– Но сейчас, – Моралес махнул рукой в сторону зала. – Сейчас у нас тоже своего рода революция. Мы собираемся стать автономным образованием.
– Если вам это позволят, – вкрадчивым голосом сказал Майкл.
– У вас есть сомнения на этот счет?
– Не думаю, что судьба Пуэрто-Рико решается самими пуэрториканцами или даже испанцами, – выразил сомнение Майкл.
– Может быть, американцами? – Моралес достал из кармана кожаный портсигар и, открыв его, предложил Майклу сигару.
Тот взял ее и, кивнув в знак благодарности, стал дожидаться, пока Моралес поднесет ему спичку. Глубоко затянувшись едковатым дымом, он ответил на вопрос собеседника.
– Американцами.
Моралес оперся локтями на парапет балкона и молча курил.
– Вы уверены в том, что они придут сюда? – наконец спросил он Майкла.
– Скажем так, я склонен полагать.
– Хорошо, пусть так. Сеньор Кэррен, неужели есть необходимость и дальше продолжать весь этот ваш театр, где Люс действует от имени какого-то миллионера-инкогнито, как вы думаете?
– Не думаю, что весь этот, как вы изволили выразиться, «мой театр» служит для того, чтобы кого-то обмануть.
– Да дело не в этом. Предположим даже, что даже и обмануть. Это я могу понять. Но американцев-то обмануть уж никак не удастся. И вы, тем не менее, собираетесь сделать эти, я бы сказал, гигантские вложения в наш остров.
– Я бы не стал утверждать, что я делаю эти гигантские вложения, как вы считаете, «тем не менее», сеньор Моралес. Я их делаю именно потому, что придут американцы.
– Но для чего?
Моралес уставился на Майкла пристальным взглядом змеиных глазок.
– Почему вы это делаете, сеньор Кэррен? Расскажите мне. Объясните мне это, и я не только соглашусь продать вам свою землю, но и пообещаю, что вы приобретете, по меньшей мере, еще девять других гасиенд.
Майкл понимал, что Моралес вел этот разговор не только от своего лица.
– Десяти мало, сеньор. Я должен приобрести семнадцать гасиенд, в которых я заинтересован, или ни одной.
– Почему? – снова вопрошал Моралес.
– Потому что американцы для вас – угроза, а для меня – благоприятная возможность. Я ведь не испанец, сеньор. И не пуэрториканец. Я – ирландец. Да, я говорю на вашем языке, но родной для меня английский. И, будучи ирландцем, я могу понять образ мышления американцев, а они, в свою очередь, поймут меня.
Майкл стряхнул со своей сигары длинный столбик пепла.
– Может быть сейчас, именно сейчас, в этот вечер, на этом балу, да что на балу, я единственный человек на этом острове, который с полным правом может это утверждать.
Моралес молчал, молчал и тогда, когда вернулась Бэт в сопровождении Люса.
– Вот вы где, оказывается. А мы вас везде искали.
– Вот решили выйти и выкурить по одной из этих великолепных сигар, которые мне предложил сеньор Моралес, – непринужденно соврал Майкл. И тут же по-английски обратился к Бэт. – Тебе понравился танец?
– Не особенно. От твоего приятеля разит чесноком.
Она улыбалась и кивала, когда это говорила, а оба испанца не настолько хорошо понимали английский, чтобы понять, о чем она говорила, и восприняли ее слова как комплименты в адрес Люса. Тот, явно польщенный, даже решил раскланяться. Майклу стоило больших усилий не рассмеяться. Он даже был вынужден сделать глубокий вдох. Он еще раз обратился к Бэт, на сей раз скороговоркой, пробормотав:
– Еще танец. Но с другим.
Бэт чуть ближе подошла к Моралесу, и веер затрепетал в ее руках.
– Сеньор, там сейчас играют испанскую мелодию. Вы бы не могли поучить меня этому танцу? Боюсь, что он мне совершенно незнаком.
Майкл перевел. Моралес мгновенно кивнул.
– Это такая честь для меня, сеньорита. Я весьма польщен, донья Изабела.
Он выставил локоть и Бэт, взяв его под руку, увела в зал. Не успели они отойти, как на него накинулся Люс.
– Дон Майкл, что вам говорил этот Моралес?
– Кое-что говорил. Я уже почти вытянул из него согласие на сделку, но тут явились вы, и нам так и не удалось договорить.
– Прошу прощения, очень сожалею… – От волнения Фернандо Люс перешел на родной язык.
– Да нечего вам передо мной извиняться. В конце концов, откуда вы это могли знать? С чего это вы так разволновались, Люс? Что стряслось?
– Корабль, сеньор. «Сюзанна Стар».
– А что с ним?
– Он отправился из Пуэрто-Рико неделю назад в Лондон. Я отдал капитану ваше письмо к Кауттсу, как Мы и договаривались. Вы ведь сами сказали, что отправить следует на том судне, которое выходит раньше.
– Все именно так. Я не понимаю, в чем проблема?
– Да тут не только эта проблема. Вообще-то мне ничего неизвестно. Но…
Голос Люса стал едва слышим, он достал из кармана белый носовой платок и вытер потное лицо.
– Но что? Давайте, давайте, старина, соберитесь с духом. Что вас беспокоит?
– В начале этой недели случился ужасный шторм, дон Майкл, а «Сюзанна» должна была прибыть на Бермуды еще два дня назад. Но сегодня в девять часов вечера ее не было и в помине.
Наступила продолжительная пауза. Майкл вспомнил Джадсона Хьюза, опытного, благоразумного, неторопливого капитана, его команду, и почувствовал дурноту.
– Господи Иисусе! Какое несчастье!
– И для нас тоже, – согласился Люс.
– Для нас? А почему для нас? Ах да, понимаю. Письмо к Кауттсу. Оно тоже покоится на дне морском.
– Да, сеньор.
– Ну, значит, надо написать еще одно, я вас так понимаю?
Услышав эти слова Майкла, Люс вздохнул с явным облегчением.
– Я так и думал, что вы согласитесь, дон Мигель.
– А почему мне не согласиться? Когда мы сможем его отправить? И на чем?
– Если повезет, то завтра утром. Сейчас в гавани стоит один пароход, это сухогруз «Леди Джейн». Я думаю, именно на нем и прибыла ваша очаровательная гостья. «Леди Джейн» отплывает сегодня на рассвете и через два дня уже будет в Нью-Йорке. Я подумал, что, возможно, там у Кауттса есть агент… И мы смогли бы наверстать упущенное хотя бы частично.
– Отлично. Так и сделаем. Вы этим займетесь. – Майкл выбросил погасший окурок сигары. – Давайте, Люс, мы должны разыскать кого-нибудь из свиты Девеги, пусть нам предоставят чернила, бумагу и спокойное место, где можно сесть и написать письмо.
Люс засеменил за великаном-ирландцем, про себя повторяя молитву Пресвятой Деве и всем святым. То, что его прибыль ушла на дно морское вместе с капитаном Хьюзом было, несомненно, плохо, но намного хуже было бы расстаться с другой прибылью, если бы вдруг этот иностранец взял да и передумал приобретать эти гасиенды. Вот это действительно было бы гораздо хуже. Завтра надо пойти в костел и поставить свечу, подумал банкир. За несчастные души моряков «Сюзанны» и за собственную удачу.
Стол «а ля фуршет» был накрыт на балконе, который снаружи обегал бальный зал. Занимался рассвет. Майкл и Бэт стояли у стола вместе с остальными гостями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142