Люс воспроизвел в памяти слова телеграммы от Кауттса, затем церемонно кивнул.
– Да, сеньор Моралес. «Банко Мендоза» гарантирует платежеспособность клиента.
Лондон
3 часа пополудни
Если бы к лорду Шэррику обратились с вопросом, что он считает своим домом, то ему сразу представился бы его сложенный из гранита замок в Глэнкорн на обдуваемых всеми ветрами холмах Уиклоу в Ирландии. А свой томный, роскошный особняк, автором проекта которого был Джон Нэш, и который выглядел крохотным бриллиантом подле огромного изумруда Ридженс-парка, он считал лишь обольстительной гетерой, призванной дарить наслаждение. Но ведь и без гетеры не обойтись, так и он не мог обойтись без своего лондонского дома.
Позади дома располагалась обширная оранжерея, где росли привезенные лордом из всех стран тропические и субтропические растения. Именно туда и направлялся Шэррик с газетой в руке, дожидавшейся, когда ее прочтут, с самого утра. На секунду он задержался у одной из орхидей. Они очень хорошо прижились, новый старший садовник был мастером своего дела. Удовлетворенный, он уселся в плетеную качалку и раскрыл газету. Шэррик откладывал чтение своей очередной статьи в «Тайме» по причине того, что все издатели по каким-то им одним известным причинам вносили в его статьи изменения, которые передергивали смысл его высказываний. Целью этой статьи было не просто просветить филистимлян, а гораздо серьезнее – на этот раз охота шла на крупную дичь.
Он пробежал глазами по газетным столбцам в поисках неточностей, которые он имел обыкновение помечать синим. Оказывается, не слишком много, – решил он. Разве что, редактор «Таймс» был настолько безграмотен, что не различал «какой» и «который», постоянно отдавая свое предпочтение последнему – но, ничего, то, что он хотел сообщить, не пострадало. Эта мысль вызвала у Шэррика улыбку. А что, есть особенный вид удовольствия в том, чтобы извлечь выгоду, посадив кошку к голубям. Фу, какой отвратительный штамп! Никогда бы так не написал.
Может быть, лису в курятник? Нет, такая же безвкусица.
Он еще не закончил подбирать подходящую метафору, как в оранжерее появился его слуга, он опасливо пробирался среди пальм и колючих кактусов. Человек этот был родом из Уэльса и поэтому говорил сильно нараспев.
– Телефон, милорд. Это мистер Драммонд, – пропел он.
Не хватало только, чтобы ему подпевал один из этих хоров, которыми славилась местность, из которой он происходил.
Шэррик вздохнул. До тех пор, пока несколько лет назад телефон стал понемногу распространяться среди представителей определенного класса здесь, в Лондоне, Драммонд совершенно прекратил свои визиты. Шэррик ничего не имел бы против лично переговорить со своим брокером, глядя ему в лицо. Что поделаешь? Побеседуем с ним и по проводам.
– Спасибо, Джоунз, я буду разговаривать из кабинета.
Окна его кабинета выходили в парк и шторы на них были опущены, чтобы уберечься от полуденного солнца.
– Шэррик у телефона, – произнес он прямо в черную лилию этого диковинного микрофона.
– Это Неил Драммонд, лорд. Извините, что я вас беспокою.
Тут в трубке что-то щелкнуло, и Неил Драммонд замолчал.
– Не беспокойтесь, это всего лишь Джоунз, он положил трубку там внизу. – Ну, что скажете, Драммонд?
– Мне хотелось бы поговорить с вами о сегодняшней вашей статье.
– Слушаю вас.
– Черт возьми, милорд, вы действительно верите во все, что написали?
Видимо, этот брокер перепугался не на шутку, если позволил себе такой фамильярный тон. Лицо Шэррика расплылось в улыбке.
– Ну, конечно, я верю в это. Если бы не верил, не стал бы писать эту статью.
– Но, действительно ли…
– Действительно, я был и видел все собственными глазами. И просто выразил свое мнение.
– Я понимаю. Но, тем не менее…
– Тем не менее, что? Вы ведь звоните мне не для тог, чтобы просто поинтересоваться, что я думаю по поводу своей статьи, не так ли?
– Действительно, не для этого. Все дело в этом новом парагвайском займе, милорд. Мендоза выпустили сегодня его облигации в продажу. Мы все ожидали чуть-чуть заработать на этом.
– А разве я как-нибудь выделял Парагвай?
– Я понимаю, что не выделяли, но, насколько я могу понять нашего среднего британца, он вряд ли способен отличить одну страну Латинской Америки от другой. Не думаю, чтобы он видел большую разницу между Мексикой и Чили.
– В этом случае можно расценивать мою статью как совет не вкладывать деньги в кота в мешке.
– Милорд…
– Да-да, Драммонд, продолжайте.
– Некоторые из моих клиентов сегодня были настроены на покупку облигаций. Всю прошлую неделю поступали заказы. Теперь у большинства из них душа ушла в пятки. Мне интересно знать, не будете ли вы против, если я скажу от вашего имени, что вы не включали Парагвай в вашу статью о Латинской Америке?
– В том случае, если вы хотите напомнить им, что Парагвай не упомянут в моей статье, пожалуйста, скажите. Он действительно там не упомянут. Но, если вы предполагаете, что Парагвай в этом смысле отличается от остальных стран, что возможности сделать вложения туда более благоприятные, то нет, Драммонд, сожалею, но вам не следует это утверждать.
На другом конце провода наступила продолжительная пауза.
– Хорошо, милорд. Спасибо за то, что вы разъяснили мне вашу позицию.
– Не за что, не за что, старина. Кстати, как вы думаете, другие брокеры сталкиваются с теми же проблемами? Я имею в виду этот заем Мендоза-Бэнк?
– Боюсь, что да, сэр. В Сити сегодня нет другой темы для разговоров.
– Понимаю. Ну ладно, жаль, что вы теряете комиссионные на этом деле, Драммонд. Тем не менее, дела обстоят именно так.
После того, как разговор с брокером был закончен, Шэррик поймал себя на том, что довольно потирал руки. Точь-в-точь как злодей из какой-нибудь мелодрамы. Он усмехнулся. И улыбка еще не сошла с его лица, когда в кабинет вошел Джоунз.
– Вы выпьете свой чай здесь, сэр?
– Почему бы и нет? Думаю, что здесь.
Он питал слабость к полумраку этого кабинета, который способствовал тому, чтобы, усевшись в кресле, отдаться во власть грез, погрузиться в мечтания. Он ведь всегда любил помечтать, еще с тех пор, как был мальчишкой. Этой мечтательности он был обязан трем столетиям, на протяжении которых его предки жили в Ирландии. Они и добавили к его англо-саксонскому характеру склонность к приключениям, романтичность. Ах, эта проклятая нога, снова разболелась, явно к перемене погоды. Шэррик уселся поудобнее и принялся массировать ее, в ожидании, пока не прибудет его чай.
Вскоре с подносом вернулся дворецкий. Лорд пил всегда только китайский чай, индийского не признавал. Особенно любил эту темную ароматную смесь под названием «Лап сан coy чжонг», которую он пил, добавив лишь щепотку сахара.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142