Кажется, до нее начало доходить...
— Помоги, — прошептала Иволга, — помоги, мне не справиться.
— Сагон...
— Да.
Ильгет усадила Иволгу на скамью. Что же делать в таких случаях-то?
— Иволга, я с тобой, ты слышишь? — Ильгет накинула на плечи подруги стеганое одеяло: как обычно, ночью было прохладно, — Ты слышишь меня?
— Я... — Взгляд Иволги был совершенно отсутствующим.
Ментальная атака, поняла Ильгет. Надо что-то делать. Что-то делать, сагон, видимо, взялся за Иволгу всерьез. Вот он и добрался до нас... мы уже расслабились, забыли, для чего мы вообще на этой планете. Но он пока далеко.
Далеко, но все равно очень опасен. Ильгет присела на корточки перед Иволгой, взяла ее похолодевшие руки в свои. Лицо Иволги выражало внутреннее глубокое страдание, как у человека, переживающего сильную боль, идущую изнутри.
— Иволга... тебе больно? Что с тобой?
— Нет... — прошептала Иволга, — нет, ничего. Ильгет...
Она умолкла. Ее стало снова пошатывать — из стороны в сторону. Ильгет вдруг вспомнила собственный ментальный поединок с сагоном на Ярне. О чем он говорит сейчас Иволге? На что давит?
Не угадать. У каждого в шкафу свой скелет, и даже если мы увидим чужой, он покажется нам не страшным, так же, как и наши ужасы другому представятся пустяком.
— Иволга, я с тобой, ты слышишь? Я с тобой. Ты не одна, — Ильгет снова присела рядом с подругой, обняла ее за плечи. Что делать-то? Господи, что делать?
— Спасибо, — вдруг сказала Иволга. Ильгет начала про себя молитвы — «Под твою защиту прибегаем, святая Богородица...», потом — Архангелу Михаилу против сатаны и воинства его... На второй строчке она споткнулась и поняла, что больше не помнит ни одного слова. Попыталась вспомнить хотя бы «Отче наш», но и это ей не удалось... «Господи, помилуй!» — это еще помнилось. Ильгет стала повторять эти два слова беспрерывно, все больше наполняясь отчаянием и мольбой. Она вскочила, побежала в кухню, зажгла там керосинку впотьмах, стала разыскивать лекарства... Гезал, отличное снотворное. Но если во сне, пусть даже очень глубоком, медикаментозном, сагон достанет Иволгу? И проснуться ведь она не сможет? Нет, это опасно. Виталин, это еще хуже. Что-нибудь из транквилизаторов? Нет, не рекомендуют применять какие бы то ни было лекарства при ментальной атаке. Просто чаю... Ильгет запалила огонь, поставила чайник. Вернулась к Иволге, та опустилась на лавку и лежала ничком, свесив ноги. Подумав, Ильгет стала поднимать Иволгу.
— Не ложись... Иволга, не сдавайся, слышишь? Я тебе сейчас чаю принесу. Иволга, ты же очень сильная. Ты даже дэггером смогла управлять.
Страшно было видеть, как мучается Иволга — которую все привыкли считать просто железной, старый, опытный боец, прошедший неисчислимые расстояния и огня, и воды, и медных труб — что ей, казалось бы, какие-то мысли, всего лишь мысли и представления, чувства, которые сейчас внушает сагон?
Психотронное оружие, впрочем, тоже валит с ног самых сильных. Необратимо, поэтому оно и запрещено на Квирине.
Ильгет побежала за чаем, положила сахар, из НЗ, на Визаре сахАйре не знали, но Иволге нужно сладкое. Вернулась к подруге. Иволга сидела и покачивалась из стороны в сторону, прижав ладони к вискам.
— Нет, — вдруг явственно сказала она, и еще раз, — нет.
— Миленькая, Иволга, ну что ты? Что с тобой? Вот, чаю попей...
Иволга резко протянула руку и ударила по кружке — вероятно, случайно. Половина чая расплескалась на пол. Ильгет села рядом, обняла Иволгу за плечи и поднесла кружку к ее губам.
— Иволга, ты слышишь меня? — она сделала несколько глотков. Значит, все не так безнадежно, — Иволга?
Никакого ответа.
— Не говори с ним, говори со мной, — Ильгет поставила кружку, — ну что с тобой? Маленькая, ты что? Ты же знаешь, что я люблю тебя. И муж твой любит тебя. И дети. Иволга, ну вспомни детей! Они же тебя ждут. Ты должна вернуться, ты обещала!
Ильгет ощутила нарастающую головную боль. Ничего, это мелочи. Какая же это боль, пустяки. Только все плывет вокруг.
«Сагон, заткнись», — мысленно сказала Ильгет и снова начала молиться.
Вдруг тело Иволги как-то обмякло, она стала валиться на Ильгет. Глаза ее были закрыты, в лице ни кровинки. Заснула... Ничего, на лавку, накрыть стеганым теплым одеялом. Ильгет встала на колени рядом со спящей Иволгой. Какой она проснется? Господи, помоги! Что все это значит? Выдержала ли она атаку? Или умрет во сне? Или сагон продолжает разрушать ее мозг?
К утру Ильгет, пошатываясь и не замечая этого, вышла в кухню. Под утро она все же заснула прямо на полу, и проспала, наверное, часа два. По внутреннему ощущению. Нехорошо это. Надо было не переставать молиться. Ведь это единственное, чем еще можно помочь Иволге.
Какой она проснется?
Возможно, что уже — эммендаром.
Проклятие Дозорной Службы — все мы умеем слышать невидимый и неслышимый мир, и доносятся до нас, увы, отнюдь не ангельские голоса.
Рида уже хлопотала, затапливала печку, чтобы приготовить завтрак. Ильгет села у стола, подперев голову руками.
— Ильгет, — в последнее время Рида и Эннори стали называть «проницательных» просто по имени, — что с вами? Вы так плохо выглядите...
— Ничего, Рида. Ничего, — Ильгет поколебалась, — не удивляйся, если Иволга станет вести себя... странно. Я справлюсь с этим.
Может быть, уже выйти на связь? Сообщить Гэссу, Дэцину? По крайней мере, посоветоваться — что делать, если Иволга... Но что они могут посоветовать?
Я не смогу ее убить, подумала Ильгет. Тошнит при одной мысли об этом. Пусть она меня убивает. Правда, Рида и Эннори... Они уйдут. Не думаю, что сагон пошлет Иволгу их преследовать. Конечно, такой эммендар может причинить немало бед. Очень нехорошо будет оставлять ее в живых. Но я не смогу.
— Ильгет, — Рида подошла, коснулась ее плеча, — вы устали... я вижу. Вы не спали ночью?
— Да, но это ничего, — отозвалась Ильгет. Это ничего... по сравнению с тем, что возможно, еще предстоит.
— Там уже пришли люди... с Мапы. Вы сейчас примете или после завтрака?
— Давай, зови, — согласилась Ильгет.
Она приняла и отпустила больных. Эннори тем временем наколол дров. Они помолились и позавтракали — втроем. Иволга все спала. Пришли новые посетители, Ильгет приняла их. Начался обычный рабочий день.
Около полудня занавеска в соседнюю комнату откинулась. Ильгет замерла. Посетителей как раз не было — пауза, это очень хорошо.
Вдруг пронеслась стремительно мысль, что надо было все рассказать Риде с Эннори. Они не поймут, что случилось... Не поймут.
Иволга стояла на пороге, не то, что бледная, а просто какая-то зеленая. Зеленокожая, со странными светлыми глазами, ввалившимися, окруженными чернотой. Несколько секунд Ильгет напряженно смотрела на нее. Потом тонкие бледные губы Иволги расползлись в улыбке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
— Помоги, — прошептала Иволга, — помоги, мне не справиться.
— Сагон...
— Да.
Ильгет усадила Иволгу на скамью. Что же делать в таких случаях-то?
— Иволга, я с тобой, ты слышишь? — Ильгет накинула на плечи подруги стеганое одеяло: как обычно, ночью было прохладно, — Ты слышишь меня?
— Я... — Взгляд Иволги был совершенно отсутствующим.
Ментальная атака, поняла Ильгет. Надо что-то делать. Что-то делать, сагон, видимо, взялся за Иволгу всерьез. Вот он и добрался до нас... мы уже расслабились, забыли, для чего мы вообще на этой планете. Но он пока далеко.
Далеко, но все равно очень опасен. Ильгет присела на корточки перед Иволгой, взяла ее похолодевшие руки в свои. Лицо Иволги выражало внутреннее глубокое страдание, как у человека, переживающего сильную боль, идущую изнутри.
— Иволга... тебе больно? Что с тобой?
— Нет... — прошептала Иволга, — нет, ничего. Ильгет...
Она умолкла. Ее стало снова пошатывать — из стороны в сторону. Ильгет вдруг вспомнила собственный ментальный поединок с сагоном на Ярне. О чем он говорит сейчас Иволге? На что давит?
Не угадать. У каждого в шкафу свой скелет, и даже если мы увидим чужой, он покажется нам не страшным, так же, как и наши ужасы другому представятся пустяком.
— Иволга, я с тобой, ты слышишь? Я с тобой. Ты не одна, — Ильгет снова присела рядом с подругой, обняла ее за плечи. Что делать-то? Господи, что делать?
— Спасибо, — вдруг сказала Иволга. Ильгет начала про себя молитвы — «Под твою защиту прибегаем, святая Богородица...», потом — Архангелу Михаилу против сатаны и воинства его... На второй строчке она споткнулась и поняла, что больше не помнит ни одного слова. Попыталась вспомнить хотя бы «Отче наш», но и это ей не удалось... «Господи, помилуй!» — это еще помнилось. Ильгет стала повторять эти два слова беспрерывно, все больше наполняясь отчаянием и мольбой. Она вскочила, побежала в кухню, зажгла там керосинку впотьмах, стала разыскивать лекарства... Гезал, отличное снотворное. Но если во сне, пусть даже очень глубоком, медикаментозном, сагон достанет Иволгу? И проснуться ведь она не сможет? Нет, это опасно. Виталин, это еще хуже. Что-нибудь из транквилизаторов? Нет, не рекомендуют применять какие бы то ни было лекарства при ментальной атаке. Просто чаю... Ильгет запалила огонь, поставила чайник. Вернулась к Иволге, та опустилась на лавку и лежала ничком, свесив ноги. Подумав, Ильгет стала поднимать Иволгу.
— Не ложись... Иволга, не сдавайся, слышишь? Я тебе сейчас чаю принесу. Иволга, ты же очень сильная. Ты даже дэггером смогла управлять.
Страшно было видеть, как мучается Иволга — которую все привыкли считать просто железной, старый, опытный боец, прошедший неисчислимые расстояния и огня, и воды, и медных труб — что ей, казалось бы, какие-то мысли, всего лишь мысли и представления, чувства, которые сейчас внушает сагон?
Психотронное оружие, впрочем, тоже валит с ног самых сильных. Необратимо, поэтому оно и запрещено на Квирине.
Ильгет побежала за чаем, положила сахар, из НЗ, на Визаре сахАйре не знали, но Иволге нужно сладкое. Вернулась к подруге. Иволга сидела и покачивалась из стороны в сторону, прижав ладони к вискам.
— Нет, — вдруг явственно сказала она, и еще раз, — нет.
— Миленькая, Иволга, ну что ты? Что с тобой? Вот, чаю попей...
Иволга резко протянула руку и ударила по кружке — вероятно, случайно. Половина чая расплескалась на пол. Ильгет села рядом, обняла Иволгу за плечи и поднесла кружку к ее губам.
— Иволга, ты слышишь меня? — она сделала несколько глотков. Значит, все не так безнадежно, — Иволга?
Никакого ответа.
— Не говори с ним, говори со мной, — Ильгет поставила кружку, — ну что с тобой? Маленькая, ты что? Ты же знаешь, что я люблю тебя. И муж твой любит тебя. И дети. Иволга, ну вспомни детей! Они же тебя ждут. Ты должна вернуться, ты обещала!
Ильгет ощутила нарастающую головную боль. Ничего, это мелочи. Какая же это боль, пустяки. Только все плывет вокруг.
«Сагон, заткнись», — мысленно сказала Ильгет и снова начала молиться.
Вдруг тело Иволги как-то обмякло, она стала валиться на Ильгет. Глаза ее были закрыты, в лице ни кровинки. Заснула... Ничего, на лавку, накрыть стеганым теплым одеялом. Ильгет встала на колени рядом со спящей Иволгой. Какой она проснется? Господи, помоги! Что все это значит? Выдержала ли она атаку? Или умрет во сне? Или сагон продолжает разрушать ее мозг?
К утру Ильгет, пошатываясь и не замечая этого, вышла в кухню. Под утро она все же заснула прямо на полу, и проспала, наверное, часа два. По внутреннему ощущению. Нехорошо это. Надо было не переставать молиться. Ведь это единственное, чем еще можно помочь Иволге.
Какой она проснется?
Возможно, что уже — эммендаром.
Проклятие Дозорной Службы — все мы умеем слышать невидимый и неслышимый мир, и доносятся до нас, увы, отнюдь не ангельские голоса.
Рида уже хлопотала, затапливала печку, чтобы приготовить завтрак. Ильгет села у стола, подперев голову руками.
— Ильгет, — в последнее время Рида и Эннори стали называть «проницательных» просто по имени, — что с вами? Вы так плохо выглядите...
— Ничего, Рида. Ничего, — Ильгет поколебалась, — не удивляйся, если Иволга станет вести себя... странно. Я справлюсь с этим.
Может быть, уже выйти на связь? Сообщить Гэссу, Дэцину? По крайней мере, посоветоваться — что делать, если Иволга... Но что они могут посоветовать?
Я не смогу ее убить, подумала Ильгет. Тошнит при одной мысли об этом. Пусть она меня убивает. Правда, Рида и Эннори... Они уйдут. Не думаю, что сагон пошлет Иволгу их преследовать. Конечно, такой эммендар может причинить немало бед. Очень нехорошо будет оставлять ее в живых. Но я не смогу.
— Ильгет, — Рида подошла, коснулась ее плеча, — вы устали... я вижу. Вы не спали ночью?
— Да, но это ничего, — отозвалась Ильгет. Это ничего... по сравнению с тем, что возможно, еще предстоит.
— Там уже пришли люди... с Мапы. Вы сейчас примете или после завтрака?
— Давай, зови, — согласилась Ильгет.
Она приняла и отпустила больных. Эннори тем временем наколол дров. Они помолились и позавтракали — втроем. Иволга все спала. Пришли новые посетители, Ильгет приняла их. Начался обычный рабочий день.
Около полудня занавеска в соседнюю комнату откинулась. Ильгет замерла. Посетителей как раз не было — пауза, это очень хорошо.
Вдруг пронеслась стремительно мысль, что надо было все рассказать Риде с Эннори. Они не поймут, что случилось... Не поймут.
Иволга стояла на пороге, не то, что бледная, а просто какая-то зеленая. Зеленокожая, со странными светлыми глазами, ввалившимися, окруженными чернотой. Несколько секунд Ильгет напряженно смотрела на нее. Потом тонкие бледные губы Иволги расползлись в улыбке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145