Романом о жестоком пятом прокураторе Иудеи в сколь угодно достоверном историческом окружении, но без жены, упивалась и заучивала его наизусть?
Может, для полноты картины Елена Сергеевна ещё и «святая сновидица»?
Как ни удивительно, но именно так. Если после смерти Михаила Афанасьевича кто из режиссёров пытался было артачиться и защищал перед ней своё право на творчество (интересно, что Елена Сергеевна формально ничего запретить не имела право), то на следующий день Елена Сергеевна приходила и говорила, что ночью ей являлся Михаил Афанасьевич, что он с её мнением согласен и просил переделать. И режиссёры «ломались». И это в атеистическую эпоху! Воистину, «святая сновидица»!
Мужчины при «императрицах» и более низкого ранга на этом свете долго не заживаются: соматические заболевания не причина, а следствие. Отец Булгакова убрался быстро, Михаилу Афанасьевичу предстояло это повторить, даже если бы он и не стал «пилатом». И он это не просто повторил, мучения его были ужасны…
Здесь возникает вопрос: а почему Пилат (Понтий) в браке выжил, а «пилат» Толстой и «пилат» Булгаков — нет? (Софья Андреевна после гибели Льва Николаевича призналась прямо: «Это я его убила!» — см. воспоминания А.Б.Гольденвейзера, 2-й, не переиздававшийся с1923 г., том. Обширные цитаты приведены в «КАТАРСИСе-1» .)
Почему убитый Толстой прожил дольше убитого Булгакова?
Толстой рядом с Софьей Андреевной, понятно, болел. Понятно, пытался лечиться с помощью препаратов и «здорового образа жизни». Был период, когда Лев Николаевич ежегодно ездил под Самару «на кумыс». Возвращался здоровый и некоторое время считал, что помогал ему именно кумыс. Но впоследствии научился обходиться без этого напитка из кобыльего молока: потому что обнаружил, что всё дело в пространственном удалении от своей копрофилки. Достаточно уехать от неё подальше — и вот ты уже здоров. Понял или почувствовал — и началось! Пешком ходил из Москвы в Тулу (графиня, понятно, его не сопровождала). Пока «любящая жена» наслаждалась зловонием столицы, Лев Николаевич, её не отговаривая, сбегал в Ясную Поляну. А когда она переселилась в имение жить, то спал с ней в разных не то что комнатах, но крыльях дома.
Вот одно обстоятельство, отличавшее Толстого от Булгакова.
Толстой также активней боролся с собственной гипнабельностью — брешью, через которую его, собственно, и убивали. Он бросил выпивать. Бросил курить. Избегал крупных городов и начальников.
А Булгаков не смог справиться ни с тем, ни с другим, ни с третьим. Алкоголь вреден, но не непосредственно: живущие одиноко в горах пьют всю жизнь, но умирают далеко за сто лет. Да и захоти он бросить, «Уна» не позволила бы. В скорейшей смерти уловленного ею «пилата» она была заинтересована «кровно».
Эта заинтересованность не личное достижение Елены Сергеевны, даже с учётом явно вскрытой ею «помойки» своей родовой памяти. Дело даже не в личной ненависти или некой личной обиде, скажем, в ответ на то, что Булгаков не скрыл своей оценки её «нравственной физиономии» (шлюхи от подобных слов впадают в раж, как будто им напоминают о Страшном — для нравственных уродов — Суде). Надо понимать, что со всяким «пилатом» борется вся стая — как целое. У стаи многовековая память и многовековые цели, активисты стаи — авторитеты, «королевы красоты», «уважаемые граждане». На «личную» ненависть «уны» накладывается покорность «воле» (иррациональной) стаи.
«Она-то, впрочем, утверждала впоследствии, что это не так, что любили мы, конечно, друг друга давным-давно , не зная друг друга, никогда не видя…»
Один из простейших приёмов уничтожения «пилата» с использованием «уны» — пребывание с ней в одной спальне максимальное время (отсюда, скажем, инсценирование сексуальности при полной фригидности). Толстой сопротивлялся и жил дольше, чем того хотела стая. Но в доме Толстого помимо спальни были ещё комнаты, ему было куда бежать. Поэтому одна из бессознательных целей стаи — лишить всякого «пилата» этих «излишеств». Он вообще должен быть бездомным. (Имена Киник, Пилат и Бездомный — в этом смысле синонимы. Сколь же замечательно подсознание позднего Булгакова, выбравшего для своего героя-мечты такое имя!). Так что ничто не случайно: ни наречение Булгаковым любимого героя (об этом — дальше) таким псевдонимом, ни интерес Бездомного к Пилату, ни то, что Иешуа называли собакой (киником). Не случайны и торжествующие насмешки Воланда над «квартирным вопросом» жителей столицы метанации. Как и само наличие этого вопроса.
Я тоже выжил в результате двух предыдущих браков, хотя в этом смысле значим только один: только внучка главраввина заучивала наизусть куски из романа мастера, была авторитетна и, отнюдь не в противовес своему тотально еврейскому вкусу, ей нравилось ставить на видное место икону «Богоматери» со странным младенчиком с не детским некрофилическим лицом (Иродиада, Уна и жёны-дочери первосвященников были психоэнергетическим целым).
Бегал от неё? Бегал. И в другие города, и просто в леса. Но ещё внучке главраввина я говорил, что она нравственный урод и что, похоже, её цель — меня убить. До последнего уровня осмысления Булгаков вообще не дошёл, а Толстой только к концу жизни. А ведь всякое осмысление не только открывает путь к ещё б`ольшим осмыслениям, но и защищает от некрополя убивающего.
Понтий Пилат состоял в формальном браке со своей «Еленой Сергеевной» несколько дольше, чем автор «Мастера…», однако не умер. Почему? Ведь по силе некрополя жена «пилата» Булгакова была сравнительно с Уной сущим ничтожеством.
Снижал собственную гипнабельность? Не пил, тем отличаясь от однополчан?
Любил виллы в пустынных местах?
Не скрывал, что он думает о «нравственной физиономии» «святой сновидицы»?
Спал от неё как можно дальше?
Следовательно… Следовательно, зная, что ночью жены не бывает во дворце, нисколько тому не противился?!
Что, ещё одна деталь «Понтия Пилата», оказывается, психологически достоверна?

часть третья
Несколько тайных слов
глава четырнадцатая
Тайна Первоисточника
Всадники остановили своих коней.
— Ваш роман прочитали, — заговорил Воланд, поворачиваясь к мастеру, — и сказали только одно, что он, к сожалению, не окончен. Так вот, мне хотелось показать вам вашего героя. Около двух тысяч лет сидит он на этой площадке и спит, но когда приходит полная луна, как видите, его терзает бессонница. Она мучает не только его, но его верного сторожа, собаку. Если верно, что трусость — самый тяжкий порок, то, пожалуй, собака в нём не виновата. Единственно, чего боялся храбрый пёс, это грозы. Ну что ж, тот, кто любит, должен разделять участь того, кого он любит.
— Что он говорит? — спросила Маргарита, и совершенно спокойное её лицо подёрнулось дымкой сострадания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220