Белую стену гостиницы освещала луна. Майкл остановился. Бэт безмолвно ждала, когда он заговорит.
– Ради всех святых, – раздался его хриплый шепот, – скажи мне, каким образом ты оказалась там. Не могу я поверить в то, что ты знаешь этих людей, и у тебя с ними может быть что-то общее – не могу я в это поверить.
Бэт была взволнована, глаза ее блестели, но голос оставался холодно-безучастным.
– Вот что тебя, оказывается, волнует. Может быть, ты считаешь, что я оказалась там раньше тебя? Может, думаешь, что и я к этим гнусностям имею отношение?
– Нет, я понимаю, что это было бы самым простым объяснением, но в него я верить отказываюсь. Не могу я это принять – моя душа его не приемлет.
– Все гораздо проще, чем ты себе это представляешь, – ответила Бэт уже без прежней скованности. – Я стояла у окна в своей комнате и увидела, как к тебе подбежал Авдий. И я просто пошла за вами следом.
– Следом… Боже мой! Что тебя на это толкнуло? Как ты могла подвергать себя такому страшному риску? Бэт, ты хоть понимаешь?
– А ты понимаешь, что, если бы не я, то Нурьи уже не было бы на свете? Вместе с тобой. Я ведь его отвлекла, а это тебе и было нужно, это как раз и дало тебе эти несколько секунд передышки. Они все и решили.
Майкл уставился на нее, будто видел ее впервые, он осмысливал ею сказанное. У него на языке были тысячи вопросов, которые он хотел ей задать и не знал, с чего начать.
– Зачем ты пошла за нами? За мной? Ты что, уже когда-нибудь…
– Никогда! – перебила Бэт. – Никогда, ни разу до этого я за тобой не следила. И не думаю, что когда-нибудь придется. Но сегодня… Я не могу тебе этого объяснить. Что-то внутри меня, какой-то внутренний голос подсказал мне поступить именно так. И я чувствовала, не поступи я так, мне придется потом всю жизнь корить себя за то, что я этого не сделала. Пойми, Майкл, я должна была это сделать. Просто обязана.
Он молча кивнул и коснулся ее щеки.
– Ты самая смелая из людей. Ты – чудо, – признал он. – Как мой ангел-хранитель.
Бэт опустила глаза.
– Не знаю, что на меня нашло.
– И я не знаю, что на тебя нашло. И еще одно… когда… когда это чудище вцепилось мне в глотку, ведь это из-за тебя он отпустил меня? Из-за тебя?
Она кивнула.
– Как это было? Расскажи.
Бэт замотала головой.
– Не могу.
– Можешь. Я должен это знать. Прошу тебя.
Он уже начинал догадываться как. Его стал душить смех, может быть, он был следствием недавно пережитого Майклом нервного напряжения.
– Я… я ударила его.
– Куда?
Она не отвечала и смотрела в сторону.
– Между ног, – прошептала она. – Очень сильно ударила.
Майкл разразился смехом и Бэт, сначала неуверенно хохотнув, тоже от души рассмеялась.
Лондон
Полночь
В кабинете Нормана раздался телефонный звонок. Банкир мгновенно ответил:
– Да?
– Мендоза?
– Да, сэр. Я ждал, что вы позвоните.
– Прошу прощения за поздний звонок, – сказал голос Рэнсома. – Но ведь вы сами просили проинформировать вас сразу же после того, как наша встреча с министром финансов будет завершена.
– Да, конечно, конечно. Хорошо, что вы взяли на себя труд сделать это. – (Ну, ну, давай же, скотина, рассказывай, что и как. Выкладывай, идиот чертов, не ходи вокруг да около, а расскажи мне все как есть, думал Норман.)
– Послушайте, Норман… Алло? Вы слушаете?
Рэнсом впервые назвал его по имени. Не очень хороший признак. Норман вспотел от напряжения.
– Да, сэр, я вас слушаю.
– Хорошо, хорошо. Ох, уж эти телефоны. Не могу, знаете, до сих пор привыкнуть к этой штуковине. Не могу разговаривать с человеком, не видя его лица перед собой.
– Понимаю, сэр. Лучше, конечно, встретиться лично. Не могу с вами не согласиться. Но, все же, признайтесь, телефон – чертовски удобная штука. Ну и что там министр финансов?
– Я с ним беседовал, наверное, с добрых три четверти часа. Всего несколько минут, как я от него. Мы очень подробно обо всем поговорили, очень подробно.
– Я могу это понимать так, что вы всесторонне рассмотрели эту проблему, ее природу? То, что это явление носит временный характер?
– Нет, Норман. Тут я с вами согласиться не смогу. Мы пришли к выводу, что это не та проблема, которая носит временный характер. Министр финансов выразился достаточно ясно, без обиняков заявив, что это кризис. Кризис, Норман. И, смею полагать, созданный вашими же руками. Решения, которые…
– Сэр, если Мендоза будут располагать тремя месяцами времени для передышки, то никакого кризиса и в помине не будет.
Он знал, что лишь сотрясал воздух своими мольбами, он это кожей чувствовал, в животе у него заурчало, и во рту появился отвратительный привкус желчи.
– Мы должны теперь пойти тем же самым путем, как и в случае с Барингом. Не могу я оставить в стороне этот прецедент, Норман.
– Как я понимаю, министр финансов отказал в правительственной помощи? – Давай уж выкладывай все до конца, нечего здесь эту говорильню разводить, мысленно понукал его Норман.
Рэнсом медлил.
– Да, – неохотно признался он. – Но вы все же должны знать, Норман, что он с большим сочувствием отнесся к этой истории, но поверьте, сейчас он действительно не располагает средствами для оказания вам помощи. Ведь потребуется вынесение этого вопроса на дебаты в Парламент. А вы понимаете, что это такое? Паника не заставит себя долго ждать, о которой вы так убедительно говорили. Норман, вы слушаете?
– Да, да, слушаю. Значит, вот как. И это было его последнее слово?
– Да, это так. Никакой правительственной помощи. Спасение Сити – дело рук самого Сити. Мы ведь в свободных экономических отношениях. В этом-то наша сила. Это известно и вам, и министру финансов, и мне. В свободном экономическом обществе люди сами выбирают свой путь. Худший или лучший.
– Понимаю. Благодарю вас, сэр. Доброй ночи.
– Норман, погодите минутку.
– Слушаю вас, сэр.
– Будет создан синдикат своего рода. Найдутся такие люди, которые в состоянии изыскать средства для спасения Мендоза. Все так, как в том случае в Барингом. Я очень вам сочувствую и хочу, чтобы вы знали это. Я собираюсь тут же, как переговорю с вами, перезвонить Джонатану и попросить, чтобы он записал моих триста тысяч в общий котел. Моих личных, поймите. Это не имеет отношения к Английскому банку.
– Благодарю вас, сэр. Это очень благородно с вашей стороны.
– А, оставьте, старина. В конце концов, могу же я вам помочь! Доброй ночи, Норман.
– Доброй ночи, сэр.
Норман сидел, уставившись на телефон, и размышлял. Норман размышлял о том, как обратить эту катастрофу в преимущество, каким образом извлечь выгоду для себя. Все ускользало из его рук, уходило из-под его контроля. Обстановка менялась настолько быстро, что становилось невозможно собрать разлетавшиеся кусочки в единое целое. Ведь во всей этой истории далеко не последнюю роль играли элементы грязной игры – вещи, известные лишь ему одному.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142
– Ради всех святых, – раздался его хриплый шепот, – скажи мне, каким образом ты оказалась там. Не могу я поверить в то, что ты знаешь этих людей, и у тебя с ними может быть что-то общее – не могу я в это поверить.
Бэт была взволнована, глаза ее блестели, но голос оставался холодно-безучастным.
– Вот что тебя, оказывается, волнует. Может быть, ты считаешь, что я оказалась там раньше тебя? Может, думаешь, что и я к этим гнусностям имею отношение?
– Нет, я понимаю, что это было бы самым простым объяснением, но в него я верить отказываюсь. Не могу я это принять – моя душа его не приемлет.
– Все гораздо проще, чем ты себе это представляешь, – ответила Бэт уже без прежней скованности. – Я стояла у окна в своей комнате и увидела, как к тебе подбежал Авдий. И я просто пошла за вами следом.
– Следом… Боже мой! Что тебя на это толкнуло? Как ты могла подвергать себя такому страшному риску? Бэт, ты хоть понимаешь?
– А ты понимаешь, что, если бы не я, то Нурьи уже не было бы на свете? Вместе с тобой. Я ведь его отвлекла, а это тебе и было нужно, это как раз и дало тебе эти несколько секунд передышки. Они все и решили.
Майкл уставился на нее, будто видел ее впервые, он осмысливал ею сказанное. У него на языке были тысячи вопросов, которые он хотел ей задать и не знал, с чего начать.
– Зачем ты пошла за нами? За мной? Ты что, уже когда-нибудь…
– Никогда! – перебила Бэт. – Никогда, ни разу до этого я за тобой не следила. И не думаю, что когда-нибудь придется. Но сегодня… Я не могу тебе этого объяснить. Что-то внутри меня, какой-то внутренний голос подсказал мне поступить именно так. И я чувствовала, не поступи я так, мне придется потом всю жизнь корить себя за то, что я этого не сделала. Пойми, Майкл, я должна была это сделать. Просто обязана.
Он молча кивнул и коснулся ее щеки.
– Ты самая смелая из людей. Ты – чудо, – признал он. – Как мой ангел-хранитель.
Бэт опустила глаза.
– Не знаю, что на меня нашло.
– И я не знаю, что на тебя нашло. И еще одно… когда… когда это чудище вцепилось мне в глотку, ведь это из-за тебя он отпустил меня? Из-за тебя?
Она кивнула.
– Как это было? Расскажи.
Бэт замотала головой.
– Не могу.
– Можешь. Я должен это знать. Прошу тебя.
Он уже начинал догадываться как. Его стал душить смех, может быть, он был следствием недавно пережитого Майклом нервного напряжения.
– Я… я ударила его.
– Куда?
Она не отвечала и смотрела в сторону.
– Между ног, – прошептала она. – Очень сильно ударила.
Майкл разразился смехом и Бэт, сначала неуверенно хохотнув, тоже от души рассмеялась.
Лондон
Полночь
В кабинете Нормана раздался телефонный звонок. Банкир мгновенно ответил:
– Да?
– Мендоза?
– Да, сэр. Я ждал, что вы позвоните.
– Прошу прощения за поздний звонок, – сказал голос Рэнсома. – Но ведь вы сами просили проинформировать вас сразу же после того, как наша встреча с министром финансов будет завершена.
– Да, конечно, конечно. Хорошо, что вы взяли на себя труд сделать это. – (Ну, ну, давай же, скотина, рассказывай, что и как. Выкладывай, идиот чертов, не ходи вокруг да около, а расскажи мне все как есть, думал Норман.)
– Послушайте, Норман… Алло? Вы слушаете?
Рэнсом впервые назвал его по имени. Не очень хороший признак. Норман вспотел от напряжения.
– Да, сэр, я вас слушаю.
– Хорошо, хорошо. Ох, уж эти телефоны. Не могу, знаете, до сих пор привыкнуть к этой штуковине. Не могу разговаривать с человеком, не видя его лица перед собой.
– Понимаю, сэр. Лучше, конечно, встретиться лично. Не могу с вами не согласиться. Но, все же, признайтесь, телефон – чертовски удобная штука. Ну и что там министр финансов?
– Я с ним беседовал, наверное, с добрых три четверти часа. Всего несколько минут, как я от него. Мы очень подробно обо всем поговорили, очень подробно.
– Я могу это понимать так, что вы всесторонне рассмотрели эту проблему, ее природу? То, что это явление носит временный характер?
– Нет, Норман. Тут я с вами согласиться не смогу. Мы пришли к выводу, что это не та проблема, которая носит временный характер. Министр финансов выразился достаточно ясно, без обиняков заявив, что это кризис. Кризис, Норман. И, смею полагать, созданный вашими же руками. Решения, которые…
– Сэр, если Мендоза будут располагать тремя месяцами времени для передышки, то никакого кризиса и в помине не будет.
Он знал, что лишь сотрясал воздух своими мольбами, он это кожей чувствовал, в животе у него заурчало, и во рту появился отвратительный привкус желчи.
– Мы должны теперь пойти тем же самым путем, как и в случае с Барингом. Не могу я оставить в стороне этот прецедент, Норман.
– Как я понимаю, министр финансов отказал в правительственной помощи? – Давай уж выкладывай все до конца, нечего здесь эту говорильню разводить, мысленно понукал его Норман.
Рэнсом медлил.
– Да, – неохотно признался он. – Но вы все же должны знать, Норман, что он с большим сочувствием отнесся к этой истории, но поверьте, сейчас он действительно не располагает средствами для оказания вам помощи. Ведь потребуется вынесение этого вопроса на дебаты в Парламент. А вы понимаете, что это такое? Паника не заставит себя долго ждать, о которой вы так убедительно говорили. Норман, вы слушаете?
– Да, да, слушаю. Значит, вот как. И это было его последнее слово?
– Да, это так. Никакой правительственной помощи. Спасение Сити – дело рук самого Сити. Мы ведь в свободных экономических отношениях. В этом-то наша сила. Это известно и вам, и министру финансов, и мне. В свободном экономическом обществе люди сами выбирают свой путь. Худший или лучший.
– Понимаю. Благодарю вас, сэр. Доброй ночи.
– Норман, погодите минутку.
– Слушаю вас, сэр.
– Будет создан синдикат своего рода. Найдутся такие люди, которые в состоянии изыскать средства для спасения Мендоза. Все так, как в том случае в Барингом. Я очень вам сочувствую и хочу, чтобы вы знали это. Я собираюсь тут же, как переговорю с вами, перезвонить Джонатану и попросить, чтобы он записал моих триста тысяч в общий котел. Моих личных, поймите. Это не имеет отношения к Английскому банку.
– Благодарю вас, сэр. Это очень благородно с вашей стороны.
– А, оставьте, старина. В конце концов, могу же я вам помочь! Доброй ночи, Норман.
– Доброй ночи, сэр.
Норман сидел, уставившись на телефон, и размышлял. Норман размышлял о том, как обратить эту катастрофу в преимущество, каким образом извлечь выгоду для себя. Все ускользало из его рук, уходило из-под его контроля. Обстановка менялась настолько быстро, что становилось невозможно собрать разлетавшиеся кусочки в единое целое. Ведь во всей этой истории далеко не последнюю роль играли элементы грязной игры – вещи, известные лишь ему одному.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142