весьма влиятельный деятель с Уолл-стрит, содержавший в том же доме, где жила Бэби, квартиру, где хранил свои лифчики, платьица и белокурые парики, и еще чета, симпатичная Бэби. В свое время муж обладал доходом вдвое большим, чем у Джордана Гарна, но теперь пошел на дно, хотя пока это оставалось тайной. Они существовали на те деньги, которые его жена зарабатывала в фирме „Секс по телефону", сидя в библиотеке двухэтажной квартиры „Ривер Хаус".
Если не считать семейного юриста, все собравшиеся полагали, что об их грешках никто не знает. Их имена время от времени упоминались в разделе „Виноградинки" в связи с разными событиями, но в сравнении с тем, что можно было бы написать о них, это было не так уж интересно.
Бэби редко приходилось писать о таких больших приемах: приглашения обычно доставались Петре Вимс или кому-нибудь из штатных любимчиков. И если бы Гарны давали свой прием в любой другой вечер, а не в эту пятницу перед началом летних отпусков, сегодня здесь была бы Петра, а не она. Бэби решила извлечь из представившейся ей возможности все, что можно. Она изобразила самую сияющую улыбку и с помощью локтей втерлась в группу.
– А вы знаете, почему Леона Хелмсли так жутко боится отправляться в тюрьму? – спросила бывшая девушка по вызову.
Все головы повернулись в ее сторону.
– Во-первых, ей не позволят красить волосы, – греясь в лучах всеобщего внимания, сказала она. – Во-вторых, у нее потечет силикон, который ей ввели как раз над верхней губой: процедуру надо повторять каждые шесть месяцев. Кроме того, ей запретят носить накладные ресницы.
– Но самое главное, она лишится обслуживания а ля Венера, – заметила одна из женщин.
Дамы ахнули в один голос, а мужчины смущенно переглянулись.
Когда вокруг бывшей девушки по вызову восстановилось спокойствие, она сказала:
– Не сомневаюсь, какой-нибудь могучий охранник-гомосексуалист обрадуется возможности обслужить ее.
– Что это за обслуживание? – поинтересовался деятель Уолл-стрита. – Никогда о нем не слышал.
Бэби придвинулась поближе. Она тоже никогда не слышала об этом. Если это какая-то новинка, которой увлекаются дамы из общества, ей надо быть в курсе.
– Вам, мужчинам, незачем знать об этом. Все равно никто из вас не признается, что занимался такими делами, – заметила молодая дама. – Тс-с-с, девочки, больше ни слова.
Бэби втиснулась в их компанию.
– Привет, – радостно сказала она. – Я Бэби Байер из „Курьера".
Улыбки погасли, все разом повернулись к ней и уставились на нее так, словно у нее что-то висело под носом.
– А о чем это вы сейчас говорили... насчет Венеры? – Все как по сигналу повернулись и отошли в глубь террасы. Как у балерин из русской „Березки", у них двигались только ступни.
Обескураженная, но не унывающая Бэби повернулась и увидела Дэйва Дрикса из „Верайети"; он, ухмыляясь, смотрел на нее.
– Это жуткое дело, малышка. Скорее всего, нечто вроде мощного венгра-гомосексуалиста с дилдо, украшенным драгоценными камнями. Но тебе ведь не нужен гомосексуалист с такой штукой, а, Бэби?
Бэби повернулась к нему спиной и направилась к краю террасы. Взяв с подноса мятый финик, она посмотрела, нет ли кого-нибудь, кто может объяснить, что это за штука. Не успела она отправить финик в рот, как сзади раздался громкий голос с выраженным английским акцентом.
– Ну разве это не потрясающе? Чем больше у вас денег, тем большее уединение вы можете себе обеспечить. Затем вы приглашаете кучу гостей, которые бродят по дому и открывают ящики шкафов и комодов. Или задвигают их так, что не открыть.
Засунув финик за щеку, Бэби повернулась. Сзади стоял розовощекий человек в белой рубашке навыпуск, которая висела до колен; через открытый ворот виднелись клочки седоватых волос. Вокруг головы был повязан белый шелковый носовой платок, впитавший пот, и от него так неприятно пахло, что не помогал даже дорогой одеколон.
– Привет, – без особого воодушевления сказала Бэби. Он ей совсем не понравился, но почему бы с ним не поговорить.
– Привет, – ответил британец, приподнимая бокал. – Я бы подал вам руку, но мне так жарко, что не могу ни к кому прикоснуться. Не понимаю, как только вы, янки, выносите такую жару. Типичная колония.
– Все нормально, – кивнула Бэби. – Я Бэби Байер, от комплиментов можете воздержаться.
– Я и не собирался. Абнер Хун, к вашим услугам. – Он слегка наклонил голову с лысой ярко-розовой макушкой.
– Абнер Хун! Из „Лондон Газетт"! Я время от времени читаю вашу колонку, – восхищенно сказала Бэби, обрадованная встречей с коллегой. – Я пишу для полосы „Виноградинка" в „Курьере".
– „Виноградинка"? Это вы воруете у меня материалы или все в этом участвуют?
Бэби засмеялась.
– Мы заимствуем у вас далеко не так много по сравнению с Лолли Пайнс. Может, вы думаете иначе, мистер Хун?
Хун поднял руку, как бы желая оборвать этот разговор.
– Прошу вас, дорогая. Не надо упоминать мою обожаемую Лолли Пайнс. Я выпил тьму-тьмущую шампанского, чтобы хоть немного утешиться. Вы знаете, что она должна была приехать со мной сегодня вечером. Я вне себя от горя.
Бэби уставилась в пустой бокал.
– Простите, я не учла, что вы были такими близкими друзьями, – искренне сказала она. Бэби очень хотелось понравиться Абнеру Хуну. Он первый колумнист в Лондоне, влиятельный член международного информационного союза. Из-за шестичасовой разницы во времени статьи из лондонских газет воспринимались как сногсшибательные новости. Петра Вимс постоянно прибегала к услугам факса и, получая номера, тут же публиковала известия из Лондона, несколько обработав их.
Покачнувшись, Абнер Хун подхватил Бэби за локоток и учтиво повлек ее к бару.
– Джин с тоником, дорогой, – сказал он бармену, – только без льда, без лимонного сока и поменьше тоника. А вы, мисс Байер?
– То же самое, – ответила Бэби.
Держа в руке стакан, Хун повернулся к Бэби:
– Скажите, что вы собираетесь написать об этом приеме?
– Понятия не имею. Хун нахмурился.
– Пока я подыскиваю тему. Но ничего стоящего услышать не удалось, одна болтовня. Кто с кем. Намеки. Ну вы знаете: „А также присутствовали..." – а дальше унылый перечень имен. Но людям это нравится.
– И сколько же тем вы накопали за вечер? – спросил Хун с той английской интонацией, которая бывает одновременно вежливой и покровительственной.
– Какие-то новинки из салона красоты... – начала Бэби.
– Я слышал, что какая-то венгерка пользует этих дам... вроде бы дилдо. У нее есть частный салон где-то на Пятой авеню.
– Откуда вы знаете? – невинно спросила Бэби, удерживаясь от смеха.
Хун наклонился к ней. От него пахло, как от мокрого пса.
– Я только что натолкнулся на Дейва Дрикса из „Верайети". Конечно, я давно уже слышал об этой женщине. Ну, не изысканное ли удовольствие?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
Если не считать семейного юриста, все собравшиеся полагали, что об их грешках никто не знает. Их имена время от времени упоминались в разделе „Виноградинки" в связи с разными событиями, но в сравнении с тем, что можно было бы написать о них, это было не так уж интересно.
Бэби редко приходилось писать о таких больших приемах: приглашения обычно доставались Петре Вимс или кому-нибудь из штатных любимчиков. И если бы Гарны давали свой прием в любой другой вечер, а не в эту пятницу перед началом летних отпусков, сегодня здесь была бы Петра, а не она. Бэби решила извлечь из представившейся ей возможности все, что можно. Она изобразила самую сияющую улыбку и с помощью локтей втерлась в группу.
– А вы знаете, почему Леона Хелмсли так жутко боится отправляться в тюрьму? – спросила бывшая девушка по вызову.
Все головы повернулись в ее сторону.
– Во-первых, ей не позволят красить волосы, – греясь в лучах всеобщего внимания, сказала она. – Во-вторых, у нее потечет силикон, который ей ввели как раз над верхней губой: процедуру надо повторять каждые шесть месяцев. Кроме того, ей запретят носить накладные ресницы.
– Но самое главное, она лишится обслуживания а ля Венера, – заметила одна из женщин.
Дамы ахнули в один голос, а мужчины смущенно переглянулись.
Когда вокруг бывшей девушки по вызову восстановилось спокойствие, она сказала:
– Не сомневаюсь, какой-нибудь могучий охранник-гомосексуалист обрадуется возможности обслужить ее.
– Что это за обслуживание? – поинтересовался деятель Уолл-стрита. – Никогда о нем не слышал.
Бэби придвинулась поближе. Она тоже никогда не слышала об этом. Если это какая-то новинка, которой увлекаются дамы из общества, ей надо быть в курсе.
– Вам, мужчинам, незачем знать об этом. Все равно никто из вас не признается, что занимался такими делами, – заметила молодая дама. – Тс-с-с, девочки, больше ни слова.
Бэби втиснулась в их компанию.
– Привет, – радостно сказала она. – Я Бэби Байер из „Курьера".
Улыбки погасли, все разом повернулись к ней и уставились на нее так, словно у нее что-то висело под носом.
– А о чем это вы сейчас говорили... насчет Венеры? – Все как по сигналу повернулись и отошли в глубь террасы. Как у балерин из русской „Березки", у них двигались только ступни.
Обескураженная, но не унывающая Бэби повернулась и увидела Дэйва Дрикса из „Верайети"; он, ухмыляясь, смотрел на нее.
– Это жуткое дело, малышка. Скорее всего, нечто вроде мощного венгра-гомосексуалиста с дилдо, украшенным драгоценными камнями. Но тебе ведь не нужен гомосексуалист с такой штукой, а, Бэби?
Бэби повернулась к нему спиной и направилась к краю террасы. Взяв с подноса мятый финик, она посмотрела, нет ли кого-нибудь, кто может объяснить, что это за штука. Не успела она отправить финик в рот, как сзади раздался громкий голос с выраженным английским акцентом.
– Ну разве это не потрясающе? Чем больше у вас денег, тем большее уединение вы можете себе обеспечить. Затем вы приглашаете кучу гостей, которые бродят по дому и открывают ящики шкафов и комодов. Или задвигают их так, что не открыть.
Засунув финик за щеку, Бэби повернулась. Сзади стоял розовощекий человек в белой рубашке навыпуск, которая висела до колен; через открытый ворот виднелись клочки седоватых волос. Вокруг головы был повязан белый шелковый носовой платок, впитавший пот, и от него так неприятно пахло, что не помогал даже дорогой одеколон.
– Привет, – без особого воодушевления сказала Бэби. Он ей совсем не понравился, но почему бы с ним не поговорить.
– Привет, – ответил британец, приподнимая бокал. – Я бы подал вам руку, но мне так жарко, что не могу ни к кому прикоснуться. Не понимаю, как только вы, янки, выносите такую жару. Типичная колония.
– Все нормально, – кивнула Бэби. – Я Бэби Байер, от комплиментов можете воздержаться.
– Я и не собирался. Абнер Хун, к вашим услугам. – Он слегка наклонил голову с лысой ярко-розовой макушкой.
– Абнер Хун! Из „Лондон Газетт"! Я время от времени читаю вашу колонку, – восхищенно сказала Бэби, обрадованная встречей с коллегой. – Я пишу для полосы „Виноградинка" в „Курьере".
– „Виноградинка"? Это вы воруете у меня материалы или все в этом участвуют?
Бэби засмеялась.
– Мы заимствуем у вас далеко не так много по сравнению с Лолли Пайнс. Может, вы думаете иначе, мистер Хун?
Хун поднял руку, как бы желая оборвать этот разговор.
– Прошу вас, дорогая. Не надо упоминать мою обожаемую Лолли Пайнс. Я выпил тьму-тьмущую шампанского, чтобы хоть немного утешиться. Вы знаете, что она должна была приехать со мной сегодня вечером. Я вне себя от горя.
Бэби уставилась в пустой бокал.
– Простите, я не учла, что вы были такими близкими друзьями, – искренне сказала она. Бэби очень хотелось понравиться Абнеру Хуну. Он первый колумнист в Лондоне, влиятельный член международного информационного союза. Из-за шестичасовой разницы во времени статьи из лондонских газет воспринимались как сногсшибательные новости. Петра Вимс постоянно прибегала к услугам факса и, получая номера, тут же публиковала известия из Лондона, несколько обработав их.
Покачнувшись, Абнер Хун подхватил Бэби за локоток и учтиво повлек ее к бару.
– Джин с тоником, дорогой, – сказал он бармену, – только без льда, без лимонного сока и поменьше тоника. А вы, мисс Байер?
– То же самое, – ответила Бэби.
Держа в руке стакан, Хун повернулся к Бэби:
– Скажите, что вы собираетесь написать об этом приеме?
– Понятия не имею. Хун нахмурился.
– Пока я подыскиваю тему. Но ничего стоящего услышать не удалось, одна болтовня. Кто с кем. Намеки. Ну вы знаете: „А также присутствовали..." – а дальше унылый перечень имен. Но людям это нравится.
– И сколько же тем вы накопали за вечер? – спросил Хун с той английской интонацией, которая бывает одновременно вежливой и покровительственной.
– Какие-то новинки из салона красоты... – начала Бэби.
– Я слышал, что какая-то венгерка пользует этих дам... вроде бы дилдо. У нее есть частный салон где-то на Пятой авеню.
– Откуда вы знаете? – невинно спросила Бэби, удерживаясь от смеха.
Хун наклонился к ней. От него пахло, как от мокрого пса.
– Я только что натолкнулся на Дейва Дрикса из „Верайети". Конечно, я давно уже слышал об этой женщине. Ну, не изысканное ли удовольствие?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95