У него все было хорошо, он успешно и быстро учился и собирался вскорости принять сан.
«А тебе не хочется остаться на Квирине?»
«Наверное, да. Но когда я думаю о вас, о том, как вы живете, и на что вы идете все время — ради нас, я понимаю, что гораздо важнее делать то, к чему я предназначен. А я уже знаю, к чему именно».
Если Эннори и отличался чем-то от квиринцев, то — более чистой душой, открытой и откровенной, более глубокой и последовательной верой в Христа, которой он был теперь предан всем сердцем и всей душой... Пожалуй, он настоящий священник, думала Ильгет, и он прав — это его призвание.
— Ты знаешь, Энни, я все хотела тебя спросить... и боялась. Вот тогда, когда мы показывали чудеса, помнишь? Соревновались с тэйфином, исцеляли... Ты потом, когда все узнал здесь, на Квирине, не стал думать, что это было нечестно? Ведь тэйфин творил настоящие чудеса, а мы...
— А что же в ваших чудесах было ненастоящего? — Эннори поднял белесые мохнатые брови.
— Ну один раз, правда, это было чудо, — сказала Ильгет, — на самом деле. С исцелением мальчика. И когда Иволга отвела дэггера... можно сказать, это тоже чудо. Но все остальное — это же просто... ну ты понимаешь, мы просто, получается, всех обманули. Иволга командовала собственной собакой, а выдали мы это за умение управлять чужой волей. Гравипояс использовали для полетов. Не было у тебя такой мысли?
— Не было, — Эннори покачал головой, — какое это имеет значение, какими силами вы совершаете чудеса. Ваши лекарства, ваши гравитационные двигатели, ваши знания — вы все это сделали силой Христа и с Его помощью, разве не так?
Ильгет и Арнис переглянулись.
— Наверное, так.
— Ваша цивилизация — что лежит в самой ее глубине, в самой основе? Что дает вам силы и смелость исследовать космос, искать другие миры, бороться с сагонами? Разве это не ваша вера?
— Но ты же знаешь, что у нас живут люди разных вероисповеданий, — неуверенно сказала Ильгет. Но Арнис тут же возразил.
— Иль, он прав. Эдолийская империя, которая погибла, но дала толчок возникновению Квирина — была христианской.
Эннори с интересом посмотрел на него.
— Я изучал историю Эдоли.
— Есть разница, конечно, — признал Арнис, — на Квирине христианство не является государственной религией. Но у нас все-таки многие... ну, довольно многие принадлежат к Церкви.
— А в Дозорной службе даже очень многие, — сказала Иволга, — и я теперь понимаю, почему.... Энни, вот что я еще хотела спросить — ты с кем встречаешь Рождество?
— С друзьями, — Эннори слегка покраснел. Ильгет кивнула.
— Просто чтобы знать, что ты не один.
Ильгет встретила Рождество у Иволги, с ее семьей. Причем подруги, оставив дома Иволгиного мужа, Дрона, вместе с детьми посетили рождественскую службу. Потом — веселая раздача подарков... праздничный стол. Ильгет все смотрела на Дрона и Иволгу. Пара вполне подходящая друг другу. Дрон — высокий и молчаливый, тощий, как и сама Иволга, очень длинный, со скептическими складками в углах губ. О нем Иволга сказала что-то странное.
— Понимаешь, он не совсем терранин. То есть, он с Терры, но... не из моего мира, — и умолкла.
— В каком смысле? Из другого государства? — спросила Ильгет.
— Нет, он... из другой реальности, — Иволга осеклась, — прости, я не могу сказать тебе больше.
Снова тайны... да ладно, Бог с ними. Сейчас все было у них хорошо. Иволга с Дроном подкалывали друг друга, но скорее в шутку. Около десяти стали загонять детей в постель. Ильгет, чтобы не мешать, уселась в кабинете Иволги.
Надо еще позвонить, поздравить остальных. Они как раз собирались этим заняться. Но своих Ильгет должна поздравить сама...
Ее родственники не были христианами. Но на Квирине Рождество отмечают все, это массовый праздник. В прошлый раз, во всяком случае, Ильгет знала, что родственники собирались за праздничным столом.
Страшно, конечно... можно представить, что теперь свекровь о ней думает. Если раньше хоть что-то сдерживало — все же сын выбрал эту женщину — то теперь... Но поздравить надо. Ильгет набрала номер свекрови.
Они все сидели за столом — мама Питы, Эдика, ее сын, и еще какой-то мужчина, и пожилая женщина. Незнакомые. Неважно. Ильгет улыбнулась. Как ни странно, ей было приятно видеть родственников — такими веселыми, довольными, устроенными.
— Добрый вечер, — сказала она, — я вас поздравляю... с Рождеством Христовым.
И улыбнулась.
И мать Питы вполне искренне улыбнулась в ответ.
— И тебя, Ильгет, — сказала она, — и тебя с тем же!
Подняла рюмку, наполненную чем-то прозрачным. Мать Питы предпочитала крепкие напитки.
— Выпьем за счастливый новый год! — сказала она, — чтобы все у тебя было хорошо!
— Спасибо, — сказала Ильгет растерянно, — и у вас тоже... чтобы все было хорошо.
Посияли улыбками, Ильгет попрощалась. Посидела перед пустым монитором, прислушиваясь к себе. Внутри было тошно... Она набрала номер Питы.
— Слушаю, — изображение не включилось. Ильгет вдруг почувствовала раскаяние — зачем звонит? Мешает семейной жизни... новой семьи своего мужа. Бред какой...
— Пита, это я, — тьфу ты, у него-то изображение включено, — извини... я, наверное, помешала. Я хотела тебя поздравить с Рождеством!
Монитор вдруг вспыхнул. Пита сидел в одном халате. Помещение неразличимо. Из постели, наверное, вылез, с раскаянием подумала Ильгет.
— Спасибо, — едко сказал Пита, — тебя с тем же поздравляю. Ну что? Как твои боевые успехи?
— Нормально, — сказала Ильгет, — извини еще раз... я не подумала, что ты... занят... Я больше не буду звонить. А как твои дела?
— Да ничего. Кстати, можешь меня поздравить, Сайна ждет ребенка. Уже три месяца. Сын!
Ильгет смотрела на мужа растерянно, чуть приоткрыв рот.
— Поздравляю, — наконец произнесла она. Потом добавила.
— Вы, наверное, хотите официально зарегистрироваться?
— Ну зачем же, — сказал Пита, — я теперь буду осторожен... Не буду давать обещаний так запросто.
С Ильгет он уже развелся формально (впрочем, это произошло еще на Ярне, а на Квирине брак не был восстановлен официально).
— Но ведь у тебя будет ребенок...
— Знаешь, тебе не кажется, что это все-таки мое дело?
— Да, ты прав, конечно... конечно. Ну ладно, поздравляю... Извини еще раз.
Монитор отключился. Иволга вошла в кабинет.
— Иль, ты уже обзваниваешь народ?
— Нет, я только своих, — Ильгет скрутила возникшие внутри слезы в тугой комок, завернула его и положила на донышке души, — давай дальше...
Иволга набрала номер Арниса.
— Он, наверное, с мамой отмечает.
— А ты знаешь номер его мамы? — Ильгет уже делала вызов. В глубине монитора замерцали блестки... свечи... маленький стол. Глаза Арниса, Беллы, полузнакомой женщины — ее подруги. Арнис... Как хорошо, что можно молчать, подумала Ильгет. Иволга все скажет. Она уже говорила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
«А тебе не хочется остаться на Квирине?»
«Наверное, да. Но когда я думаю о вас, о том, как вы живете, и на что вы идете все время — ради нас, я понимаю, что гораздо важнее делать то, к чему я предназначен. А я уже знаю, к чему именно».
Если Эннори и отличался чем-то от квиринцев, то — более чистой душой, открытой и откровенной, более глубокой и последовательной верой в Христа, которой он был теперь предан всем сердцем и всей душой... Пожалуй, он настоящий священник, думала Ильгет, и он прав — это его призвание.
— Ты знаешь, Энни, я все хотела тебя спросить... и боялась. Вот тогда, когда мы показывали чудеса, помнишь? Соревновались с тэйфином, исцеляли... Ты потом, когда все узнал здесь, на Квирине, не стал думать, что это было нечестно? Ведь тэйфин творил настоящие чудеса, а мы...
— А что же в ваших чудесах было ненастоящего? — Эннори поднял белесые мохнатые брови.
— Ну один раз, правда, это было чудо, — сказала Ильгет, — на самом деле. С исцелением мальчика. И когда Иволга отвела дэггера... можно сказать, это тоже чудо. Но все остальное — это же просто... ну ты понимаешь, мы просто, получается, всех обманули. Иволга командовала собственной собакой, а выдали мы это за умение управлять чужой волей. Гравипояс использовали для полетов. Не было у тебя такой мысли?
— Не было, — Эннори покачал головой, — какое это имеет значение, какими силами вы совершаете чудеса. Ваши лекарства, ваши гравитационные двигатели, ваши знания — вы все это сделали силой Христа и с Его помощью, разве не так?
Ильгет и Арнис переглянулись.
— Наверное, так.
— Ваша цивилизация — что лежит в самой ее глубине, в самой основе? Что дает вам силы и смелость исследовать космос, искать другие миры, бороться с сагонами? Разве это не ваша вера?
— Но ты же знаешь, что у нас живут люди разных вероисповеданий, — неуверенно сказала Ильгет. Но Арнис тут же возразил.
— Иль, он прав. Эдолийская империя, которая погибла, но дала толчок возникновению Квирина — была христианской.
Эннори с интересом посмотрел на него.
— Я изучал историю Эдоли.
— Есть разница, конечно, — признал Арнис, — на Квирине христианство не является государственной религией. Но у нас все-таки многие... ну, довольно многие принадлежат к Церкви.
— А в Дозорной службе даже очень многие, — сказала Иволга, — и я теперь понимаю, почему.... Энни, вот что я еще хотела спросить — ты с кем встречаешь Рождество?
— С друзьями, — Эннори слегка покраснел. Ильгет кивнула.
— Просто чтобы знать, что ты не один.
Ильгет встретила Рождество у Иволги, с ее семьей. Причем подруги, оставив дома Иволгиного мужа, Дрона, вместе с детьми посетили рождественскую службу. Потом — веселая раздача подарков... праздничный стол. Ильгет все смотрела на Дрона и Иволгу. Пара вполне подходящая друг другу. Дрон — высокий и молчаливый, тощий, как и сама Иволга, очень длинный, со скептическими складками в углах губ. О нем Иволга сказала что-то странное.
— Понимаешь, он не совсем терранин. То есть, он с Терры, но... не из моего мира, — и умолкла.
— В каком смысле? Из другого государства? — спросила Ильгет.
— Нет, он... из другой реальности, — Иволга осеклась, — прости, я не могу сказать тебе больше.
Снова тайны... да ладно, Бог с ними. Сейчас все было у них хорошо. Иволга с Дроном подкалывали друг друга, но скорее в шутку. Около десяти стали загонять детей в постель. Ильгет, чтобы не мешать, уселась в кабинете Иволги.
Надо еще позвонить, поздравить остальных. Они как раз собирались этим заняться. Но своих Ильгет должна поздравить сама...
Ее родственники не были христианами. Но на Квирине Рождество отмечают все, это массовый праздник. В прошлый раз, во всяком случае, Ильгет знала, что родственники собирались за праздничным столом.
Страшно, конечно... можно представить, что теперь свекровь о ней думает. Если раньше хоть что-то сдерживало — все же сын выбрал эту женщину — то теперь... Но поздравить надо. Ильгет набрала номер свекрови.
Они все сидели за столом — мама Питы, Эдика, ее сын, и еще какой-то мужчина, и пожилая женщина. Незнакомые. Неважно. Ильгет улыбнулась. Как ни странно, ей было приятно видеть родственников — такими веселыми, довольными, устроенными.
— Добрый вечер, — сказала она, — я вас поздравляю... с Рождеством Христовым.
И улыбнулась.
И мать Питы вполне искренне улыбнулась в ответ.
— И тебя, Ильгет, — сказала она, — и тебя с тем же!
Подняла рюмку, наполненную чем-то прозрачным. Мать Питы предпочитала крепкие напитки.
— Выпьем за счастливый новый год! — сказала она, — чтобы все у тебя было хорошо!
— Спасибо, — сказала Ильгет растерянно, — и у вас тоже... чтобы все было хорошо.
Посияли улыбками, Ильгет попрощалась. Посидела перед пустым монитором, прислушиваясь к себе. Внутри было тошно... Она набрала номер Питы.
— Слушаю, — изображение не включилось. Ильгет вдруг почувствовала раскаяние — зачем звонит? Мешает семейной жизни... новой семьи своего мужа. Бред какой...
— Пита, это я, — тьфу ты, у него-то изображение включено, — извини... я, наверное, помешала. Я хотела тебя поздравить с Рождеством!
Монитор вдруг вспыхнул. Пита сидел в одном халате. Помещение неразличимо. Из постели, наверное, вылез, с раскаянием подумала Ильгет.
— Спасибо, — едко сказал Пита, — тебя с тем же поздравляю. Ну что? Как твои боевые успехи?
— Нормально, — сказала Ильгет, — извини еще раз... я не подумала, что ты... занят... Я больше не буду звонить. А как твои дела?
— Да ничего. Кстати, можешь меня поздравить, Сайна ждет ребенка. Уже три месяца. Сын!
Ильгет смотрела на мужа растерянно, чуть приоткрыв рот.
— Поздравляю, — наконец произнесла она. Потом добавила.
— Вы, наверное, хотите официально зарегистрироваться?
— Ну зачем же, — сказал Пита, — я теперь буду осторожен... Не буду давать обещаний так запросто.
С Ильгет он уже развелся формально (впрочем, это произошло еще на Ярне, а на Квирине брак не был восстановлен официально).
— Но ведь у тебя будет ребенок...
— Знаешь, тебе не кажется, что это все-таки мое дело?
— Да, ты прав, конечно... конечно. Ну ладно, поздравляю... Извини еще раз.
Монитор отключился. Иволга вошла в кабинет.
— Иль, ты уже обзваниваешь народ?
— Нет, я только своих, — Ильгет скрутила возникшие внутри слезы в тугой комок, завернула его и положила на донышке души, — давай дальше...
Иволга набрала номер Арниса.
— Он, наверное, с мамой отмечает.
— А ты знаешь номер его мамы? — Ильгет уже делала вызов. В глубине монитора замерцали блестки... свечи... маленький стол. Глаза Арниса, Беллы, полузнакомой женщины — ее подруги. Арнис... Как хорошо, что можно молчать, подумала Ильгет. Иволга все скажет. Она уже говорила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145