работать, зарабатывать, тратить, листать каталоги и суперкаталоги, выписывать, приобретать, торговать, покупать — которой подвержена, похоже, вся страна?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
Свекровь за стеной рассказывала в тысячу пятисотый раз, как она в молодости училась в университете и работала на стройке, и при этом растила ребенка — героическая женщина.
Ильгет посмотрела на изображение ландера — «Мирла», чуть горбатого, с острым носом. Погладила его пальцами. Интересно, какой у Арниса был ландер... надо будет спросить.
Звонок в дверь... странно, кто это может прийти. У нас ведь никогда не бывает гостей. Практически никогда. У нас и друзей нет. Тоже странно — раньше, до замужества у меня были очень хорошие подруги. А сейчас... Только с Нелой иногда еще перезваниваемся. Нела живет на севере, в Томе, журналисткой работает, у нее двое детей. А про остальных я даже и не знаю ничего. Почему так получилось?
А у Питы и вовсе никогда друзей не было. Были приятели, которым что-то от него нужно... и сейчас такие есть. Но они просто так прийти не могут. Они заранее позвонят, назначат время. Какие-то голоса в коридоре.
— Ильге-ет!
Очень странное выражение на лице свекрови. Ильгет вышла в коридор. Застыла.
Первое, что бросилось в глаза — яркое, белое и голубое, даже как будто глянцевое. Как леденец. Это же бикры... такие же, как у Арниса был, только другого цвета. Потом Ильгет увидела собаку — пуделя, похожего на Норку, только белоснежного и, пожалуй, более крепкой конституции, коротко стриженного и одетого в сложную шлейку. Пудель настороженно обнюхивался с подскочившей Норкой.
Только после этого Ильгет разглядела самих спасателей — это, безусловно, были спасатели с Квирина. Женщины. Одна на вид помоложе Ильгет, совсем девчонка, другая, напротив, в возрасте. Обе очень красивые, темноволосые. С плеча старшей свисал прибор, похожий на металлический колокольчик с проводом, и когда женщина заговорила, голос — ее же низкий грудной голос — одновременно раздался из колокольчика-динамика... (транслятор, поняла Ильгет — та штука, которая все мое образование все равно сделала бы бесполезным. Правда, на Ярне пока нет трансляторов... или очень мало).
— Мы ищем человека с Квирина по имени Арнис Кейнс, — сказала женщина. Ильгет торопливо кивнула.
— Я знаю... он в больнице.
Она уже накидывала куртку.
— Идемте, я вас провожу.
Вместе со спасательницами Ильгет спустилась во двор. Там стояли скарты — плоские летательные машины на гравиподошве, больше всего такая машина напоминала летающее помело, только с удобным седлом и утолщением под ним. Собака запрыгнула в корзину за седлом одной из спасательниц. Ильгет села за молоденькой, держась за нее руками. Машины чуть приподнялись над землей и рванули вперед.
Ильгет едва успевала давать указания насчет дороги. Минут через десять спасатели оставили свои скарты в больничном дворе и вместе с Ильгет стали подниматься по лестнице.
— Я поговорю с персоналом, — сказала старшая, — а вы идите в палату.
Молоденькая спасательница улыбнулась Ильгет, и они направились к палате Арниса. Коридор уже был тускло освещен вечерними лампами. На улице стремительно темнело.
Ильгет толкнула дверь. В палате изменилось кое-что — старика куда-то увезли. Теперь между койками Арниса и Антолика зияло пустое пространство.
Серые глаза Арниса словно заискрились, он улыбнулся, увидев Ильгет. Потом только за ее спиной разглядел спасательницу. Та подошла к кровати ближе и сказала.
— Айре, — и после этого заговорила совершенно непонятно для Ильгет, на мелодичном, красивом линкосе. Арнис что-то отвечал ей. Ильгет пристально смотрела на его лицо, почерневшее, бледное, со страшно ввалившимися глазами.
Стремительно она присела рядом с ним. Арнис повернул к ней лицо. Ильгет опустила глаза.
— А где старик? — она неловко кивнула в сторону, — умер?
— Нет, — почему-то радостно ответил Арнис, — перевели в другую палату. Вроде в себя пришел.
Ильгет кивнула. Как-то очень быстро приходило понимание — Арниса она больше не увидит.
Скорее всего — никогда.
Арнис вдруг выпростал руку из-под одеяла, нашел ладонь Ильгет и сжал ее.
— Я тебя найду, — сказал он вдруг, — обязательно, ты слышишь? Мы увидимся.
Ильгет подняла ресницы, в глазах ее заплясали золотистые искры.
— Помолись за меня, — добавил Арнис.
— И ты за меня... тоже, — тихо сказала Ильгет.
Спасательницы неслышно подошли к Арнису. О чем-то разговаривая между собой, непонятно для Ильгет, погрузили раненого на гравитационные мягкие носилки. Завернули сверху странной толстой материей. Надели на руку мягкое прозрачное кольцо с какой-то жидкостью — инъекционное приспособление (зена-тор , вспомнила Ильгет).
— Все, — сказал Арнис, жадно глядя Ильгет в лицо. Она коснулась его руки.
— Ильке, я... мы увидимся, — повторил он. Она кивнула. Почему-то в это верилось. Исчезла душевная боль. Все будет хорошо, подумала Ильке. Все обязательно будет хорошо. Старшая спасательница коснулась ее плеча.
— Большое вам спасибо. Вы очень помогли нам. И ему тоже.
Ильгет смутилась, не зная, что ответить. Спасатели двинулись к двери, слегка подталкивая самоходные носилки.
Голова Арниса со светлыми спутанными волосами, прижатая к плоскоя подушке, уплыла за дверь, прочь по коридору, на Квирин, в невообразимую даль. Ильгет посмотрела вслед спасателям и пошла домой.
Глава 2. Большие перемены.
Что-то дикое, безумное творится вокруг. Я не могу это сформулировать, объяснить, но... ощущение, словно душная коричневая мгла опустилась на Лонгин, и давит, и давит, и медленно убивает и травит нас всех.
Не спрашивайте — почему, как... Я просто это ощущаю. Я не могу объяснить, в чем дело. Люди вокруг полны энтузиазма, и вроде бы, даже счастливы. Экономика на подъеме. Такого не было с самого начала Реформ. Биотехнология развивается огромными скачками — судя по новостям, в жизни-то мы никаких ее плодов не видим. Но обещают вскорости что-то невероятное. И все зарабатывают деньги. Как безумные! Трое приятелей Питы открыли свои фирмы. Многие, как Пита, с головой ушли в работу... и главное — у всех все получается!
За одним, кажется, исключением — меня самой. У меня дела идут все хуже и хуже... Все просто рушится вокруг. Но даже это сейчас меня мало волнует, потому что я всей кожей ощущаю вот эту давящую коричневую мглу.
В чем она? В бравых призывах к войне? В том, что за прошедший год Лонгин успешно завоевал три маленьких государства, превратив их своей авиацией и космолетами почти в руины? В том, что похоже, скоро Лонгин захватит весь мир? И даже двинется дальше, как нам обещают самые смелые патриоты... В этом бравурном патриотизме, захватившем даже самых спокойных и здравомыслящих людей?
Или в этой золотой лихорадке — работать, зарабатывать, тратить, листать каталоги и суперкаталоги, выписывать, приобретать, торговать, покупать — которой подвержена, похоже, вся страна?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145