Таннер дотянулся до шелкового халата, упавшего на пол, и накинул его ей на плечи.
– Почему ты сидишь тут в таком виде? Я жду тебя к завтраку.
– Я сижу здесь, потому что схожу с ума.
– Джорджина, – еле вымолвил он, цепенея от ужаса и изумления, – я позвоню доктору Уиллису.
– Не надо, Таннер, – сказала она. – Он не поможет мне.
Таннер в полной растерянности поднялся на ноги. Он никогда не видел Джорджину в таком состоянии. Она походила на зомби.
– Иди ложись в постель, дорогая. Ты простудишься здесь. – Он протянул руку, обращаясь с ней мягко и спокойно, чтобы не напугать и не встревожить ее.
Джорджина позволила взять себя за руку и легко поднялась с шезлонга. Обняв жену, Таннер нежно повлек ее к двери. С порога он позвал Гровера.
– Пожалуйста, уходите, миссис Дайсон не одета, и я хочу уложить ее в постель.
– Не прислать ли Сельму? – спросил Гровер.
– Да, да, будьте любезны. И поскорее.
Прижимая жену к себе, Таннер донес ее до постели. Сняв с нее халат, он бросил его на кресло и заботливо накрыл Джорджину одеялом.
– О, Боже, – услышал он голос Сельмы. – Миссис Дайсон плохо себя чувствует?
– Пожалуйста, Сельма, найдите халат потеплее. Похоже, у нее высокая температура. – Он приложил руку ко лбу Джорджины, сухому и прохладному. Он понял, что температуры у нее нет. Но, как бы там ни было, он хотел, чтобы Сельма считала это гриппом.
Он стоял возле кровати, когда Сельма надела на нее шелковую ночную рубашку с длинными рукавами и застегнула пуговицы.
Джорджина лежала с закрытыми глазами. Казалось, что она спит.
– Джорджина, я позвоню доктору Уиллису. Открыв глаза, она схватила его за руку.
– Нет, – отрезала она. – Я не хочу его видеть. Пусть придет Рона.
– Кто? – окончательно сбитый с толку, спросил Таннер.
– Рона Фридман, мой редактор из „Уинслоу-Хаус".
– Ничего не понимаю, – сказал он, не в силах сохранять тот спокойный тон, каким до сих пор с ней разговаривал. – Ты в таком состоянии хочешь видеть своего редактора? Что-то непостижимое!
– Пожалуйста, Таннер. Прошу тебя, позвони ей. Таннер беспомощно посмотрел на Сельму; она, похоже, была растеряна не меньше, чем он.
– Может, растереть тебе ступни, дорогая? Ты это любишь. Тогда ты расслабишься.
– Я расслабилась, Таннер, не надо растирать мне ноги, – ровным голосом сказала она.
Таннер перевел дыхание и сложил руки на груди.
– Ну тогда... новую запись Паваротти? Все твои любимые арии. Поставить ее для тебя? Сельма, будьте любезны, пойдите в музыкальный салон и принесите нам...
– Таннер, прошу тебя, – простонала Джорджина. – Пожалуйста, позвони Роне!
Таннер сделал вид, что не расслышал ее:
– ...Тот компакт-диск, что на стерео. А также поесть миссис Дайсон. Думаю, чай и тост с корицей. – Он посмотрел на Джорджину. – И еще яйцо, лучше всего в мешочке. Или вкрутую. Ты же любишь вкрутую?
– Таннер, я больше не могу. Пожалуйста, позвони Роне.
Таннер глубоко вздохнул.
– Хорошо, Джорджина, хорошо, – неохотно согласился он. – А потом доктору Уиллису. Я очень беспокоюсь. Может, ты подхватила грипп или что-то в этом роде. Просто не представляю себе, что завтра вечером тебя не будет на приеме.
Влетев в своей кабинет, Рона так и подпрыгнула. В ее кресле у стола сидел Джейсон Форбрац, с нижней губы у него свисало несколько скрепок для бумаг, напоминающих экзотические украшения.
– Чтоб ты провалился, Джейсон, – сказала Рона. – Перестань дурачиться хотя бы сегодня утром. День предстоит нелегкий.
Джейсон сдернул скрепки и кинул их в мусорную корзину.
– Он уже так и начался.
– Боже, что случилось?
– Только что звонила рептилия, притворяющаяся женщиной.
– Зачем ты валяешь дурака и издеваешься надо мной? Скажи, что случилось, Джейсон, – умоляла Рона, вешая пальто.
– И кое-что похуже.
– Вон из моего кресла, мне негде сесть, – потребовала Рона, схватив Джейсона за плечо. – Что значит „похуже"? Я должна позвонить ей?
Джейсон, обойдя стол, опустился в другое кресло.
– Нет. Ты должна немедленно позвонить Таннеру Дайсону.
– Что? Муж Джорджины звонил Перл?
– Нет, он вошел в контакт с моим отцом, а тот с шефом, который и позвонил Перл. А Перл позвонила тебе и велела звонить Таннеру, но тебя не было на месте, и мне пришлось снять трубку и слушать голос Перл. Она полила грязью тебя и меня, сказав, что к работе следует приступать вовремя.
– Понимаю, что все это значит, Джейсон, – сказала Рона, хватаясь за голову. – Это начало конца. А потом от меня останется мокрое место.
– После чего, тыковка моя?
Подняв голову, Рона обреченно вздохнула.
– Джорджина Дайсон отказалась прийти на прием, который устраивают в ее честь. Перл взбеленилась и почему-то решила, что во всем виновата я.
– Молодец, Джорджина! – восторженно вскинул кулак Джейсон.
– Это не смешно, Джейсон, – сказала Рона, испытывая нечто более сильное, чем обычное утреннее раздражение.
– С чего ты взяла, что она не придет на прием? – уже серьезно спросил Джейсон.
– Потому что с того дня, как я побывала у Джорджины, мы с ней разговариваем каждое утро.
– Разве кроме тебя у нее нет подруг?
– Спасибо, Джейсон! – взорвалась Рона. – Конечно, есть. Но все они – знакомые ее мужа. А ее совершенно сбила с толку эта рекламная суета.
Встав, Джейсон прислонился к своей тележке с почтой.
– Господи, молю тебя, пусть кто-нибудь собьет меня с толку таким же образом! А то за два месяца я получил лишь один ангажемент на сто долларов. Я уже готов бросить джаз и вернуться на академическую стезю.
– Сочувствую твоим проблемам, болтунишка, но мои – посерьезнее, – сказала Рона, подняв трубку. – А теперь, с твоего разрешения, мне надо позвонить.
– Просто потрясающе! – воскликнул Джейсон, делая антраша. – До чего же это мне нравится – проматывать деньги, губить карьеру, лицемерить и притворяться.
– Не нахожу, что это так уж потрясающе, скорее отвратительно, а мысль, что придется искать новую работу, повергает меня в отчаяние.
Не успела она протянуть руку к телефону, как тот зазвонил. Она поняла, что это Перл, и сердце у нее упало.
– Рона Фридман, – сказала она деловым тоном.
– Мисс Фридман, это Таннер Дайсон.
– О, здравствуйте, мистер Дайсон, – растерявшись, ответила Рона.
– Я звоню по просьбе моей жены. Полагаю, ей нужен доктор, а не редактор, но она непреклонна. Не могли бы вы заехать к ней? Должен признаться, я... несколько встревожен.
Рона повесила трубку, пытаясь понять, что свалилось ей на голову. Как бы то ни было, прежде всего она должна хранить верность Джорджине. Она автор, но главное – ее подруга.
Выскочив из конторы и остановив такси на Шестой авеню, она поняла, что чувствует не только беспокойство, но и... гнев. Хотя она искренне привязана к Джорджине, но ей следует быть честной с самой собой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95