Красивые, верно?
— Очень, — искренне сказала Ильгет.
И очень скоро непринужденная болтовня Беллы захватила ее. Как-то перестала ощущаться разница в возрасте. Она рассказывала о себе, и о семье, и о Квирине, и болтала просто так, всякую ерунду и много расспрашивала Ильгет о Ярне. Как там готовят (какой кошмар — каждый день у плиты?!), какие квартиры, какая семья у Ильгет...
Наконец появился Арнис. Подошел к матери, слегка обнял ее, потом к Ильгет.
— Ну что, Иль? Мама тебя не слишком утомила? Мам, ты бы болтала поменьше, а? По-моему, Иль уже устала.
— Нет, почему, мы очень хорошо поговорили, — возразила Ильгет, улыбаясь.
Ильгет все думала о Пите. Когда и как она увидит его теперь? Дэцин сказал, что Ярну они будут освобождать от сагонов. Может быть, тогда... Однажды она сказала об этом Арнису. Он слегка нахмурился и отвел взгляд. Ильгет показалось, что ему неприятно слышать о Пите. Но Арнис снова взглянул на нее и сказал.
— Иль... твой муж. Он вступил в Народную Систему.
— Да? — Ильгет это мало взволновало, — Откуда ты знаешь?
— Я был у него, — нехотя сказал Арнис, — во время акции... вернее, после.
Он помолчал и добавил.
— Я хотел забрать твою собаку.
— Арнис! — пораженно воскликнула Ильгет. Ей захотелось коснуться его руки, но ее собственная кисть была еще зафиксирована.
— Твоя собака... я не знаю, где она. Он отдал ее. В хорошие руки, — с едва заметной горечью добавил Арнис, — так он сказал.
— Ей восемь лет, — прошептала Ильгет. Норку было жалко. В восемь лет трудно привыкнуть к новому хозяину.
— Ему было некогда за ней ухаживать. Он и дома-то почти не бывал. Он был в форме, поэтому... Сказал, что работает программистом в военном центре. В Народной Системе.
Ильгет махнула ресницами. Это заменяло ей кивок. Головой было еще трудно двигать.
— Я знаю... догадывалась.
Она еще хотела сказать, что Пита развелся с ней. По крайней мере, он обещал это сделать, и его наверняка заставили. Но зачем говорить — ведь это не имеет значения. Пита развелся, спасая свою жизнь. Неужели лучше было бы, если бы его убили? Ильгет никогда не простила бы себе этого. В душе Пита все равно любит ее, ведь они пять лет прожили вместе. Они уже — как родные. Она представила, что Пита сейчас здесь, рядом. Он не умеет ухаживать за больными, когда Ильгет лежала после тяжелых родов, все было совершенно не так. Мужчины в основном не умеют. Ильгет вспомнила, что ей ужасно хотелось в туалет, и она попросила Питу помочь, и он повел ее, но она упала по дороге, надо было бы принести судно, у них лежало судно резиновое, но Ильгет постеснялась напомнить... И вообще все было плохо, потому что это не мужское дело, и Пита не умел. Странно, что у Арниса все так хорошо получается, как будто он — женщина. Он вообще странный, Арнис. Он всегда успевает подумать о том, что ей нужно, даже раньше, чем она сама сообразит. Но это неважно. Арнис, конечно, очень хороший, замечательный, но сейчас ей хотелось видеть Питу. Он бы стоял сейчас здесь, подбородок чуть зарос светлой щетиной — он не любил бриться, руки с тонкими, красивыми пальцами, растерянный взгляд... Ильгет почувствовала, как к горлу подкатил комок. Арнис коснулся ее плеча теплыми пальцами.
— Иль, ты что? Ты плачешь? — тихо спросил он. Ильгет и сама не понимала, почему она плачет. Просто стала очень чувствительной, нервной. Вот подумала о Пите — и сразу заплакала. Надо вытереть слезы и высморкать нос. Но Ильгет не могла этого сделать, и от беспомощности было еще тошнее. Арнис взял салфетку, промокнул ей глаза. Вытер нос. Он, как всегда, догадался сам.
— Не плачь, маленькая. Все будет хорошо. Ты поправишься. Не плачь.
Вскоре Ильгет познакомилась и с обеими сестрами Арниса. Младшая (ей было двадцать два года), Нила, пришла в больницу со своим шестимесячным малышом. Нила была биологом, как и мать, но сейчас больше занималась ребенком. С Нилой Ильгет чувствовала себя легко и просто. Старшую сестру, единственную из всей семьи обладательницу наземной профессии, сетевого дизайнера, звали Керли, детей у нее было уже трое, младшему четыре года. Вот с Керли разговор как-то не очень сложился. Да и пришла она всего один раз.
Появлялись и другие посетители. Пришел муж Иволги, высокий, молчаливый терранин. Приводила Иволга и детей, которые Ильгет очень понравились, особенно старший мальчик, белоголовый серьезный Люк. Приходили ребята, которых Ильгет видела еще на корабле и с которыми, собственно, не зная их, готовила операцию по взрыву фабрики. Приходил Керк. Еще кто-то... Ильгет даже запомнить всех не могла. У изголовья ее кровати всегда стояли букеты цветов, и Белла заботилась об их постоянной смене, и другие приносили. Ильгет еще не видела цветов, просто знала, что они там стоят. И это было приятно само по себе.
По мере выздоровления Ильгет стала убеждаться, что быть больным на Квирине не так уж легко.
Ей больше не давали спокойно полежать и поразмышлять. Весь день сплошь был заполнен разными процедурами. Как только она смогла шевелиться — сначала пальцы ног, ступни, потом ноги полностью, потом голова — Миран велел ей делать гимнастику, и этим она занималась по нескольку раз в день. Разные массажи, прогревания и облучения, с помощью аппаратов и без них. А в свободное время Ильгет должна была еще и учиться, учить линкос, смотреть фильмы (это, впрочем, было приятно и интересно) с помощью демонстратора — вроде очков, надеваемых на глаза, с этим же демонстратором читать книги. Изучать квиринскую жизнь...
Настал день, когда Миран объявил, что позвоночник в полном порядке. Теперь Ильгет начала ежедневные изнурительные упражнения, и с каждым днем поднималась в постели все выше. Через какое-то время она могла уже сидеть. Миран разрешил шевелить пальцами рук, Ильгет начала разрабатывать пальцы. Сначала просто шевелить ими... потом держать ложку, выполнять точные движения. Все это оказалось очень не просто. Ильгет занималась с помощью специальной программы, инструктор руководила занятиями с экрана.
Все раны давно зажили, но кожа была стянута шрамами и рубцами. На Квирине, как выяснилось, умеют заживлять шрамы до их полного исчезновения. Для этого приходилось ежедневно втирать в них какие-то мази, массировать и облучать чем-то теплым. Массаж был неприятным и поначалу болезненным, но что поделаешь, приходилось терпеть. Остальные процедуры были гораздо легче. Арнис перекладывал ее на гравиносилки и возил на другой этаж, в бассейн. И там Ильгет лежала в теплой воде, пахнущей пряными травами, и по команде инструктора с экрана делала какие-то упражнения...
Ильгет даже некогда было просто полежать и расслабиться. Разве что во время облучений и прогреваний... И еще все время посетители. А если уж совсем никого и ничего не было, они просто разговаривали с Арнисом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
— Очень, — искренне сказала Ильгет.
И очень скоро непринужденная болтовня Беллы захватила ее. Как-то перестала ощущаться разница в возрасте. Она рассказывала о себе, и о семье, и о Квирине, и болтала просто так, всякую ерунду и много расспрашивала Ильгет о Ярне. Как там готовят (какой кошмар — каждый день у плиты?!), какие квартиры, какая семья у Ильгет...
Наконец появился Арнис. Подошел к матери, слегка обнял ее, потом к Ильгет.
— Ну что, Иль? Мама тебя не слишком утомила? Мам, ты бы болтала поменьше, а? По-моему, Иль уже устала.
— Нет, почему, мы очень хорошо поговорили, — возразила Ильгет, улыбаясь.
Ильгет все думала о Пите. Когда и как она увидит его теперь? Дэцин сказал, что Ярну они будут освобождать от сагонов. Может быть, тогда... Однажды она сказала об этом Арнису. Он слегка нахмурился и отвел взгляд. Ильгет показалось, что ему неприятно слышать о Пите. Но Арнис снова взглянул на нее и сказал.
— Иль... твой муж. Он вступил в Народную Систему.
— Да? — Ильгет это мало взволновало, — Откуда ты знаешь?
— Я был у него, — нехотя сказал Арнис, — во время акции... вернее, после.
Он помолчал и добавил.
— Я хотел забрать твою собаку.
— Арнис! — пораженно воскликнула Ильгет. Ей захотелось коснуться его руки, но ее собственная кисть была еще зафиксирована.
— Твоя собака... я не знаю, где она. Он отдал ее. В хорошие руки, — с едва заметной горечью добавил Арнис, — так он сказал.
— Ей восемь лет, — прошептала Ильгет. Норку было жалко. В восемь лет трудно привыкнуть к новому хозяину.
— Ему было некогда за ней ухаживать. Он и дома-то почти не бывал. Он был в форме, поэтому... Сказал, что работает программистом в военном центре. В Народной Системе.
Ильгет махнула ресницами. Это заменяло ей кивок. Головой было еще трудно двигать.
— Я знаю... догадывалась.
Она еще хотела сказать, что Пита развелся с ней. По крайней мере, он обещал это сделать, и его наверняка заставили. Но зачем говорить — ведь это не имеет значения. Пита развелся, спасая свою жизнь. Неужели лучше было бы, если бы его убили? Ильгет никогда не простила бы себе этого. В душе Пита все равно любит ее, ведь они пять лет прожили вместе. Они уже — как родные. Она представила, что Пита сейчас здесь, рядом. Он не умеет ухаживать за больными, когда Ильгет лежала после тяжелых родов, все было совершенно не так. Мужчины в основном не умеют. Ильгет вспомнила, что ей ужасно хотелось в туалет, и она попросила Питу помочь, и он повел ее, но она упала по дороге, надо было бы принести судно, у них лежало судно резиновое, но Ильгет постеснялась напомнить... И вообще все было плохо, потому что это не мужское дело, и Пита не умел. Странно, что у Арниса все так хорошо получается, как будто он — женщина. Он вообще странный, Арнис. Он всегда успевает подумать о том, что ей нужно, даже раньше, чем она сама сообразит. Но это неважно. Арнис, конечно, очень хороший, замечательный, но сейчас ей хотелось видеть Питу. Он бы стоял сейчас здесь, подбородок чуть зарос светлой щетиной — он не любил бриться, руки с тонкими, красивыми пальцами, растерянный взгляд... Ильгет почувствовала, как к горлу подкатил комок. Арнис коснулся ее плеча теплыми пальцами.
— Иль, ты что? Ты плачешь? — тихо спросил он. Ильгет и сама не понимала, почему она плачет. Просто стала очень чувствительной, нервной. Вот подумала о Пите — и сразу заплакала. Надо вытереть слезы и высморкать нос. Но Ильгет не могла этого сделать, и от беспомощности было еще тошнее. Арнис взял салфетку, промокнул ей глаза. Вытер нос. Он, как всегда, догадался сам.
— Не плачь, маленькая. Все будет хорошо. Ты поправишься. Не плачь.
Вскоре Ильгет познакомилась и с обеими сестрами Арниса. Младшая (ей было двадцать два года), Нила, пришла в больницу со своим шестимесячным малышом. Нила была биологом, как и мать, но сейчас больше занималась ребенком. С Нилой Ильгет чувствовала себя легко и просто. Старшую сестру, единственную из всей семьи обладательницу наземной профессии, сетевого дизайнера, звали Керли, детей у нее было уже трое, младшему четыре года. Вот с Керли разговор как-то не очень сложился. Да и пришла она всего один раз.
Появлялись и другие посетители. Пришел муж Иволги, высокий, молчаливый терранин. Приводила Иволга и детей, которые Ильгет очень понравились, особенно старший мальчик, белоголовый серьезный Люк. Приходили ребята, которых Ильгет видела еще на корабле и с которыми, собственно, не зная их, готовила операцию по взрыву фабрики. Приходил Керк. Еще кто-то... Ильгет даже запомнить всех не могла. У изголовья ее кровати всегда стояли букеты цветов, и Белла заботилась об их постоянной смене, и другие приносили. Ильгет еще не видела цветов, просто знала, что они там стоят. И это было приятно само по себе.
По мере выздоровления Ильгет стала убеждаться, что быть больным на Квирине не так уж легко.
Ей больше не давали спокойно полежать и поразмышлять. Весь день сплошь был заполнен разными процедурами. Как только она смогла шевелиться — сначала пальцы ног, ступни, потом ноги полностью, потом голова — Миран велел ей делать гимнастику, и этим она занималась по нескольку раз в день. Разные массажи, прогревания и облучения, с помощью аппаратов и без них. А в свободное время Ильгет должна была еще и учиться, учить линкос, смотреть фильмы (это, впрочем, было приятно и интересно) с помощью демонстратора — вроде очков, надеваемых на глаза, с этим же демонстратором читать книги. Изучать квиринскую жизнь...
Настал день, когда Миран объявил, что позвоночник в полном порядке. Теперь Ильгет начала ежедневные изнурительные упражнения, и с каждым днем поднималась в постели все выше. Через какое-то время она могла уже сидеть. Миран разрешил шевелить пальцами рук, Ильгет начала разрабатывать пальцы. Сначала просто шевелить ими... потом держать ложку, выполнять точные движения. Все это оказалось очень не просто. Ильгет занималась с помощью специальной программы, инструктор руководила занятиями с экрана.
Все раны давно зажили, но кожа была стянута шрамами и рубцами. На Квирине, как выяснилось, умеют заживлять шрамы до их полного исчезновения. Для этого приходилось ежедневно втирать в них какие-то мази, массировать и облучать чем-то теплым. Массаж был неприятным и поначалу болезненным, но что поделаешь, приходилось терпеть. Остальные процедуры были гораздо легче. Арнис перекладывал ее на гравиносилки и возил на другой этаж, в бассейн. И там Ильгет лежала в теплой воде, пахнущей пряными травами, и по команде инструктора с экрана делала какие-то упражнения...
Ильгет даже некогда было просто полежать и расслабиться. Разве что во время облучений и прогреваний... И еще все время посетители. А если уж совсем никого и ничего не было, они просто разговаривали с Арнисом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145