Как все плохо... как все ужасно. Ненавижу, сказала Ильгет. Переведи эту тоску в ненависть. Тебе есть, кого ненавидеть. Молиться я сейчас не могу, могу только скрипеть зубами от злости. Сейчас я буду их убивать. Пошли все к черту, я не буду больше брать пленных. Я буду убивать. Они ничего другого не заслужили. Они не нужны Ярне. Это сволочи, ничего человеческого в них не осталось. Это уже не люди. Пальцы Ильгет коснулись бластера, и ей стало немного легче. Сейчас... развороченные черные раны, выжженные глаза. Стрелять буду по глазам. Бить ножом,под ребро, чуть наискось. За Арниса. За Питу. За Анри, Беру, Иволгу, Данга... За все, что они сделали со мной. Жаль, что я еще так мало умею, я с удовольствием убивала бы их просто руками. Спайс вздрогнул, сигнализируя о готовности второй группы. Ильгет рывком вскочила на ноги. Произнесла в шлемофон.
— Внимание, я волна, атакуем! Вперед!
Она первой ворвалась в обманчиво затихшее здание бывшей тюрьмы.
Эммендары засели на первом этаже. Ильгет и в самом деле уже не заботилась о том, чтобы брать пленных, она стреляла, не разбираясь, и мало кто выжил из сопротивлявшихся. Первый этаж взяли на бешеном драйве. Троих выживших, легко раненых, в наручниках Ильгет под конвоем отправила к выходу, где их должна была подобрать машина. На второй этаж Ильгет отправила четверых, а сама с Мартином спустилась в подвал.
Здесь часть стены была обрушена. Они пробрались через завал. Ильгет распахивала одну за другой двери — помещения были пусты. Запертые двери она легко взламывала, расстреляв замки, не прибегая к универсальному ключу, не до того, чтобы беречь имущество. В одной из камер, а это, без сомнения были камеры, Ильгет обнаружила нескольких человек, явно заключенных, в обычной гражданской одежде. Ильгет выпустила их и велела идти наверх с поднятыми руками. Чтобы не подстрелили по ошибке. Мартин, для ускорения процесса, открывал двери по другую сторону коридора. Ильгет подумала, что ведь где-то здесь и происходил весь ужас с ней, но она совершенно ничего не помнила, ни расположения камер, ни поворотов, ни в какой камере она сидела вначале (кажется, все-таки на первом этаже), ни где ее допрашивали. Да и неважно это... Она методично и монотонно выполняла привычную уже работу. Осталась последняя дверь. Ильгет рванула за ручку, дверь подалась. Она осторожно заглянула (шлем спасет от случайной пули)...
Там кто-то был. И не один. Она это почувствовала сразу. Шагнула внутрь. Губы уже сложились для привычного приказа «Оружие на пол, руки вверх!» Но она ничего не сказала.
Руки Ильгет ослабли, и бластер едва не выпал.
— Пита, — прошептала она. Черная пилотка над невыносимо знакомым лицом — он то ли не узнавал ее, то ли просто не знал, что делать... А рядом, на стуле, стянутый ремнями, обклеенный проводами болеизлучателя, скорчился пленный, и при взгляде на него Ильгет хотела крикнуть, но вышло какое-то сипение.
Лицо Арниса было перекошено судорогой, повязка, наложенная ею вчера, содрана, и еще какие-то темные пятна, и все залито кровью и разводами, видимо, слез. Дрожащими руками Ильгет стала резать ремни, сдирать проводки болеизлучателя. На Питу она больше не смотрела. Огромное облегчение — Арнис жив, все-таки жив! — залило ее, но в то же время — ужас, гадливость и полное ощущение того, что все происходит в кошмарном сне.
— Сейчас, родной, — бормотала она машинально, глядя в искаженное болью лицо, — сейчас будет легче.
— Иль, — просипел Арнис, — бойся... сзади...
Ильгет спокойно обернулась. Пита так и стоял, замерев. В полуметре от него лежал короткоствольный автомат, только руку протяни.
— Он ничего не сделает, — прошептала Ильгет. Достала зена-тор, надела на руку Арниса, он был теперь почти обнажен, кое-где болтались лохмотья разодранного тельника. Потом повернулась к Пите. Ощущение полной нереальности происходящего не покидало ее. Это какой-то театр... мелодрама... в жизни так не бывает... Но она уже взяла себя в руки. На пороге появился Мартин.
— Ильгет?
Она кивнула бойцу. Посмотрела на Питу.
— Руки на затылок, — сказала она спокойно. Подняла бластер. Пита послушался.
— Без глупостей, — предупредила Ильгет, — буду стрелять.
Она подошла и вытащила из-за пояса мужа электрохлыст (на плечах Арниса виднелись глубокие, сочащиеся кровью полосы), пистолет из кобуры, бросила на пол.
— Руки, — она надела Пите силовые мягкие наручники.
— Ильке... — сказал наконец Пита. Она вздрогнула, как от уДара, посмотрела ему в лицо. Произнесла по-лонгински.
— Потом поговорим, Пита.
Повернулась к Мартину.
— Март, уведи этого наверх, пожалуйста, посмотри, чтобы он остался в живых. Он обязательно нужен мне живым. И узнай, куда их увезут.
— Есть, — ответил Мартин, подошел, слегка подтолкнул Питу к выходу. Муж обернулся на Ильгет, лицо — ошеломленное, ничего не понимающее. Ильгет не сказала ничего. Подошла к Арнису, который неловко возился, пытаясь встать. Боль проходила, атен начинал действовать.
— Господи, родной мой! — Ильгет коротко обняла его, и вдруг слезы хлынули потоком, — я уже думала, все... я с ума сошла... тебе больно?
— Нет, уже нет, — Арнис вцепился пальцами в ее запястье, — все хорошо, Иль. Все хорошо.
Он попытался встать, держась за Ильгет, но не удержался, навалился изо всех сил на жесткий подлокотник. Улыбнулся беспомощно, и страшно выглядела эта улыбка на окровавленном грязном лице.
— Не двигайся, я вызову носилки, — Ильгет заговорила в шлемофон со своими бойцами, они закончили проверку второго этажа. Машина за пленными уже подошла. Санитарный ландер обещали вызвать. Ильгет подхватила раненого за подмышки, подняла, уложила на полу.
— Не могу я смотреть, как ты там сидишь ...
— Как я тебя понимаю, — ответил Арнис. Он дышал часто и поверхностно, говорить ему было, видимо, трудно. Ильгет положила руку ему на лоб.
— Пить хочешь?
— Да.
Она сняла с бикра малый резервуар, напоила Арниса, приподняв его голову. Он с жадностью глотал воду.
— Давно ты здесь?
— Они меня взяли вчера... Иль, ты же видела, я еле ходил, кого-то, кажется, подстрелил, но остальные меня взяли, я не успел даже сигнал послать. Но это ничего, я применил психоблокировку...
Ильгет снова заклеила рану, выглядевшую теперь черной и страшной, сильно увеличившейся.
— Господи, как я могла отпустить тебя одного...
— Иль, это был мой приказ, все правильно. Я не подумал... Ничего... все же хорошо теперь. Господь милостив.
Ильгет плакала, глядя на окровавленное лицо Арниса, на котором так странно выделялись чистые и прозрачные серые лужицы глаз.
— Все хорошо, Арнис, родной мой, все хорошо. Мы возвращаемся на Квирин. В Заре уже почти все закончено.
— И ты полетишь со мной, — пробормотал он.
— Да. Я тебя не оставлю.
Ильгет с жалостью смотрела на бледное лицо Арниса, кое-где в белых нашлепках псевдокожи, глаза его были прикрыты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
— Внимание, я волна, атакуем! Вперед!
Она первой ворвалась в обманчиво затихшее здание бывшей тюрьмы.
Эммендары засели на первом этаже. Ильгет и в самом деле уже не заботилась о том, чтобы брать пленных, она стреляла, не разбираясь, и мало кто выжил из сопротивлявшихся. Первый этаж взяли на бешеном драйве. Троих выживших, легко раненых, в наручниках Ильгет под конвоем отправила к выходу, где их должна была подобрать машина. На второй этаж Ильгет отправила четверых, а сама с Мартином спустилась в подвал.
Здесь часть стены была обрушена. Они пробрались через завал. Ильгет распахивала одну за другой двери — помещения были пусты. Запертые двери она легко взламывала, расстреляв замки, не прибегая к универсальному ключу, не до того, чтобы беречь имущество. В одной из камер, а это, без сомнения были камеры, Ильгет обнаружила нескольких человек, явно заключенных, в обычной гражданской одежде. Ильгет выпустила их и велела идти наверх с поднятыми руками. Чтобы не подстрелили по ошибке. Мартин, для ускорения процесса, открывал двери по другую сторону коридора. Ильгет подумала, что ведь где-то здесь и происходил весь ужас с ней, но она совершенно ничего не помнила, ни расположения камер, ни поворотов, ни в какой камере она сидела вначале (кажется, все-таки на первом этаже), ни где ее допрашивали. Да и неважно это... Она методично и монотонно выполняла привычную уже работу. Осталась последняя дверь. Ильгет рванула за ручку, дверь подалась. Она осторожно заглянула (шлем спасет от случайной пули)...
Там кто-то был. И не один. Она это почувствовала сразу. Шагнула внутрь. Губы уже сложились для привычного приказа «Оружие на пол, руки вверх!» Но она ничего не сказала.
Руки Ильгет ослабли, и бластер едва не выпал.
— Пита, — прошептала она. Черная пилотка над невыносимо знакомым лицом — он то ли не узнавал ее, то ли просто не знал, что делать... А рядом, на стуле, стянутый ремнями, обклеенный проводами болеизлучателя, скорчился пленный, и при взгляде на него Ильгет хотела крикнуть, но вышло какое-то сипение.
Лицо Арниса было перекошено судорогой, повязка, наложенная ею вчера, содрана, и еще какие-то темные пятна, и все залито кровью и разводами, видимо, слез. Дрожащими руками Ильгет стала резать ремни, сдирать проводки болеизлучателя. На Питу она больше не смотрела. Огромное облегчение — Арнис жив, все-таки жив! — залило ее, но в то же время — ужас, гадливость и полное ощущение того, что все происходит в кошмарном сне.
— Сейчас, родной, — бормотала она машинально, глядя в искаженное болью лицо, — сейчас будет легче.
— Иль, — просипел Арнис, — бойся... сзади...
Ильгет спокойно обернулась. Пита так и стоял, замерев. В полуметре от него лежал короткоствольный автомат, только руку протяни.
— Он ничего не сделает, — прошептала Ильгет. Достала зена-тор, надела на руку Арниса, он был теперь почти обнажен, кое-где болтались лохмотья разодранного тельника. Потом повернулась к Пите. Ощущение полной нереальности происходящего не покидало ее. Это какой-то театр... мелодрама... в жизни так не бывает... Но она уже взяла себя в руки. На пороге появился Мартин.
— Ильгет?
Она кивнула бойцу. Посмотрела на Питу.
— Руки на затылок, — сказала она спокойно. Подняла бластер. Пита послушался.
— Без глупостей, — предупредила Ильгет, — буду стрелять.
Она подошла и вытащила из-за пояса мужа электрохлыст (на плечах Арниса виднелись глубокие, сочащиеся кровью полосы), пистолет из кобуры, бросила на пол.
— Руки, — она надела Пите силовые мягкие наручники.
— Ильке... — сказал наконец Пита. Она вздрогнула, как от уДара, посмотрела ему в лицо. Произнесла по-лонгински.
— Потом поговорим, Пита.
Повернулась к Мартину.
— Март, уведи этого наверх, пожалуйста, посмотри, чтобы он остался в живых. Он обязательно нужен мне живым. И узнай, куда их увезут.
— Есть, — ответил Мартин, подошел, слегка подтолкнул Питу к выходу. Муж обернулся на Ильгет, лицо — ошеломленное, ничего не понимающее. Ильгет не сказала ничего. Подошла к Арнису, который неловко возился, пытаясь встать. Боль проходила, атен начинал действовать.
— Господи, родной мой! — Ильгет коротко обняла его, и вдруг слезы хлынули потоком, — я уже думала, все... я с ума сошла... тебе больно?
— Нет, уже нет, — Арнис вцепился пальцами в ее запястье, — все хорошо, Иль. Все хорошо.
Он попытался встать, держась за Ильгет, но не удержался, навалился изо всех сил на жесткий подлокотник. Улыбнулся беспомощно, и страшно выглядела эта улыбка на окровавленном грязном лице.
— Не двигайся, я вызову носилки, — Ильгет заговорила в шлемофон со своими бойцами, они закончили проверку второго этажа. Машина за пленными уже подошла. Санитарный ландер обещали вызвать. Ильгет подхватила раненого за подмышки, подняла, уложила на полу.
— Не могу я смотреть, как ты там сидишь ...
— Как я тебя понимаю, — ответил Арнис. Он дышал часто и поверхностно, говорить ему было, видимо, трудно. Ильгет положила руку ему на лоб.
— Пить хочешь?
— Да.
Она сняла с бикра малый резервуар, напоила Арниса, приподняв его голову. Он с жадностью глотал воду.
— Давно ты здесь?
— Они меня взяли вчера... Иль, ты же видела, я еле ходил, кого-то, кажется, подстрелил, но остальные меня взяли, я не успел даже сигнал послать. Но это ничего, я применил психоблокировку...
Ильгет снова заклеила рану, выглядевшую теперь черной и страшной, сильно увеличившейся.
— Господи, как я могла отпустить тебя одного...
— Иль, это был мой приказ, все правильно. Я не подумал... Ничего... все же хорошо теперь. Господь милостив.
Ильгет плакала, глядя на окровавленное лицо Арниса, на котором так странно выделялись чистые и прозрачные серые лужицы глаз.
— Все хорошо, Арнис, родной мой, все хорошо. Мы возвращаемся на Квирин. В Заре уже почти все закончено.
— И ты полетишь со мной, — пробормотал он.
— Да. Я тебя не оставлю.
Ильгет с жалостью смотрела на бледное лицо Арниса, кое-где в белых нашлепках псевдокожи, глаза его были прикрыты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145