– Ты проверила данные в „Газетт"?
– Ага!
– У Абнера Хуна?
– Все совпадает.
– Воображаю! Я слышал кое-что о вас после приема у Гарнов.
– О, – она отвела глаза и откашлялась. – Вот как? Так как же с моим материалом? Он слишком хорош для паршивой „Виноградинки", правда.
– Поэтому я и тисну его. У нас проблемы с первой полосой. Кстати, гвоздя номера сегодня нет. Твой текст будет хорошо смотреться, если ты немного почистишь его и сделаешь выразительнее. Напомни об истории с Кико Рамом. Звякни родителям девчонки, пусть они что-то скажут. Намекни, как и почему англичане выкинули такой номер. Ты знаешь, что делать. А я распоряжусь насчет фотографий.
Бэби с восторженным воплем вскочила с кресла и попыталась через стол дотянуться до Джо.
Тот отпрянул к окну.
– Еще шаг, я вызову охрану, чтобы охладить твой пыл.
Бэби выпрямилась и одернула платье.
– Спасибо, Джо, – тихо сказала она. Джо улыбнулся.
– Всегда пожалуйста, Бэби. Материал в самом деле хороший. И меня не волнует, как ты его раздобыла. Ты – профессионалка.
Бэби, покраснев, повернулась к дверям.
– Бэби? И еще...
– Да, – она остановилась, вдруг решив, что он передумал.
– Прости, что был не слишком любезен, когда ты просила взять тебя на панихиду. В тот день у меня голова шла кругом.
Бэби усмехнулась.
– Как тебе мое маленькое выступление?
– Все было о'кей, Бэби, – медленно сказал он. – Но на вульгарной латыни оно прозвучало бы куда лучше.
25
В четверг утром Кик проснулась рано, смутно ощущая предстоящие заботы, которые свалятся на нее днем. Статью для Джо она закончила, но теперь ее ждало дело, с которым, по утверждению Нивы, может справиться только она. Ее ждал непосильный труд очистить спальню от личных вещей Лолли. Это была единственная комната, в которую рабочие отказались входить. Они с грохотом таскали вещи в нижних комнатах, пока она, забаррикадировавшись в кабинете, заканчивала материал. Время от времени Нива, чтобы не беспокоить ее, совала под дверь записки, спрашивая, что она собирается делать с тем или иным предметом. Грузчики не хотели их выкидывать без ее разрешения.
Приготовив кофе, Кик отправилась в спальню Лолли, чтобы наконец приняться за дело. Работа отвлечет ее, пока она ждет известий от Джо.
Она расположилась за старым массивным туалетным столом в спальне Лолли, вытянула средний ящик и устало вздохнула, увидев, что там находится. Остальные ящики производили такое же тяжелое впечатление. Они были забиты старыми коробочками пудры „Скромная девушка", тушью для ресниц „Смуглая леди", заколками для волос, окаменевшей губной помадой, давно изменившей цвет. Все слиплось, склеилось, покрылось налетом, припорошенным розовой пудрой. Она сгребла все это в огромный мешок для мусора и вытерла руки о старые джинсы.
Сначала она откладывала то, что еще могло когда-нибудь пригодиться. Ей попадались пакеты с надеванными чулками, коробочки и футлярчики с накладными ресницами, ногтями, с мозольным пластырем, флакончики с лаком для ногтей и духами. На верхней крышке комода она обнаружила странную старую статуэтку, сдернув украшение из бисера, которое набросила на нее Лолли. От такого количества барахла Кик замутило. Ее донимал крепкий запах любимых духов Лолли, терпкий восточный аромат. Эти духи создала специально для Лолли Элизабет Арден. Когда Лолли была жива, этот запах казался приятным. Но после ее смерти внушал отвращение.
Работая над статьей, она ощущала, что этим запахом пропитаны все документы, дневники, заметки и старые фотографии – все, что Кик разыскала в завалах на третьем этаже, когда пыталась выстроить хронологическую таблицу творческого пути Лолли. В заметках Лолли сохранились наброски о каждом более или менее известном человеке последнего тридцатилетия. Попадались замечательные фотографии: пожелтевшие и обтрепанные по краям, они все же давали представление о прежней Лолли.
На одной из них Лолли наступила своей туфлей на высокой платформе на ногу Шейлы Грэхем, когда соперницы пробивались к взлохмаченному Полу Маккартни. На другой Лолли с блокнотом в руках сидит рядом с Марлоном Брандо. А вот здесь Лолли с Норманом Мейлером, Ричардом Бартоном, Труменом Капоте, Леонардом Бернстайном, Брижит Бардо и со всеми президентами, начиная с Эйзенхауэра. Здесь Лолли на палубе корабля в шезлонге между графом и графиней Виндзорскими. И наконец, Лолли с Ирвингом Форбрацем и Джули Экснер, подругой Джона Кеннеди.
Из всего этого Кик пыталась построить убедительную повесть, тщательно избегая упоминания о своих отношениях с Лолли. Закончив материал, она перепечатала его и прочитала еще раз. Он ей понравился. Один из лучших ее текстов. Она аккуратно положила страницы в самый чистый конверт, который ей удалось найти, и позвонила в службу срочной доставки.
С тех пор прошло больше суток. Если Джо собирается поставить материал в воскресный номер, до конца дня он должен объявиться.
Кик перешагнула через пластиковый мешок для мусора, забитый обувью, которую предстояло отправить в магазин для бедных, и высунулась в окно взглянуть на Тельму. Она коснулась ее бедра, словно давая понять, что ей не хватает общения с бетонной подругой. Холодный воздух заставил ее поежиться. К удивлению Кик, порыв утреннего ветра принес с собой дыхание осени.
Она любила осень, предвещавшую начало новой жизни. Новые платья, новые карандаши и книги, новые классы, новые друзья. Она впервые увидела Париж осенью. Когда она наконец выбралась из своей квартиры после тех ужасных шести месяцев и, взяв такси, отправилась в этот странный старый дом над Центральным парком, чтобы навсегда забыть о Лионеле Малтби, тоже близилась осень.
Приглушенный звонок телефона заставил ее вскочить. Вылетев из спальни, она помчалась к телефону: в доме не было отводных трубок. Должно быть, это Джо.
Лавируя между ящиками в кабинете, она подбежала к столу.
– Простите, Кик, – сказал Джо.
Кик села, отупев от охватившего ее страха.
– Вы извиняетесь, – пролепетала она.
– Мне в самом деле понравился материал. В самом деле, – повторил он.
– Ну ла-адно, – протянула она, стараясь сохранить остатки самообладания.
Значит, Джо зарезал ее материал. Не в первый раз издатели отвергают ее работу. В газете время от времени это случается, сколько раз это бывало в „Четверти часа". И не стоит осуждать Джо, ему ведь невдомек, что он порвал ее билет в настоящий мир.
Она молча слушала его слова о том, что материал отличный, просто потрясающий, что она „чертовски хороший литератор" и что совсем не он принял решение завернуть его.
– Вы можете сказать мне, кто его зарезал?
– Это неэтично. Кик промолчала.
– Кик? Где вы? – спросил он.
– Вишу на волоске, – вздохнула она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95